Благословенный (СИ) - Коллингвуд Виктор Страница 59

— Отлично, давайте так и поступим! Если вы сможете найти таких людей,то следует получить информацию от них. Однако будьте осторожны. В нашей стране есть фраза: «врет, как очевидец». Нередко иностранцы оказываются в чужой стране с настолько зашоренным взором, что решительно не понимают того, что они видят собственными глазами! Нам, русским это прекрасно известно — сколько уже иностранцев уезжаю из нашей страны, рассказывали затем про неё совершенно дикие небылицы! Не попадитесь в ту же ловушку в отношении индийских ракет!

Ну и третье, что я хотел бы выполнить. Надо создать постоянный военно-технический центр по совершенствованию военного оборудования. Ему понадобится полигон, штат сотрудников, и, либо своя мастерская, либо контакты с каким-то заводом, чтобы создавать опытные изделия. Вот такие планы на ближайшее время.

— Мне всё понятно, принц, — ответил Николай Карлович. — Но я не имею чести знать месье Мелиссино, поэтому мне понадобится рекомендательное письмо к нему!

— Хорошо, я вам его предоставлю!

И написал главному артиллеристу записку, отрекомендовав месье Бонапарта и просив оказать тому полное содействие.

Дальше случилось неожиданное: Николай Карлович отправился к нему, и…пропал. Поразившись этому событию, я просил Петю Салтыкова разузнать, что там с ним случилось. И оказалось, что, после недавних тяжелых боёв, его мобилизовали на войну со шведами!

— Ожидается вступление в войну Англии и Пруссии, в армию собирают решительно всех, кто только есть. У Павла Петровича забрали даже его гатчинский батальон! — оправдывался Салтыков.

Так господин Бонапарт надолго покинул меня, сделавшись командиром артиллерийской роты. Впрочем, зимою, когда война затихает, а войска отводятся на зимние квартиры, он должен был вернуться, и до весеннего открытия боевых действий работать над порученными мною задачами.

* * *

Однако, ожидавшейся войны с Англией так и не последовало. В конце октября 1788 г. у короля Великобритании Георга III случился острый приступ сумасшествия. В течение нескольких месяцев — с ноября 1788 г. по начало февраля 1789 г. — в парламенте решался вопрос о регентстве его сына принца Уэльского. Одну из ключевых ролей в данной ситуации предстояло сыграть известному английскому политику, лидеру парламентской оппозиции Чарльзу Джеймсу Фоксу. Он развил бешеный натиск на кабинет Питта-младшего, и ему стало не до войны.

Так Англия оказалась поглощена внутриполитическим кризисом — непонятно было, останется ли у власти прежний король, полусумасшедший Георг III, или его отстранят, а наследник престола станет регентом. Говорили, что король безнадёжен, и ждали уже его смерти. Между прочим, король Англии в те времена обладал совсем неиллюзорною властью, так что тяжесть возникших у этого государства проблем трудно переоценить.

Из-за этого казуса и Пруссия вынуждена была сдать назад. В ожидании, пока разрешится английский внутриполитический кризис, пруссаки активно интриговали в Польше, пытаясь перетащить её на свою сторону. Некоторые сведения проникали к Екатерине от её европейских друзей, кое-что по своим каналам получал Потёмкин. Когда эти сведения просочились в Петербург, было созвано экстренное заседание кабинета. Присутствовали секретарь Кабинета Стрекалов, вице-канцлер Остерман,фактический глава коллегии иностранных дел Александр Безбородко, руководитель Коммерц-коллегии Александр Воронцов; глава Адмиралтейств-коллегии Чернышёв, командующий войсками в Финляндии Валентин Платонович Мусин-Пушкин, бывший фаворит Екатерины Пётр Васильевич Завадовский, мой воспитатель Николай Иванович Салтыков, военный губернатор Петербурга Яков Александрович Брюс.

Конечно, не все члены Совета присутствовали в заседании. Глава военной коллегии Потёмкин находился на юге, при войсках; можно сказать, что его представлял Андрей Петрович Шувалов, добрый знакомый светлейшего князя. Не было и Петра Румянцева, полководца, прославившегося в первую Русско-турецкую войну оглушительной победой при Кагуле. Назначенный командовать второй «украинской» армией, сильно болеющий граф безвылазно сидел в Киеве.

