Цесаревич (СИ) - Старый Денис Страница 55

— Мы вместе можем изменить этот мир, с нами правящие круги и Франции и Англии, есть и представители королевских домов этих стран, — раскрыл свои карты Франклин.

— Ваша практичная сторона? Неужели только общество «вольных каменщиков»? Я уверен, что в североамериканских колониях живут более практичные люди.

— Вы прямолинейный человек, но не лишенный авантюризма. Так мне Вас описали, об этом же говорят и Ваши поступки. Да, мне интересно сотрудничество с Русско-Американской компанией, — «американец» вопросительно посмотрел на меня. — Колониям запрещено открывать заводы и использовать механизацию.

— Вот как? Не знал. Это на порядок усложняет Ваши действия. Впрочем… — я пристально посмотрел на своего собеседника, который посчитал, что перехватил нить разговора, и принялся разливать виски. — Все решаемо. Если я не ошибаюсь, североамериканские колонии неплохо сотрудничают с голландскими контрабандистами? Хотите разнообразить потоки нелегальных товаров?

— В том числе! У Вас частная торговая компания, есть возможность заработать. Нам… мне, была бы интересна помощь от России, но Ее Величество императрица вряд ли согласится, а частная компания, может.

— А Вы, как представитель североамериканских колоний, что думаете об уже общеизвестном факте, что моя компания организовала поселения на Западе Северной Америки? — задал я вопрос, который интересовал меня, скорее, как попаданца.

— Вы же не на Восточном побережье? Это испанцев спрашиваете, я слышал, что они хотели двигаться на север от Новой Испании! — спокойно ответил Франклин.

Ну да, какой там Запад, Калифорния, Невада? Это могло быть актуальным через чуть ли не сто лет, но не сейчас. Нынче там Терра Инкогнито, ну почти что. Значит, каверзы в этом направлении ждать не нужно.

— Я был бы не против, чтобы организовать совместное производство за мой счет. Вы строите заводы, которые работают для американских колоний. Опять же я занимаюсь реализацией товаров. Вы почти не участвуете в контрабанде. Оружие, сельскохозяйственный инвентарь, станки, — с опаской произнес Франклин.

— Это будет сложно. У нас незначительный флот и для подобных задач ресурсов его не хватит, корабли будут нужны на других направлениях. Как переправлять товары? — проявил я скепсис, не акцентируя внимание на продаже оружия.

— С испанцами можно договориться, опять же голландцы, — уже на кураже говорил Франклин. — Еще я бы просил выучить некоторых способных молодых людей металлообработке, продать нам пеньку или готовые канаты.

— Вы что, собираетесь добиваться независимости для североамериканских колоний? — спросил я с наигранным удивлением.

— О, нет, что Вы, это утопия, мне обещают значительное послабление политики метрополии в будущем, с возможностью развивать собственные производства. Я добиваюсь именно этого, оставаясь верноподданным английского короля [по крайней мере, в этот период реальный Франклин высказывался в подобном ключе], — с толикой пафоса заявил «американец».

— Итак, Вы предлагаете мне стать магистром, или как там называется «хранитель стула», не важно, стать главой Российской масонской ложи, сотрудничать русско-американской компанией с некими силами, что Вы представляете, так же предлагаете создать совместные производства? — подводил я итоги разговора. — Я подумаю!

Выпив залпом виски, я направился к себе, мимоходом сказал Степану Шешковскому, чтобы распорядился насчет гостя со всем вежеством, и чуть позже подошел ко мне для разговора.

На протяжении всей беседы меня не покидала мысль ликвидировать этого человека и… я не передумал. Уверен, что Франклин что-то понял, уж больно озабоченным у него стало лицо по завершению нашей беседы. Сбежит и еще неизвестно какие козни начнет строить. Деятельный был человек в иной истории, сейчас так же может проявить себя. Ну, и его взгляды, не те, что он высказывает, где надо и, где не стоит, а те, что будут прописаны в «Булле» и Конституции, как и в ряде статей. Для сегодняшней России такие прогрессивные идеи опасны.

