Столичный доктор. Том III - Алексей Викторович Вязовский Страница 65

стол, и тот на ходу пришлось изобретать. Потому что надо уместить рядом оба тела, обеспечить доступ двум бригадам хирургов, да так, чтобы работать можно было. Ужас и кошмар. Мы лезем в темноте по неизвестной местности, да еще и на скорости. Так не делается! Это же серьезная большая операция, ее готовить надо не один день, а не так вот, чуть ли не на кухонном столе мясницким ножом! На что я подписался?

Мне как гостю дали право выбора. Я взял живот. Не люблю я торакальную хирургию. Она для меня как нелюбимая женщина. Что ни сделает, ты уже заранее недоволен.

И операционная чужая, даже предбанник — и тот не такой. Всё не так! Единственный плюс — освещение не подкачало. Я посмотрел по сторонам на моющих руки хирургов. Небось, их тоже потряхивает, потому что уверенности хватает в этой куче малой только у одного человека. Но меня ведь пригласили не панику сеять! Я отошел в сторонку и попробовал сосредоточиться. Медитация поначалу не шла, а потом… как прорвало, и мне казалось, что с каждым вдохом по телу разливается новая порция покоя и силы. Энергия «ци» прошла сверху вниз, даря полную уверенность. Руки я мыл в абсолютно замечательном состоянии.

Вошел в операционную почти одновременно с Микуличем. Поискал взглядом икону. Есть. Посмотрел на Иоханна. Тот долго говорить не стал.

— Господа, нам предстоит тяжелый, но благородный труд. Постараемся сделать всё так, чтобы потом не было стыдно. Евгений? Скажешь что-нибудь?

— Приступим, помолясь, — ответил я привычно, перекрестился, и шагнул к столу.

* * *

Чтобы я еще когда-нибудь… Да что себе врать — конечно, соглашусь. Такой шанс, может, раз в жизни выпадает. И я прекрасно понимаю Микулича, который этих близнецов поил, кормил, и ухаживал за ними хрен знает сколько времени, пока не дождался такого же безумца, согласного не потрындеть о теоретической возможности, а взять и сделать. И так, чтобы живой остался. Это я угадал.

Вышел я из операционной походкой робота Васи, на несгибающихся ногах. Спина колом стояла, но, блин, я был доволен. Пациент операцию перенес. Видать, наверху на него какие-то планы есть. Даст бог, выживет. Микулич обещал держать в курсе.

Собственно, в Бреслау меня больше ничего не держало. Пора уезжать. И так вояж затянулся слегка. Отоспаться — и домой. Ну, разве что денек понаблюдать еще за Пётреком. Сейчас пацан получит послеоперационный уход сполна — стрептоцид горстями, капельницы без перерыва, уборка в палате с лучшими доступными антисептиками.

В статью, которую наверняка напишут ассистенты Микулича при его деятельном участии, я вмешиваться не стану. Я это делал не ради славы, скорее, чтобы себя испытать. Известности и так хватает.

— Господин профессор, — кто-то дернул меня за плечо, и от неожиданности я чуть не упал. — Давайте я помогу вам дойти до флигеля, там отдохнете.

И вовсе я не сплю, это такая форма медитации с посапыванием и похрапыванием. Я попытался встать, и только помощь этого славного малого не дала мне позорно упасть. Ноги работать отказались — девять часов за столом не шутка. Ничего, сейчас в ванну залезу, сразу легче станет.

— Послушайте, а как вас зовут? — спросил я парня, страхующего меня от неприятностей.

— Збигнев Новак, господин профессор.

— Захочешь пройти стажировку у меня, напиши. Обещаю — спать будет некогда.

— С огромным удовольствием, господин профессор.

* * *

Хорошо же, когда никто не мешает, правда? Мне всегда нравилось, если не тикает будильник, не ходят рядом с кроватью в сапогах, и не обсуждают новости голосами птицы под названием одноусый звонарь. Сам я его не слышал ни разу, но читал, что вопль радости у него сто двадцать пять децибел. Короче, поспал я вволю, по-богатырски. Экзамен на начальника пожарного отряда сдал.

Кузьма как под дверью ждал: не успел я зевнуть вволю, как тут же вошел, доложил:

— Извольте умываться, барин. Вода готова, тепленькой принес, чтобы бриться, значится, сподручнее.

— Говори, чего надо, — буркнул я.

Предварительные ласки после излишней услужливости Кузьмы можно и пропустить — сто сорок шесть процентов, что просить что-то будет, или набедокурил где. А так — сразу спросил, тут же и узнал. А что надо в пределах должностных обязанностей, он и так сделает.

— А вы вот вчерась убогих разрезали. Говорят, кровищи было… как на скотобойне… Вот, значится.

— Продолжай.

— Так я и говорю, мол, барин мой аккуратно режет, не допустит такого…

— Денег не дам. Ни копейки.

— Да я и сам кому хошь дать могу, у меня есть! — гордо поднял нос к потолку Кузьма. — Барин, а давайте останемся на денек еще, — заискивающе попросил он, скорчив довольно мерзкую физиономию. Наверняка считал, что такое выражение лица у него самое умильное. — Вам же всё равно, а тут вон места какие кругом… Дома старинные, мосты опять же…

— Нашел кого? До сих пор красоты тебя мало интересовали.

— Так это… Есть тут вдова одна. Я вчера ходил на рынок — посмотреть, то да сё. Ну и познакомились… Она из Бердичева…

— Еврейка?

— Да нет, барин, хохлушка! Нешто я не спросил?

А что, можно и задержаться. Меня отсюда никто не гонит, адрес мой кому надо известен. По нынешним временам пара-тройка дней — и не срок вовсе, так, мелочи жизни. Компания приятная. Для очистки совести могу и лекцию прочитать, студентов здесь — как собак нерезаных. Опять же, Микулич. Мы вчера, как говорится, спина к спине целый день простояли, но особо бесед не вели, не до того было. А ведь с ним общаться… Король хирургов, на все времена. Он даже если ничего нового не подскажет, но проследить хотя бы за ходом его мысли… Да и просто расслабиться хочется. Потому что за последнее время… Мешки не таскал, но эмоционально… Лучше бы мешки, если честно.

— Вы ж тоже живой человек, поймите, — заблажил Кузьма, не совсем правильно восприняв мои раздумья. — У вас вон,