Авантюрист. Начало (СИ) - Риддер Аристарх Страница 6

– Дженкинс, где вы тут видите джентльменов? Вы про эти два куска дерьма? Так это не то что не джентльмены, они даже не люди. Как вы думаете, кто сделал это? – спросил я, показывая рукой на два женских трупа.

– Думаю что они, сэр. Но это же их рабыни, их собственность.

– И что? Это повод делать вот это?

– Простите сэр, я вас не понимаю.

– Хорошо, сожгите этот амбар и можете возвращаться со своими людьми в форт. И вот еще что, – сказал я и сорвал с пояса кошёлёк, – тут четыреста десять долларов. По четыре доллара драгунам и десять вам.

Я видел, что Дженкинс не одобряет мои действия, но деньги он взял. Конечно, это не означало вообще ничего. Я более чем уверен, когда он окажется у себя в форте, то тут же подаст докладную полковнику Филду.

По нынешним законам я только что совершил преступление убив двух уважаемых джентльменов. Поэтому, нужно срочно сваливать отсюда. Хорошо хоть до дома Барри было существенно ближе, чем до форта полковника Филда.

На развилке я попрощался с Дженкинсом, сел на место возницы и направил телегу к дому Барри. На самом деле зрелище еще то! Цельный генерал в роли возницы, а его верный конь плетется, привязанный сзади. И сыновья Тома и спасённая мной женщина были без сознания. Разберусь с ними, когда приеду, сейчас просто некогда.

НА моё счастье, когда я добрался до дома то первым, кого я увидел, был Дукас.

Гамильтон познакомился с этим пройдохой греком во времена Войны за независимость. С одной стороны, знакомство с Дукасом было очень полезным, а с другой о подобных знакомых не говорят в приличном обществе.

Грек зарабатывал деньги способом, который не очень сочетался с законом, а именно контрабандой из Новой Испании в США. Ром, табак, красное дерево и какао. Дукас возил все, что можно быстро и выгодно продать.

Он был в долгу у Гамильтона, то есть у меня, и когда я задумал покинуть Нью-Йорк, то сразу вспомнил о нём. Еще в доме у Байарда, я написал ему письмо и пару недель назад получил ответ. И вот сейчас я вижу Дукаса собственной персоной.

– Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть!

– Я тоже рад вас видеть, мистер Гамильтон.

– Ты с Барри?

– Конечно, сэр. Всё сделано в точности, так как вы написали в письме. Я сначала сходил в Бостон, забрал оттуда вашего камердинера вместе с кучей барахла, а потом пошёл сюда.

– Отлично! Сколько у тебя людей?

– Только я и сыновья, Янис и Панайотис.

– Хорошо, начинайте погрузку. А я пока займусь моими пассажирами, – сказал я, кивнув на телегу.

Ну что ж, всё не так страшно. Первым делом нашатырь под нос, а затем уже приступим к обработке ран. Шрамы у парней, конечно, останутся, но в целом они еще легко отделались. Я промыл раны и обработал их перекисью водорода, как удачно, что я получил её буквально позавчера. Затем я наложил компрессы смоченные отваром пижмы, эта трава содержит просто запредельное количество ацетилсалициловой кислоты и должна помочь, и перевязал ребят. Организмы у сыновей Тома здоровые, скоро всё будет хорошо.

А вот с женщиной всё намного хуже. Шрамов от кнута не видно, но и без них выглядит она ужасно, четыре перелома, гематомы на всём теле, хорошо хоть следов сексуального насилия нет, видимо два этих ублюдка просто не успели.

Чёрт, она еще и в себя пришла, как не вовремя!

– Тихо, тихо, – шепчу я ей, – ты в безопасности, я помогу тебе.

Беру бутылку рома и чуть ли не силой заставляю её пить. Не лучший вариант болеутоляющего, но другого у меня пока нет. Глоток, другой, третий, вроде затихла.

Через час закончил и с ней. Обработал раны, на сломанные конечности наложил шины. Даст Бог, поправится.

Пока возился с моими первыми пациентами в этом мире, погрузка почти закончилась и Дукас с сыновьями грузили пушки. Новенькие четырнадцатифунтовки привезли мне позавчера. Часть из них встанут на шхуне моего друга, пока с обычными ядрами и порохом, а по прибытию в Испанскую Флориду начну эксперименты с нитроглицерином.

