Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Штурмовой батальон Страница 57

— Так оно и есть. Нам действительно осталось пройти совсем немного около 30 км. и как думают, в штабе дивизии, мы скоро будем на окраинах Москвы. Но у меня сложилось другое мнение — «Этого не будет». Русские не дадут нам этого сделать. Можете считать меня скептиком, но мы не сможем дальше продвинуться. Вполне вероятно, что нам с большой кровью удастся преодолеть еще, быть может, пару километров и все. Русские нас не только остановят, но и боюсь, погонят назад. Вы учили всегда говорить правду. Именно поэтому я говорю то, что думаю.

— Я всегда ценил тебя за твою прямоту. На чем основываются твои предположения?

— Факты говорят сами за себя. В последние дни полки дивизии на основном направлении с большим трудом продвигаются не более чем на 1,5–2 км. в сутки. Каждый километр пути требует все больше жертв. Потери в полках составляют в личном составе 30–40 %, в технике куда больше. Мы практически полностью потеряли все автомобили и тягачи. Подвоз осуществляется лошадьми, которых не хватает. Доставка горючего для остающихся в строю автомашин становится все нерегулярнее. С боеприпасами и продовольствием тоже самое. Солдаты сильно мерзнут. Все больше небоевых потерь от обморожения и вшей. Сопротивление русских все время нарастает. Они держатся до последнего. Бьются за каждую деревню и каждую высоту. Наибольшее сопротивление мы встречаем там, где нам противостоят части НКВД. Я видел как в деревню, что брали наши парни, заживо горящие русские продолжали отстреливаться, а потом с бутылками «коктейля Молотова» бросались на наши танки.

— Фанатики!

— Да фанатики. Но они задержали нас на несколько часов, а русские, воспользовавшись этим, перебросили на угрожаемый участок резервы и смогли остановить наше продвижение вперед. На фронте все чаще против нас стали сражаться свежие части русских. Они обмундированы в отличное зимнее обмундирование, ими массово применяются новые виды вооружения и техники. Пока это единичные примеры, но их все больше. Приведу в качестве примера события последних дней. Свидетелем которых я был.

Недавно в прорыв обороны русских, был введен разведбат дивизии. Он довольно далеко вклинился вглубь русских и открывая дорогу на Москву занял несколько сел. Однако вскоре он был с большими потерями выбит из занятых населенных пунктов ударом механизированных частей НКВД. Отход батальона сопровождался очень точным минометным и пулеметным огнем и ударом во фланг кавалерии противника. Для восстановления положения командир дивизии выделил из своего резерва роту средних танков, а командир полка ускорил выдвижение туда пехотного батальона. Но было уже поздно. Русские закрепились на занятых позициях, и сдвинуть их с места не удалось. Они надежно перекрыли шоссе. Атака не удалась по ряду причин.

1. Наша тяжелая артиллерия не смогла поддержать атаку. Отстала на марше. Пехоте пришлось полагаться только на имеющиеся в батальоне средства усиления и поддержку танков.

2. Русские активно маневрировали своими бронесилами и тяжелой мотопехотой. Массово и мастерски использовали тяжелую артиллерию и минометы крупных калибров. Противник действовал грамотно, словно заранее знал, что и как мы будем делать.

3. Они использовали новые виды вооружения, с которыми мы ранее не встречались.

В тот день наши танкисты и пехота впервые встретились с новыми русскими танками. После боя от танковой роты осталось всего 2 танка — командира роты и танк, поврежденный еще на линии атаки. Остальные были выбиты, не доходя до русских позиций артиллерийским огнем, противотанковыми средствами пехоты и танковым ударом. Пехотный батальон понес большие потери от русской артиллерии, сильного минометного и пулеметного огня. От тех, кто поднялся в атаку, осталось совсем немного. При этом сил русских было заметно меньше, чем у нас. В отражении атаки принимали участие рота средних русских танков Т-28, «панцирная» рота, несколько батарей скорострельных минометов и видимо дивизион тяжелых гаубиц. Более точно выяснить не удалось. Под огнем русских нашим солдатам пришлось отступать на исходные позиции. Я был на НП батальона и видел все своими глазами. Простите господин полковник об этом тяжело вспоминать. Отец мне рассказывал о прошлой войне и бойне у Вердена. Так вот я теперь видел, как это было тогда. Только это происходило здесь в снегах России. Пехотные цепи просто сносило разрывами, а танки переворачивало от близких разрывов тяжелых снарядов. Использовать авиацию не удалось. Так как стояли сильные морозы и у люфтваффе не было боеготовой техники.

— Понятно. Возьми себя в руки Генрих. Не раскисай. Это война и ты не невинная девица перед старым унтером. Не забывай, что потери всегда были и еще будут. А еще то, что мы стоим на пороге их столицы, а не они у Берлина. Откуда ты знаешь, что вам противостояли части НКВД? Были пленные? Какой калибр артиллерии использовали русские, что за скорострельные минометы и с какими новыми танками вы встретились? Насколько я понимаю, с Т-28 ты уже встречался?

