Цитадель: дочь света Страница 56

— Галла, эй, Галла! — нежно звал меня чей-то голос.

Ласковая ладонь гладила мои волосы.

— Еще немножечко, Никусь, — пробормотала я, зарываясь в подушку.

— Я же говорил, все будет нормально, — спокойно сказал до безобразия знакомый голос. — Она крепкая девочка.

Я приоткрыла один глаз и поглядела на Павла. Он почему-то был не в излюбленной белой рубашке и джинсах, а как римлянин, в тоге.

Батюшки! Эльфы же!

Я рывком села на постели и огляделась. Эльфийские покои! Белая круглая комната, сводчатый потолок, огромное окно (или дверь?), аркой выходящее на зеленую террасу. Наверное, все же дверь, потому что других входов в комнату не наблюдалось. Мебели самый минимум — ложе с шелковыми покрывалами пастельных цветов и изголовьем в виде ветвистого дерева, большое зеркало на стене, да две кушетки, обитые розовой с золотыми узорами тканью. На одной кушетке восседал Павел в образе не то Цезаря, не то Нерона. Для полноты картины ему не хватало лаврового венка на голове.

С другой стороны склонился смутно знакомый эльф в роскошных тяжелых одеждах китайского мандарина — многослойные халаты с изображением райских птиц, перехваченные малиновым шелковым кушаком. У эльфа было худое, изможденное лицо с огромными, обведенными синими кругами глазами. Длинные волосы были заплетены во множество косичек и убраны назад.

— Пить? — поинтересовался эльф.

— Угу.

Предложенный напиток не отличался приятным вкусом, но что поделаешь — другого не дали.

— Что это за гадость? — отплевывалась я, залив бурой жидкостью постель.

— Это напиток бодрости, — оправдывался Аарон.

— Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках! — фыркнула я. — Напиток бодрости таков: берешь водочку, смешиваешь с апельсиновым соком…

— И огурчиков! — подхватил Павел с энтузиазмом. — И шашлычка! М-м-м…

— Отвертку с шашлыком, — удивилась я. — Ну нифига себе!

— У нас нет водки, — расстроился эльф. — И шашлыков.

— А что есть?

— Фрукты… Вино… Салаты…

Мы с Павлом возмущенно переглянулись.

— А мясо, мясо у вас есть? — вкрадчиво произнес Павел.

— Теоретически…

— Мне нужно мясо, дрова или угли, железная решетка и вниз! — заявил Паша. — А пока давай салат и винище!

— Что значит «вниз»? — поинтересовалась я.

— Да мы на дереве!

Ух ты! Я, еще пошатываясь, завернулась в простыню и подошла к окну-двери. Мамочка моя, мы и в самом деле в домике на дереве! Эти небольшие круглые покои представляли собой отдельное строение на ветви огромного дерева — как птичье гнездо. Кроме нашего домика на ветках находились десяток других.

— Это посольский дом, — пояснил Аарон с умным видом. — Здесь размещают гостей.

— И как вы меня сюда затащили? — страшно удивилась я. — И, главное, зачем?

— Представь, у них тут нет лифтов, — усмехнулся Павел. — А так — тут везде мостики подвесные и дорожки. Это еще самое низкое жилье. Ты не туда смотришь.

Я задрала голову вверх и ахнула. Город эльфов раскинулся над лесом. Кипенно-белыми кружевами завивались дорожки и мосты, в густой зелени плавали настоящие дворцы — с тончайшими шпилями, арками, портиками и пилястрами.

— Добро пожаловать в Облачную чащу, — с гордостью произнес Аарон. — Родовое гнездо клана Трилистников.

Какое дурацкое название!

— Лифты, — радостно потирал руки Павел. — Лифты! А канализацию вы наверху как делаете?

— Эльфы не какают, — одернула я Павла, а потом вспомнила, что тоже эльф. — А, нет! Какают!

— Канализация внутри деревьев, — раздраженно ответил Аарон.

— Очумели? — застыл Павел. — Вы чего, деревья сверлите?

— Да не сверлим, не сверлим! — махнул рукой эльф. — Мы их такими выращиваем. Уже с трубой, уходящей к корням.

— Варвары, — убежденно сказал Павел. — А моетесь вы наверху как? Совсем не моетесь?

— Ты тупой? — вскинул светлые брови эльф. — Разве не видишь бочки с дождевой водой? В каждом доме есть душ.

— Ты погляди, как он разговаривает, — ухмыльнулся Павел. — Сразу видно — с кем поведешься… Эй, Ара, а может, я тебя ругаться научу?

— Я Аарон, — с достоинством ответил эльф. — Попрошу не зарываться. А что касается речи, действительно, общаясь с низшими формами разума, я слегка деградировал. Как говорится, дурные сообщества развращают добрые нравы.

— Опа! — обрадовался Павел. — Все чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса. Мне нравятся эльфы!

***

— Ненавижу эльфов, — бурчал Пашка в который раз. — Ненавижу!

— Я тоже ненавижу, — поддакивала я.

— А уж я-то как ненавижу, — вторила нам Ола, а, вернее, снова Аврора.

— Даже я уже ненавижу, — признавался Аарон.

— Мы тоже вас ненавидим, — буркнул молодой эльф, которому было поручено за нами присматривать. — Понаехали!

Четвертый день мы ждали аудиенции у главного лесника. Вообще-то он Великий Хранитель Леса, но главный лесник тоже неплохо. Пусть скажет спасибо, что не главный леший. Четвертый день подряд мы поднимались рано утром в беседку к его дому, сидели там до обеда, пока какой-нибудь эльф не сообщал нам о неотложных делах.

В квадратной беседке, увитой зеленью, помимо нас находился молодой эльф, совсем еще мальчишка на вид, читающий какую-то книгу и делавший из неё выписки. Видимо, он исполнял роль секретаря. У него был большой белый стол и высокий стул. Для посетителей были только лавки. На второй день, наученные горьким опытом, мы принесли с собой подушки, а на третий — еду и напитки. Сегодня Павел хотел установить в беседке мангал и жарить шашлыки. Аарон его отговорил, но, думаю, завтра согласится.

— А я картишки захватил, — сказал в пространство Павел.

— Где взял? — изумленно спросила я.

— Да по случаю на рынке купил. Не такие, как у нас, вместо валетов единороги, вместо тузов священники, ну я тушью подписал. Мастей пять, правда. Я лишнюю отделил. У них есть бубны, только они реально бубны, круглые — символ людей, есть трилистник — то есть символ эльфов, кость — сиречь орки, любовь — ангелы и треугольник — вервольфы. Трилистник и любовь оставляем — будут трефы и черви, кость будут пики, ну бубны и есть бубны. Распрощаемся с вервольфами.