Грузились мы до глубокого вечера и закончили с фонарями. Мое окружение не понимало, почему такая спешка, но я чувствовал, что надо торопиться, вот буквально что-то меня подталкивало.

Мою правоту я ощутил, когда шхуна Дукаса отошла от берега. Дом Барри стоял высоко над берегом и то, как он вспыхнул было хорошо видно. Миссис О`Салливан ахнула и осела на палубу, а мой камердинер грязно выругался. Остальные просто молча смотрели. Мы еще долго видели этот факел, пока шхуна медленно выходила в море. Впереди нас ждало несколько дней пути до Чесапикского залива.

В бытность свою сначала школьником, а потом слушателем военного университета, я сильно интересовался историей техники вообще и военной в частности. И благодаря моей эйдетической памяти помнил практически всё, что когда-то читал. И одной из книг, была книга про динамит.

Там конечно не было точной информации про то, как изготавливать нитроглицерин, это я узнал значительно позднее. Нет, там было нечто, как выяснилось, намного более важное. А именно карта месторождений диатомита или кизельгура.

Эта замечательная горная порода, в основном состоящая из остатков диатомовых водорослей, имеет массу вариантов применения. Но меня она сейчас интересовала как основа для производства динамита, который я планировал получить, пропитав диатомитовый песок парами нитроглицерина.

Так вот, одно из месторождений кизельгура находилось относительно недалеко, на западном берегу Чесапикского залива, в пойме реки Саскуэханна. Там этот минерал можно было набрать прямо на берегу.

Плавание заняло чуть более двух суток и двадцать третьего августа мы встали на якорь. На поиски нужного количества минерала ушёл почти целый день.

Лично я участия в этом не принимал. Во-первых, не барское это дело. Во-вторых, и без меня тут хватает молодых здоровых лбов, в-третьих, у меня на руках больная женщина, которую нужно выхаживать.

Спасенная мной рабыня оказалась метиской: полуиспанкой, полуиндианкой. Когда у неё начали спадать отёки, я удивился тому, насколько она оказалась красивой, от двух народов она взяла самое лучшее и получилась взрывоопасная смесь. По-английски она не говорила, но Гамильтон, чьей памятью я беззастенчиво пользовался, довольно сносно говорил на испанском.

История Селии, так звали спасённую мной девушку, ей оказалось всего восемнадцать лет, была с одной стороны удивительной, а с другой стороны обычной для этого времени.

Дочь одного из вождей семинолов и горничной испанского гранда до пятнадцати лет воспитывалась матерью, а затем, когда та умерла, стала жить в племени с отцом. Селия выросла католичкой, но при этом знала и любила обычаи семинолов. Ахайя, так звали её отца, испытывал к ней самую настоящую любовь и девушка была счастлива.

Так продолжалось три года, ровно до того момента как, экзотичную для индейцев женщину не выкрали невесть откуда взявшиеся работорговцы из племени кри.

Вообще, работорговлей занимались практически все коренные жители Америки, все эти семинолы, команчи, ирокезы, сиу, пуэбло и кри. Все они не брезговали торговать живым товаром и охотно занимались похищениями с последующей перепродажей пленников на север, в США.

Так Селия оказалась в руках банды работорговцев. Её красота, ставшая причиной похищения, выступила поначалу некоторой защитой. За такую привлекательную девственницу можно было выручить намного больше, чем за порченый товар. Девушку переправили в Нью-Джерси, где её новыми хозяевами стали отец и сын Кросби. А вот в их поместье она попала в самый настоящий ад.

Чем больше я её слушал, тем больше жалел о том, что просто застрелил этих ублюдков. Они заслуживали намного худшей участи. И к собственному ужасу, я узнал, что достаточно много влиятельных и уважаемых членов американского общества водили с ними знакомство и регулярно гостили в поместье, со вполне очевидными целями. Я услышал такие фамилии, что волосы дыбом встали.

Бедняжку Селию ждала мучительная смерть, но на её счастье в поместье появился я. Да, я стал преступником и наверное изгоем, но ни капли об этом не пожалел.