Алексей Борисов - Византиец. Смоленское направление Страница 62

      - Как только я отложу пустой магазин в сторону, сразу засовывай в него эти стрелы. Понял? - Так же, на ухо сказал Пелгую. Пострелёнок кивнул головой в ответ.

      Как только стало вечереть, зуёк заметил караван из трёх судов и плота. Одну из них смогли затащить на песчаную косу берега, вторую поменьше просто привязали к первой, а вместе с ней и плот сдрейфовал к берегу. Вот тут и начались сюрпризы, с одной лодки люди высаживаться не стали. Хитрый противник решил нанести удар с двух сторон: с берега через подземный ход и с воды, для подстраховки. Двенадцать человек, неплохо экипированных, вооружённых копьями и большими топорами, сидели в ладье и ждали сигнала. Высадившихся литвинов было не сосчитать, они закрыли своими телами всю опушку. Тут я заметил Егорку, его нетрудно было отличить от остальных, кольчуги были далеко не у всех, десять, может двенадцать воинов имели такой дорогой доспех. Как у 'казачка' не отобрали стальную рубаху, оставалось только догадываться, видимо, удалось втереться в доверие. Двое остались у лодок, остальные, кто высадился, без лишнего шума углубились в лес. Местность, по которой они пошли, мне была хорошо знакома, сам с Егором проходил этот маршрут два раза. Оставалось ждать сигнала Савелия, как только будут обнаружены литвины у крепости, мне необходимо было снять охрану у лодок. Правда оставался неучтённый отряд головорезов, но без него моим ребятам будет легче справиться.

      Началось. Трижды кто-то ухнул филином и на лодке засуетились, стали разбирать вёсла. Зуёк засопел, а затвор винтовки дважды глухо лязгнул. Охрана стоянки упала на землю без звука, кричать с размозжённой головой пока еще не научились. Позиция на возвышенности, четыре с половиной метра от уровня реки, мишени - как на ладони. Что бы промахнуться - надо постараться. Люди посыпались на дно лодки словно горох, никакой пощады завоевателям. Вы пришли на Русскую землю грабить и убивать - получите той же монетой. Факел на ладье, пока его не выкинули в реку, на пару секунд осветил поле боя. Кто-то пытался закрыться щитом, кто-то падал на палубу, не видя противника, который бесшумно, непонятно чем лишал жизни воинов; самые опытные пытались выпрыгнуть из струга, но на берег живым выползти не удалось никому. Три минуты скоротечного боя, нет, бойни. Третий магазин опустел, Пелгуй подсунул мне под руку уже снаряжённый.

      'Вот молодец, не растерялся'. - Подумал про себя.

      На ладье вой, убиты не все, теперь началась работа палача. Пуля, способная пробить бронежилет, прошивает тела насквозь, только кровь, облачками пара, иногда вздымается над поверженным телом.

      - Савелий. Приём. - Пытаюсь связаться с сотником по рации.

      - Алексий, они пошли в подземный лаз, как у тебя? - Звук в наушнике немного приглушен, но слышимость чёткая. Савелий на вышке, я же всего в километре от него.

      - Чуть больше дюжины, к тебе пошли около трёх десятков. Береги людей.

      Оставалось ждать, зуёк лихорадочно заталкивал патроны, иногда они выскальзывали, но ругать за это было нельзя. Он и так сосредоточен до нельзя, старается. На его глазах, считай, перебили мужское население целой деревни и мысли у него должны быть весьма разнообразные.

      'Да, они враги, но всё же люди. Может, они заслуживали хотя бы перед смертью увидеть, кто их убил? Но они пришли ночью, а значит, хотели остаться незаметными. Значит всё правильно. В жизни именно так должно быть, не делай того, чего бы ни хотел, чтоб сделали с тобой. Так говорил дед, рассказывая, что Мир произошёл из яйца утки. Дядя Лексей эту утку пас, раз у него такое грозное оружие'. - Думал про себя Пелгуй.

      Швентарагис был больше хитрым, чем опытным командиром. Поставив себя на место Савелия, решил, что рязанский сотник имеет возможность ускользнуть, бросив в бой всех своих людей, прихватить серебро и уйти по воде. Поэтому перед началом операции и принял решение подстраховаться со стороны реки, отобрав в десант самых сильных и надёжных воинов. Выйдя непосредственно к подземному лазу, литвин осмотрел место. Сквозь деревья была видна стена крепости, очень странная, сделанная из деревянных квадратных щитов, ворота заперты, не видно ни души. Ещё бы, какой глупец будет нападать со стороны леса? Смоляне перехитрили сами себя, не учли, что литвин в лесу, как белка на дереве: захочет - спрячется, а захочет - покажется. По его команде пятеро опытных дружинников полезли в подземный ход. Егорка пытался пойти первым, чтоб показать, что к чему, но усатый литвин только покачал головой: - Кольчугу сними, шум ни к чему.