Уж не знаю, насколько сильны и влиятельны те самые масоны, но лучше от них изолироваться, взяв под контроль масонов-земляков, если такие есть, но главное, повлиять на идеологическую составляющую движения.

Вот же упустил эту тему, а Роман Воронцов, поди уже заседает в какой-нибудь ложе.

Зло ли это? Да, точно не добро для России, если пользоваться лекалами тех же франкмасонов, что войдут в специфический сленг русской речи, как фармазоны. Главный камень преткновения — это вольнодумство в религиозной плоскости. Были ложи, где вера в сверхъестественное обязательна, в некого единого бога, «Великого Архитектора». Уже этот аспект подкладывает немало пороху под цивилизационное начало православия. Даже не как религию, а как самоидентификацию, этнический код.

Но это зло, которое способно созидать, насколько бы это противоречиво не звучало. Создание школ, типографий и, как следствие, книг. Это же русские масоны, насколько я помнил, первыми начали печатать книги для малоимущих слоев населения, они же развивали образование, благоприятствовали науке. Московский университет, пусть и был открыт при Елизавете, но расцвел при Екатерине, благодаря тем же масонам, к примеру, Новикову.

Некоторые считают, что любой человек, умеющий читать-писать, только и мечтает, чтобы стать очередным «вольным каменщиком». А ведь это так же ресурс, если иметь под своим контролем ложи, да направить энергию русского масонства на научный прогресс, создания системы патриотического воспитания, да много чего.

Ну и нельзя, чтобы на русскую элиту влияли из-за рубежа, то есть никакой «провинциальной», а только «Великая». Хотят, пусть признают, нет, да и не надо, когда-то в 1054 году разделилось христианство, переживем и разделение масонства. Все ложи на территории империи, которые не подчиняться Великой Русской будут ликвидированы. А так, думаю, что простыми запретами и репрессиями проблему появления тайных обществ не решить, следовательно, пусть будут, но под присмотром и с нужными взглядами, пусть немного и вольнодумными.

А у меня уже есть мысли, как шантажом, да силой, принудить того же Романа Илларионовича Воронцова создавать русское масонство, не подчиненное Великой английской ложе.

*…………*……….*

Ораниенбаум

27 февраля 1750 года

22:15

Под звуки вальса, мы кружились в танце. Внимание приглашенных, которое было сфокусировано только на нашей с Катериной паре, казалось, становилось материальным, а воздух вязким. Моей жене было весело, она наслаждалась реакцией людей не меньше, чем самим танцем, такой вот эпатаж за моей спиной.

После были напитки, дегустация новых ликеров, настоек, виски, водки. Рекламная акция в высшем свете. Да, большинство придворных уехали в Москву вслед за государыней, но были люди, находящиеся рядом с элитой, и все они у нас. Кто-то из присутствующих возвысится, кто-то останется в серединке лестницы, ведущей к вершинам, было много и представителей боковых линий влиятельных семейств, богатых линий, с кем можно иметь дело.

Я танцевал, потом приветствовал приглашенных, перекидываясь с каждым по два-три предложения, потом вновь танцы, потом ода от Ломоносова, после опять обязывающее общение, жонглеры, выступление казаков с саблями, дегустация блюд. Короче, это была работа для меня и счастье для Екатерины Алексеевны.

Я присматривал за Бенджамином Франклином, который привел себя в порядок и прибыл, под неусыпным оком службы безопасности на прием. Трижды мне удалось перемолвиться ничего не значимыми фразами, стараясь намекнуть о своей склонности к принятию предложений Бенджамина. Было видно, что «американец» взял себя в руки и нисколько не тушевался в обществе русской аристократии, несмотря на то, что не знал ни русского, ни французского языка [подобное качество — ничего не понимать, но быть со всеми своим, предписывали Франклину и современники]. А после того, как я подошел к нему в третий раз, пришлось представить и Великую княгиню, которая была приветлива, ну а после к «американцу» потек ручеек из любопытных дворян. Хотелось бы думать, что внимание русских аристо смывали негативные эмоции Франклина, связанные с краткосрочным пленением. Пришлось пригласить переводчика, так как мало кто знал английский, при этом старались объясниться, что порой выходило весьма комично.