Ария Вечности - Михаил Злобин Страница 6

Насшафа издала звук, похожий на всхлип и замолкла. А я посмотрел на Велайда другим взглядом. Да, он дышит, его сердце бьётся, а из глаз текут слёзы. Но это лишь физиологическая реакция на каменную пыль, набившуюся под веки. Ведь осознанности в его взоре нет. Одна зияющая пустота…

— Прости, брат, я опоздал…

Плетение «Шока» соскальзывает с моих пальцев, и его проекция тонет в области груди Велайда. Парень не меняет позы или выражения лица. В тёмных глубинах глаз не мелькает ничего. Он просто перестаёт дышать. Его больше нет.

Бережно прикрыв веки брата, я отошёл от креста. В груди медленно разгорался огонь, ярость которого могла запросто погубить всех, кто находился рядом. Я избегал смотреть в сторону захваченных похитителей, ибо боялся собственного гнева. Фантазия рисовала в сознании ужасающие картины того, как я жестоко караю подлых ублюдков. И эти видения пробирали до мурашек даже меня самого. Я задыхался от неистового желания убить этих двоих наиболее зверским способом. И, кажется, эту схватку я безнадёжно проигрывал.

— Был ещё и третий, Риз, — убито произнесла Насшафа. — Его имя Аскар. Это он сотворил с Велайдом такое. Прош-шу, найди его…

Медленный вдох… выдох. Стальная воля сковывает все эмоции. Холодная рациональность и рассудительность гораздо лучше неконтролируемой истерики.

— Насшафа, допроси этих двоих и узнай, куда направился их дружок, — говорю я, мертвенно-спокойным тоном. — А после, делай с ними всё, что посчитаешь нужным. Гимран, ты поможешь.

Абиссалийка, ничуть не стесняясь своей наготы, склонилась над своими мучителями и вперилась в их лица таким взглядом, что даже Безликие нервно посторонились. Маленькие кулачки белокожей дьяволицы сжались до такой степени, что дрожь напряжения сотрясала руки до самых плеч. Чудовищная гримаса исказила миловидное личико, и сейчас Насшафа как никогда походила на кьерра. На безжалостного подземного людоеда.

— П-пожалуйста, мы в… в… всё расскажем… — проблеял один из похитителей, безрезультатно пытаясь отползти подальше от альбиноски.

— Ни с-с-сколько в этом не с-с-сомневаюсь, — голос Насшафы прозвучал угрожающе, словно шелест заточенной бритвы по коже. — Но не надейтесь, что для вас-с-с на этом всё закончитс-ся…

Пленники обмерли в ужасе, и я подумал, что даже присутствие Гимрана будет лишним. Без своих перстней эта парочка для абиссалийки всё равно что слепые щенята. Но помощника я на всякий случай оставлю. Пусть присмотрит за Насшафой. Ибо сами боги не ведают, какие мысли могут витать в её белокурой голове.

Оставив братьям наказ заниматься поисками Аскара, я покинул сию дряхлеющую юдоль и вскочил в седло. Резвый конь понёс меня сквозь улицы просыпающегося города. Рабочий и торговый люд как ни в чём не бывало спешил по своим привычным делам. Пахло дымом и сдобой. Фыркали лошади и громыхали телеги. Арнфальд жил своей обычной жизнью, не ведая, что один из героев Патриархии покинул этот мир навсегда.

Я проносился галопом сквозь это торжество повседневности и лелеял маленький жгучий огонёк в моей душе. «Отомщу… обязательно отомщу…»

Прохожие шарахались из-под копыт моего скакуна. У многих первым порывом было послать мне в спину грязное ругательство или проклятие. Но когда горожане замечали, кто именно мчится стрелой по мостовым, то злость быстро сменялась беспокойством. Всё-таки не каждое утро увидишь несущегося во весь опор Маэстро. И вот уже люди тревожно поминают Кларисию, прося у неё защиты.

Когда мой конь добрался до границ буйной растительности, заточённой в загоне из дырявого кованого забора, я резко натянул поводья. Лошадь от такого обращения обиженно заржала, взвившись на дыбы. А я пластичным движением соскользнул со спины животного и приземлился на обе ноги. Не став тратить время даже на то, чтобы привязать скакуна, я ломанулся в самую гущу древней алавийской рощи. Возможно, именно здесь северяне обсуждали свои финальные планы по срыву первого турнира милитариев.

— Гесперия! Гесперия, ты слышишь меня? Ты нужна мне! — позвал я, обращаясь к дремучим перекрученным кронам.

Что-то неуловимо изменилось вокруг, будто я пересёк незримую границу между мирами, и прямо на моих глазах от мощного древесного ствола отделилась гибкая подвижная фигура первородного духа.

— Александр? — удивилась она, и я запоздало сорвал с себя стальную маску. — Что с тобой?

— Все вопросы потом! Прошу тебя, Гесперия, помоги найти одного подонка! Это один из тех северян, разговоры которых ты подслушивала для меня. Он уходит на север, но наверняка будет избегать дорог и двигаться через леса! Для озарённого это не составит больших проблем! Укажи, где он! Или перенеси меня к нему!

От моего напора дриада несколько опешила и отступила на полшага. Тело её покрылось твёрдой корой, как будто бы она готовилась к схватке.

— Гесперия? В чём дело? — выдохнул я.

— Я не стану помогать тебе в этом, Александр, — проскрипел словно старые сучья голос первородного духа. — Твоё сердце источает ядовитый мрак, тобой движет жажда чужой крови. И я не собираюсь участвовать в этом.

Первейшим моим порывом было сорваться и начать кричать. Но я снова взял эмоции под жесткий контроль. Постоянно забываю, что Гесперия не человек, а воплощение сил природы. Она мыслит другими категориями и имеет противоречивое отношение к насилию.

— А разве твоя ненависть к кьеррам сильно отличается от того, что сейчас испытываю я? — задал я провокационный вопрос.

— Конечно. Они ведь уничтожают мои леса! — ожидаемо не усмотрела параллелей дриада.

— Этот сын потаскухи тоже уничтожил нечто дорогое для меня. Разве я не имею права желать ему мучительной смерти?

— Имеешь, — легко согласилась Гесперия. — Но я хранитель жизни, Александр. А ты требуешь от меня того, что претит моей сущности.

Я выслушал её отказ спокойно. Только губы помимо воли сжались в узкую линию. Да, я мог бы возразить, что не прошу никого убивать. С этим я легко справлюсь и сам. Но какой смысл? Если упрямый дух что-то решила, то её так просто не переубедить.

Я молча развернулся, намереваясь уйти, но тут вся древняя роща будто бы дёрнулась в дружном порыве, собираясь меня задержать. Но я не остановился. И тогда ветви передо мной сплелись в живой занавес, который не всяким мачете прорубишь.

— Александр… — голос дриады растерял свою твёрдость, став обеспокоенным.

— Выпусти. Мне нужно идти, — сухо произнёс я.

— Зачем? — последовал обезоруживающий своей наивностью вопрос.

А действительно, куда