      - Не буду. Если у тебя брони нет, то не значит, что и у меня быть не должно. - Огрызнулся Егор.

      'Ну, ну, ненадолго', - сказал про себя 'усач', мысленно примеряя железную рубаху на себя.

      Егорка шёл предпоследним, усатый замыкающим. Лаз высотой в полтора аршина, балки поддерживают свод, до крепостной стены ровно двадцать саженей, двигаться можно только на четвереньках, так гуськом и полезли, у первого был короткий факел. Вооружённые ножами убийцы вскоре оказались внутри крепости, сдвинув плетеную крышку люка, чтоб могла пролезть голова, литвин затушил факел. Надо было время, чтобы глаза привыкли к темноте. Ближе к противоположной стене тлел оранжевыми углями костёр, у ворот, которые надо было открыть, никого не было. Единственный часовой, прислонившись спиной к колодцу, спал, склонив голову к груди.

      'Богато живут, охранник в кольчуге, - подумал Свиртил, - я, княжий дружинник, не имею такого доспеха, а тут каждый засранец щеголяет в броне'.

      Перехватив нож поудобнее, литвин, не дыша, стал подкрадываться к спящему. Луна периодически освещала двор крепости, редкие облака иногда закрывали её, но мишень была видна. Дождавшись, пока очередное облако даст тень, убийца бросился вперёд, зажал рот сторожа ладонью и резанул ножом по горлу. Раздался скрип железа по пластику. Свиртил не поверил своим глазам, предательский холодок пробежал по спине. Спящий охранник был мертвее мёртвого. Какая-то нечистая сила, кукла - а не человек. Манекен, который можно увидеть в магазине готовой одежды, был использован мною по прямому назначению. Щелчок тетивы прервал удивление литвина.

      - Аа... тук.

      Приглушённый вскрик и стук тетивы арбалета слились воедино. Свиртил не успел упасть, как чьи-то руки подхватили его, бережно укладывая на землю, рядом с колодцем.

      О сигнале, что можно вылезать, литвины не договаривались. Свиртил никогда не подводил. Люк сдвинулся, сползая в сторону, и литвины стали один за другим выползать из подземелья прямо в лапы Лося. Егорка избежал участи побывать в руках богатыря благодаря своей прыти, вернее сильному толчку сзади. Мстительный Усач нарочно подтолкнул 'казачка', не ведая, что тем самым спасает его. Расчёт был на то, что смолянин зашумел, и его пришлось прирезать. Выскочивший вслед за Егором, Усач почуял неладное и попытался кувыркнуться через голову, удачно миновал Лося, но стукнулся головой в спину проводника. В это мгновенье страшной силы удар по затылку лишил усатого чувств, а вслед за этим и жизни.

      - Это я, Егорка. - Успел прошептать 'казачок' и со всех сил бросился бежать к дому, как учили.

      Савелий видел весь ход операции и остался доволен. Поскольку теперь предстоял бой, сотник спускался с вышки, освобождая место новгородским стрелкам. Кирьян и Семён заняли позицию. Евстафий как всегда устроился лучше всех, сидя на втором этаже дома, из окна мог вести прицельную стрельбу по ворвавшемуся во двор противнику. Все были готовы и ждали, когда ворота раскроются, приглашая штурмующих внутрь, поискать свою смерть. Пройдя возле казармы, сотник кивнул полуголому воину и остановился. То, что делал рыжебородый, напомнило Савелию древнейший ритуал, о котором он только слышал, но никогда не видел. Луна вновь осветила поле будущего боя, и теперь стало видно оружие Айно.

      Полутораметровая рукоять топорища, защищенная стальными полосками, была посеребрена, широкая боевая часть лезвия подобно уходящему месяцу сужалась к обуху. Рыжебородый воин никому не показывал своего оружия, боевая часть была скрыта кожаным чехлом, и только сейчас, острый глаз мог разглядеть рисунок, нанесённый на железе. Айно, полный спокойствия и величия, опёршись на огромный топор, смотрел в небо. Голый по пояс, с широким боевым поясом, доставшимся от деда, он пел песню. Древнейшая песнь последней битвы, славяне пели её, когда знали, что идут на смерть. После этой песни жизни для воина уже нет, он находится в промежуточном мире, между явью и правью. Слова стихов запоминались отрывками и говорились разными людьми. Немного людей осталось, кто знал все слова наизусть, ещё меньше, кто не боялся её повторить.

      - Жаль, такой воин, но это его выбор. - Савелий понял, что больше не сможет поговорить с Айно и поспешил к воротам. Начиналась вторая фаза сражения.