— Встречался и несколько раз лично осматривал и изучал захваченные и подбитые танки этого типа. Могу их силуэт нарисовать с закрытыми глазами. Встретившиеся нам танки были похожи на Т-28 «Экранированный». Шасси и башня точно от него. Возможно, что это одна из его новых модификаций. Танк ниже ранее виденных. У него не было пулеметных башен рядом с местом водителя, усилена лобовая броня, длинный ствол довольно мощного орудия. Калибр пушки около 7,6 см. Танки окрашены в белый цвет без видимых тактических знаков. Экипажи танков, умело используя складки местности, сражались с нашей бронетехникой и поддерживали свою пехоту. После боя мы не смогли эвакуировать свои подбитые машины. Поэтому осмотреть нанесенные повреждения и сказать более точно о калибре танковых орудий русских не могу. Несколько танков русских были побиты нашими танками, противотанковой артиллерией и из противотанковых ружей. Но оценить повреждения, нанесенные русским танкам, нашим огнем не удалось. Русские ночью их вывезли к себе. Примерный калибр примененной русскими артиллерии: гаубицы — около 20 см., минометы -12 и 5 см… Гаубицы работали издалека. Минометные батареи били непосредственно из боевых порядков или из-за них. Поразило то, что они очень быстро меняли позиции. Давали очередь из нескольких десятков выстрелов и перебирались на новое место. Поэтому контрбатарейная борьба положительных результатов не дала. Минометчики «панцирной» пехоты русских вообще превзошли себя. Разрывы 5 см. мин накрывали всю пехотную цепь практически ровной линией. У меня сложилось впечатление, что они стреляли как из пулемета. Таких батарей было несколько и они очень активно перемещались с места на место. Никто из наблюдателей так и не увидел, как они это делают. Согласитесь что это странно. О том, что нам противостояли «чекисты» сказали перебежчики из частей РККА, ночью после описанных мною событий, перешедшие линию фронта. Их полк держал оборону у «чекистов» на фланге.

— Они что-нибудь еще рассказали?

— Нет. Обычные наспех обученные пехотинцы, из числа жителей Москвы посланные на передовую. О том, что у них на фланге «нквдэшники» узнали от командира роты, встречавшегося с их представителями.

— Вы проверяли эти сведения?

— Да. Той же ночью было направлено к русским в тыл несколько групп разведчиков и корректировщиков, а также группу танкистов для эвакуации подбитых танков. Корректировщиков перехватили русские егеря, а разведчики были обнаружены на подходах к русским позициям и обстреляны из минометов. С танкистами непонятно. Толи они захвачены русскими в плен, толи убиты. Их трупы так и не были найдены. Как я уже говорил, ночью русские вывезли все подбитые танки к себе, используя для этого специальную эвакуационную машину. Солдаты, что должны были прикрывать танкистов, слышали гул танкового двигателя за передовыми позициями русских. Они пытались помешать эвакуации, обстреляв русские позиции из станкового пулемета, осветив поле боя ракетами и вызвав огонь минометов. Русские ответили огнем тяжелой артиллерией и минометов. Сорвать эвакуацию танков не удалось, но солдаты смогли рассмотреть эвакуатор. Безбашенный, хорошо бронированный танк или тягач вооруженный крупнокалиберным пулеметом в пулеметной башне, мощной лебедкой и краном. Ранее подобные тяжелые инженерные машины нам не встречались. Он тросом вытягивал подбитые машины к себе. Минометным огнем повредить его не удалось. Артиллерия не применялась из-за отсутствия снарядов, которые было решено сохранить для отражения возможной атаки русских. На следующий день, получив пополнение и боеприпасы, полк повторил атаку с тем же результатом. И это несмотря на артобстрел и авиаподдержку. Авиаразведчику по следам на снегу удалось обнаружить старые позиции тяжелой русской артиллерии, уточнить позиции пехоты и танков в деревнях и близлежащем лесу. Но, ни минометные батареи, ни позиции, откуда они вели огонь, так и не обнаружили. Для гарантированного подавления русских был предпринят авианалет штурмовиков. Итог — мы потеряли три из шести самолетов участвовавших в налете. Русские выдвинули на защиту своих позиций зенитные орудия на механизированном ходу, а потом появились русские истребители. «Птенцам Геринга» пришлось ретировать. Артобстрел тоже ни к чему не привел. Мы почти стерли деревню с лица земли и надеялись что русские, понеся потери во вчерашнем бою и в результате артобстрела и авианалета, отступят. Командир полка, с согласования командира дивизии, стараясь уменьшить потери, специально задержал атаку не полчаса, давая русским возможность уйти. Но русские этого не сделали. Когда наши танки и пехота вновь атаковали, то повторилась та же картина что и до этого. Плотный, точный и шквальный пулеметный, артиллерийский и минометный огонь.