Точка Лагранжа - Борис Борисович Батыршин Страница 63

того всем следует оставаться на своих местах и не снимать гермокостюмы. Лида механически отрапортовала о своём состоянии и вдруг почувствовала, что ноги больше её не держат. Она захлопнула крышку рундука и уселась на койку. Правый глаз заливала тонкая струйка крови из рассечённого лба; Лида подтащила поближе извивающийся, шипящий комок ярко-оранжевой ткани вместе с пустым шлемом и воздушным баллоном и стала, как могла, поглаживать копошащегося внутри зверька, бормоча что-то успокоительное. Стрессы — они ведь вредят не только людям, но и котам тоже — а уж стрессов на долю мистера Томаса выпало сегодня с избытком…

— В общем, пока Травкина отсиживалась в каюте — а действовала она, надо сказать, исключительно грамотно! — в кают-компании разыгралась настоящая драма…

Психолог, немолодой мужчина с большими роговыми очками на носу, голой, блестящей, как биллиардный шар, головой и в нежно-лиловом халате с эмблемой Проекта, щёлкнул кнопкой видеомагнитофона. На экране возникли двое — парень и девушка. Чуть приглядевшись, я узнал в них Марка Лероя и Владу Штарёву.

— Так уж вышло, — продолжал психолог, — что в момент начала учений эти двое оказались в кают-компании и, следовательно, именно им пришлось принимать решение об изоляции повреждённых частей «Астры». Поначалу ребята действовали по инструкции — выслушали доклады от Кащеева, Середы и француза, которые же заперлись каждый в своей каюте и даже успели облачиться в гермокостюмы. Оставалась одна Травкина, рапортов от которой не поступало. То есть мы-то знали, где она и чем занимается, но находящиеся в кают-компании этой информации не имели. И когда истекли три минуты, отведённые инструкцией на ожидание, Лерой собрался запечатывать гермозаслонку, но столкнулся с неожиданным сопротивлением напарницы. У Штарёвой случилась форменная истерика — сначала она категорически заявила, что не позволит Марку отсечь Травкину в аварийных отсеках, и если это понадобится, они будут дожидаться ещё три, пять минут — сколько потребуется той, чтобы добраться до безопасного места. Доводам напарника Штарёва не внимала, и даже когда он вполне резонно заявил, что это всё учения, и на самом деле Травкиной ничего не угрожает, она пропустила это мимо ушей. А когда Марк всё же сделал попытку выполнить инструкцию и задраить гермолюк, набросилась на него и, прежде чем парень успел понять, что происходит, расцарапала ему физиономию. К чести его следует отметить, что люк он всё же закрыл, и в дальнейшем не позволил Штарёвой к нему подойти.

— И вы за всем этим наблюдали? — спросил отец. В голосе его я угадал явное раздражение — то ли лысым докладчиком, то ли самим фактом происшествия.

— Да, согласно условиям учений. — подтвердил психолог. — Мы были готовы среагировать в любой момент, но сочли, что следует дать участникам довести дело до конца. Что до царапин…. — он поглядел на отца поверх оправы очков, то о них мы узнали только потом, когда стало ясно, что придётся всё-таки вмешаться.

— Из-за Штарёвой? — осведомился сидящий в углу, на кресле Евгений Петрович. Я покосился на нашего персонального И.О.О. — он, как всегда, доброжелательно улыбался, только пальцы нервно тискали тонкую пластиковую папку. Любопытно, что у него там… на этот раз?

— Это было решение главного врача «Астры». — психолог обозначил лёгкий поклон в сторону сидящей напротив его брюнетке лет тридцати, в таком же «фирменном» халате. на женщину, сидящую напротив него. — Может, лучше вы, Татьяна Викторовна?..

— Разумеется. — врачиха кивнула. — Я до последнего тянула с решением, но когда мне стало ясно, что девочка впала в тяжелейшую истерику и сама с трудом сможет выйти из этого состояния, я приняла решение о прекращении учений и эвакуации Штарёвой.

— Только её? — уточнил из своего кресла И.О.О. Папку он раскрыл и держал на коленях.

— Сначала — только её. — ответил за женщину докладчик. — Однако, для этого на борт «Астры» пришлось подняться двоим… мнэ-э-э… нашим сотрудникам…

Скажите уж проще — санитарам. Сказал И.О.О. — Надеюсь, обошлось без смирительной рубашки и уколов?

— Не понимаю вашей иронии. — сухо ответил психолог. — Да, Штарёва оказала сопротивление, и пришлось её… мнэ-э-э… обездвижить при помощи подручных средств.

— Зафиксировали кисти рук полотенцем. — вставила врачиха. — Связали, проще говоря.

— Так и было. — подтвердил лысый психолог.

Я живо представил, как двое здоровенных санитаров с волосатыми, толщиной в ляжку нормального человека, крутят красавицу Владу а та визжит и полосует их наманикюренными ноготками по физиономиям. Любопытно, а в невесомости они бы с ней справились?

— К сожалению, Марк Лерой к тому моменту совершенно перестал понимать, что происходит, и вместо того, чтобы помочь нашим сотрудникам справиться со Штарёвой, наоборот, попытался её отбить. — снова заговорила врачиха. — Ситуация, таким образом, окончательно вышла из-под контроля, а когда санитары всё же сумели урезонить обоих подростков — один из них сгоряча проговорился о сегодняшней аварии на орбите, в которой серьёзно пострадал Дмитрий Ветров, куратор группы.

— …к сожалению, всё происходящее в кают-компании могли слышать по внутренней трансляции остальные члены группы. — заговорил лысый. — В таких условиях нам пришлось принять непростое решение о приостановке эксперимента. Сейчас с каждым из них работают психологи.

— Ясно. — И.О.О. захлопнул папку и встал Я тоже вскочил со своего стула. — Итак, вынужден с прискорбием констатировать, что эксперимент, по сути, сорван. Позже, Игорь, Леонидович, всё позже…. — он поднял ладонь в предостерегающем жесте. — завтра с утра проведём детальный разбор, там и выскажетесь…

Лысый психолог, явно собравшийся возразить, захлопнул рот и сел. Физиономия его выражала явное несогласие с начальством.

— А что Штарёва? — спросил отец.

— Спит после ударной дозы успокоительных. — отозвалась Татьяна Викторовна. Ещё предстоит разобраться, чем вызвана столь бурная её реакция — насколько нам известно, её отношения с Лидой Травкиной были в последнее время, мягко говоря, натянутыми.

«Да из-за кота они ссорились! — чуть не крикнул я. — Обе, и наша «Юлька Сорокина», и Влада, оказались заядлыми кошатницами, и всячески старались удерживать мистера Томаса возле себя. На что кот реагировал с редкой невозмутимостью, предпочитая получать порции обнимашек и вкусностей от обеих. Стоп, а может, Влада вовсе не из-за Лиды устроила истерику, а из-за мистера Томаса? А что, с неё станется…

Но, разумеется, я оставил это озарение при себе. Сами разберутся, вон, какие все тут учёные, в очках…

Видимо, И.О.О. заметил моё колебание.

—