Цитадель: дочь света Страница 68

Мы вышли на крыльцо.

— Молодец, — восхищенно прошептал Аарон. — Она будет жить, да?

— Если начнет есть и спать — безусловно. И почему вы не держите кошек, черт побери? Дайте ей в руки котенка!

— Для чего? — озадаченно спросил Аарон. — Мы вообще не держим домашних животных.

— Ей нужно дать что-то в руки, чтобы она успокоилась. Маленькое и живое. Это инстинкты. И да, пусть только попробует ей кто-то сказать про морлока. Это её выбьет. И пусть они уезжают отсюда на пару лет. И… кто-то должен убить ребенка.

— Я это сделаю, — сказал отец Лайлы из-за нашей спины. — Я смогу. Она моя единственная дочь.

— А что Эммануэль? — возразила я. — Он позволит?

— Я могу попробовать помочь, — неожиданно сказала появившаяся из-за угла Ола. — Я видела, как орки это делают. Я у них в рабстве жила.

Страшное это дело — уничтожение морлока. У людей это не так страшно. Там морлоки ограничены лишь человеческой силой и не могут отнять душу. Морлок-эльф высасывает душу сначала из родителей, а затем, если все еще не поняли, в чем дело — из всех, кто рядом. В нашем случае Лайлу, тяжело перенесшую преждевременные роды, на неделю поместили в дом родителей, чтобы она окрепла, а ребенка приносили лишь на кормление — это её и спасло. А ведь Исав, брат её мужа, достаточно сильный целитель, чтобы излечить все её повреждения. Он решил, что в этой ситуации Лайла должна восстанавливаться сама… и этим спас ей жизнь.

Ола аккуратно уложила младенца в люльку посередине стола. Справа положила нож, слева — живую ветвь от дерева с молодыми листочками. Набрала ключевой воды. Зажгла свечи.

— Все это слишком похоже на колдовство, — нервно сказал Аарон.

— Ты хочешь убить его сам? — хмуро спросила Ола. — Или чтобы отец убил?

— Нет, — отшатнулся Аарон. — Мне дорога моя душа.

— А моя, значит, не дорога?

— Ола, если вы не можете… — тихо сказал отец Лайлы. — Вас никто не осудит…

— Мне уже хуже не будет, — горько ответила Ола. — Куда уж хуже? А ты, Водящая Души, шла бы отсюда… Не для тебя это дело. Ты слишком нежна…

Я упрямо мотнула головой.

— Господи, Господи, для чего ты покинул наш народ? — пробормотал Аарон, не ведая, что почти слово в слово повторяет Христа. А может, и ведая… Павел хорошо знал Священное Писание и часто беседовал с эльфом.

Ола положила руки на тельце мальчика и начала тихонько петь.

— Песня смерти, — прошептал Аарон. — Вряд ли орки её пели. Хотя кто знает.

Тихо начал подпевать отец мальчика. Потом вступил Исав. Потом дед. Аарон держался до последнего, но потом, поняв, что выстукивает мотив носком ботинка, поморщился и стал подпевать.

Я пока не очень знала эльфийский — на нем уже почти не говорили даже сами эльфы, предпочитая единый язык. Но я понимала, что все это неправильно. И начала мурлыкать совсем другую песню… Ту, которую мы пели, когда сражались с оборотнями — «Велик наш Бог».

Неожиданно Ола прервала песню и закричала. На эльфийском.

Я закричала тоже, потому что увидела, как это существо начало вытягивать её свет.

— Держите её за руки, — крикнула я. — В кольцо вокруг стола! Руки к младенцу!

Это я вспомнила фильмы про изгнание дьявола, ага.

Меня послушались. Олу за одну руку схватил Аарон, а за другую — Исав. В круг встали и двое других эльфов, схватив за руки меня.

— Молитесь! — крикнул Аарон. — Громко!

Я молилась. Мои губы произносили незнакомые мне звуки, слова, предложения. Я говорила на эльфийском, которого не знала. Я не ведаю, что я говорила, о чем молила всевышнего, но ощущения были непередаваемые. Стояла из последних сил, ноги подкашивались, в ушах звенело, голова кружилась. Если бы меня не держали с двух сторон, я бы упала на колени, а то и распростерлась бы на полу. В воздухе было такое ощущение, что вот-вот будет гроза — этакая черная духота со всполохами электричества. На меня словно давила огромная неведомая сила, грозная и непобедимая. Но сила была на моей стороне. Горе тому, кто восстанет против меня сейчас! Размажет по полу. В какой-то момент я не выдержала и осела на пол. Мне показалось, что в этой сумрачной комнате разлился невыносимо яркий свет, я зажмурилась изо всех сил. И все закончилось.

Мы снова были в полутемной комнате, в солнечных лучах из окна плавала пыль, было очень тихо, только кто-то или что-то стучало в дверь. Не сразу я поняла, что это стучит сердце. Все они пылали невыносимо ярким светом — и Ола, и Аарон, и остальные. Я, наверное, тоже. И только младенец был пуст. Мертв.

— Это… это… — взволнованно повторял Эммануэль.

— Там где двое или трое соберутся во имя Мое, там и Я среди них, — процитировала я.

— Что, орки тоже так делали? — ехидно поинтересовался Аарон у Олы.

— Нет, — ответила Ола. — У них было по-другому.

И упала в обморок.

***

Похороны состоялись рано утром, на траве еще лежала роса. И так прекрасно было это утро! Солнечные лучи нежно ласкали волосы, воздух был звонок и прозрачен, а в каждой капле росы скрывалась радуга, и казалось, что поляна возле пруда была усыпана бриллиантовой пылью…

Все было сказано еще вчера. Лайлу до самой могилки донес на руках муж. Она все еще не могла ходить, но уже не плакала. Она бережно уложила своего первенца в могилу — прямо в пеленах — и первая бросила горсть земли.

Мне раньше казалось, что тьма преследует нас. Теперь же я видела — тьма уже здесь. Она потихоньку порабощает земли эльфов. Она зарождается здесь.

Любимый, как мне тебя не хватает! Слишком мало я тебя знала, слишком быстро нам пришлось расстаться. Я ведь всего лишь слабая женщина, которая нуждается в поддержке. Я вернусь к тебе и больше никуда не уеду, потому что устала от приключений и хочу лишь покоя. Я не создана для подвигов. Сейчас мне казалось полной глупостью, что я вообще вздумала уехать. Мне казалось, что я бессмертна. Теперь же я впервые столкнулась со смертью так близко, буквально держала ее в руках.