СССР: вернуться в детство 5 - Владимир Олегович Войлошников Страница 59

Бабушка взяла небольшую бордовую книжечку, развернула:

— Ох, ты! Сто двадцать рублей?

— Более крупная сумма, как и особые награды, сочтены излишне привлекающими внимание. Если у вас возникнет нехватка денежных средств, сообщите мне об этом.

— Я вапше-то за прошлый год тыщщёнку подкопила, — похвасталась бабушка.

— Тем не менее. По легенде вы уже двадцать лет вдова, вот свидетельство о смерти вашего «мужа». Ваша единственная дочь, Галина — поздний ребёнок. Она окончила Московский геологоразведочный, работала в Якутии, где и познакомилась со своим будущим мужем. С тех пор, как родилась Оля, вы окончательно ушли на пенсию, присматривали за внучкой в связи с длительными выездными командировками дочери.

— Понятно.

— Запомнили? Позже мы с вами ещё раз повторим. Если что-то забудете — сразу спрашивайте.

— Хорошо.

— Теперь Оля и Володя. Имена вам оставлены прежние, так же как и прописанным в легенде родителям, фамилии — ваши новые.

Я раскрыла своё свидетельство. Оля Шубина. Теперь меня на полном основании можно дразнить Шубой. Шуба-дуба. Мда.

— Теперь, что касается родителей Оли и Володи. Все четверо последних шесть лет работали в геологической экспедиции, где-то в Африке — вы точно не знаете, говорить об этом было не разрешено.

Мы с Вовкой кивнули.

— Все четверо погибли два месяца назад, обстоятельства вам неизвестны, в документах будет написано: несчастный случай. Эта легенда позволяет нам оформить достаточно весомые пенсии по потере кормильца, по сто четырнадцать рублей на каждого.

Теперь мы кивнули все трое.

— Раиса Хасановна, если Оля — ваша родная внучка, то Володя оставался под вашим присмотром с согласия его родителей, потому что у него нет других родственников. Он живёт с вами с раннего возраста на протяжении всех экспедиций родителей.

— Ага…

— В связи со смертью родителей, на Ольгу было оформлено опекунство, а на Владимира, как более старшего — попечительство.

— Так они же одинаковые? — удивилась бабушка.

— Раиса Хасановна, это мы с вами не обсуждали, но сейчас вам нужно сосредоточиться и запомнить: дни рождения у ребят теперь в июле, двадцать четвёртого у Оли и двадцать восьмого — у Володи. И годы рождений во всех документах указаны другие. Володе недавно исполнилось четырнадцать, а Оле — тринадцать.

Бабушка критически на нас посмотрела:

— Ну, Вова-то ничё, рослый, а Ольга-то мелковата.

— Это ничего. Просто не поднимайте этот вопрос и по возможности постарайтесь ни с кем не сближаться. По крайней мере, пока не свыкнетесь с новыми обстоятельствами. Мы будем жить с вами рядом, и моя супруга вам поможет, можете к ней обращаться. Да, не сказал! На ребят вы будете также получать пособия по опеке и попечительству, тридцать рублей в месяц на каждого. Все выплаты будут начисляться вот на эту сберкнижку.

Сергеич выложил на стол серенькую книжечку сберкассы и ещё документы:

— Вот, свидетельства о смерти на «родителей» Оли и Володи. Аттестаты об окончании основной семилетней общеобразовательной школы. Для Владимира — с техническим уклоном. Для Оли — с гуманитарным…

Тут, невзирая на табличку «ЗАКРЫТО», в дверь настойчиво застучали.

— Я на минуточку выйду, — извинилась бабушка.

Всё-таки, она продолжала оставаться директором культурного центра. Это у нас все мозги на раскоряку с предстоящими «похоронами», а люди-то живут обычной жизнью, им работу работать надо, текущие вопросы решать…

— На самом деле, очень вовремя Раиса Хасановна вышла, — сказал Сергеич. — Ещё один документ, и я предпочёл бы, чтобы Раиса Хасановна его пока не видела, во избежание ненужных вопросов. Свидетельство о приобретённой специальности в рамках дополнительных курсов профессиональной подготовки.

— Ух, ты! «Автодело», — Вовка принял именные корочки и показал мне разворот. Помимо выделенных категорий «А», «В», «С» и «D», внизу стояла дополнительная пометка: «допущен к управлению электротранспортом».

— Это про троллейбус? — уточнила я.

— Ага.

— И что, прямо можно управлять?

— Да куда там! — засмеялся Вова. — Где ты видела, чтоб в четырнадцать права оформляли? Куплю мопед и буду гонять, на него права не нужны.

— И тем не менее, — возразил Сергей Сергеич, — по достижении шестнадцати лет можно автоматически оформить водительское удостоверение, и личным автотранспортом вы можете управлять, при условии, что рядом находится водитель со стажем вождения не менее трёх лет.

— Да пусть будет, карман не тянет, — согласился Вова и сунул свидетельство в карман.

— А вы так и будете за нами всё время ходить? — внезапно для себя спросила я. — А жена? Она через неделю вешаться от такой жизни начнёт.

— Не волнуйтесь. У меня будут… сменщики.

— М-гм. Понятно.

Тут вернулась бабушка и дальше поехали разговоры про нашу «ликвидацию».

— Итак, давайте сразу определим предметы, которые будут предназначены для опознания, — попросил Сергеич.

— Тапки? — предложил Вова.

— Обувь, сумку какую-нибудь, записную книжку ненужную, — согласился тащмайор.

— У Вовы мастерка есть маловатая, — предложила бабушка.

— Пойдёт. Заранее приготовьте, во что будете переобуваться.

Мне в этом обсуждении почему-то совсем не хотелось участвовать. Вова смотрел на меня с подозрением и тревогой, но я не находила в себе сил даже чтобы улыбнуться в ответ.

— Всё, держите билеты. До Омска вы летите со старыми документами, оттуда — уже с новыми. Вторая пересадка будет в Челябинске. Не волнуйтесь, я всегда где-то рядом, но лучше бы нам с вами в процессе перелёта не контактировать. На месте подойдёте к окну справочной, вы, Раиса Хасановна, покажете свой паспорт, вас встретят и на машине довезут до места.

— Хорошо.

На этот раз бабушка тоже боялась, но ничего не говорила насчёт того, чтобы поехать поездом.

Вызов на мероприятие был на две недели — для выступления в начале этой выставки и в конце, поэтому никого не смущало, что мы берём с собой довольно много вещей, да на разные погоды. Мы вытащили рюкзаки и сумки и начали паковаться.

— Осеннее берите, — строго напутствовала бабушка, — там заморозки могут быть.

Понятно, что в Абхазии в нашем осеннем можно зимой ходить, но Вова был настроен скептически:

— Знаешь ли, я маловатые вещи не поволоку. Нафига их таскать? Куртку вот возьму с Канады. Ботинки, блин, жалко. Рашиду подарю, они почти не ношенные.

С этим Вовкиным стремительным ростом вся обувь тоже сделалась ему мала, и ехал он чуть ли не в резиновых сапогах — какие подошли.

В этих говнодавах Вовка выглядел истовым колхозником.

— С другой стороны, жечь не жалко, — мрачно заметила я. Настроение у меня стремительно опускалось на дно.

— Рюкзак у меня почти пустой получается. Может, книжки возьмём? Журналы, твои первые издания?

— Не хочу я ничего брать, — угрюмо сказала я. Я вообще много эпитетов знаю на эту тему, и все они подходят. Хмуро, гнетуще, депрессивно и так далее.