Екатерина запаздывала. Господа «кабинетчики» перед началом заседания болтали в приёмной о том о сём, разбившись на крохотные партии. Глядя на них в этот момент, можно было понять, кто, с кем и против кого тут дружен.

Всего сильнее, конечно же, «партия» Потёмкина — авторитет его в глазах императрицы всё еще чрезвычайно высок. Однако, у него же и больше всего врагов — практически все остальные вельможи. Очень многим перешел дорогу светлейший князь — перетянул на себя ресурсы, оставил без финансирования проекты, провёл своего ставленника на интересовавший кого-то пост… Тем не менее Григорий Алексеевич чувствует себя достаточно уверенно, чтобы подолгу отсутствовать в Петербурге.

Александр Романович — первый враг Потёмкина и несомненный глава влиятельной партии «англоманов».Увы, но их время проходит — дела наши с Англией всё хуже и хуже. Однако же и у галломанов, их антиподов, ярким представителем которых является Шувалов, дела идут не лучше. Сближение с Францией сильно буксует по целому ряду причин, — здесь и финансовые проблемы французских Бурбонов, и двуличная политика в отношении Турции. Сейчас нашим союзником является только Дания, но и этот союз непрочен. Теоретически, датчане должны помогать нам флотом, а мы им сухопутной армией. Но в этот раз всё идёт наперекосяк. У нас просто нет сухопутных сил, чтобы выделить их Дании, а датский флот сильно скован английскими угрозами.

Безбородко и Завадовский представляют здесь условную «малороссийскую» партию. По сути, Безбородоко, не имея в Коллегии иностранных дел официального статуса, сейчас определяет всю внешнюю политику, выводя из себя вице-канцлера Остермана. Салтыков сам по себе, а толстяк Мусин-Пушкин — со всеми сразу; не умея маневрировать на поле боя, имеет редкий талант к лавированию на паркетах.

И это я ещё не знаю всех подводных течений! Все эти шушуканья, перемигивания, переглядывания, полунамёки… Кто с кем дружит, против кого, чего добивается, из каких фондов ворует — тайна, покрытая мраком.

И вот с этаким серпентарием предстоит мне иметь дело! Удивительно, но бабушку, кажется, всё устраивает: фразу «живёшь и дай жить другим» я слышал уже неоднократно. То-то же, Александр, придя к власти, хоть и декларировал возврат к «духу и сердцу бабки нашей Екатерины», на деле заменил почти всех екатерининских стариков или немцами, или своими молодыми друзьями.

Наконец императрица явилась. Все вежливо поклонились, и я тоже — протокол есть протокол. Заседание открыл доклад Александра Андреевича об интригах пруссаков в Польше.

— Посланник прусский Джироламо Луккезини отчаянно интригует среди депутатов сейма, открывшегося по поводу изменения польской конституции, — негромко, с мягким малороссийским выговором рассказывал Безбородко. — Целью его является союз Польши и Пруссии, направленный супротив нас.

— Известно ли на каких условиях собирается этот комплот? — перебила его Екатерина.

Безбородко пояснил, что пруссаки обещали панам военную помощь в восстановлении их прежней восточной границы, желая себе взамен города Данциг и Торунь. Пруссия таким образом получила бы себе прямую связь с Восточной Пруссией, а поляки утратили бы выход к морю.

Большинство собравшихся отнеслись к этой идее с нескрываемым скепсисом.

— Фридрих-Вильгельм, наверное, идиот, если считает, что поляки на такое пойдут, — выразила общее мнение Екатерина, — а если Польша всё-таки согласится, значит, слабоумна вся эта нация! Добровольно лишиться морского побережья — дурачество высшего рода!

Я помнил, что никакой войны с Пруссией в то время не было, а вот поляки доставляли много хлопот.

— Должно, не договорятся! Но с поляками надобен глаз да глаз — эти способны выкинуть, что угодно!

— Да, с Польшею дела пошли прескверно! — подтвердил Шувалов. — Уже грозятся запретить нам закупку продовольствия для екатеринославской армии. Светлейший Князь по этому поводу крайне обеспокоен. Возобновляется притеснение православного населения.