Сделай и живи спокойно 3 - Вадим Николаевич Демидов Страница 74

нам казалось, поцеловаться и грустно помолчать остаток времени, после того как я всё рассказал. Утешения я вообще не приемлю. Они не помогают ни в одном случае. Всё уже произошло, чего утешать-то? Зачем? Надо искать решение, а не заниматься всякой ерундой. Рита наверное об этом догадалась и ничего мне не говорила. Только, прямо перед тем, как вернуться на занятия в техникум, посоветовала идти домой и хорошенько позавтракать. Потом обязательно отдохнуть и, к шести часам, приехать на мотоцикле за ней. Я ещё удивился, чего это ей захотелось на мотике покататься? Вроде, всегда была против. Да и сидеть там, на багажнике, по-нормальному не получится. Она же в плаще и с зелёным зонтиком. Ладно, раз жена попросила, то муж просто обязан выполнить. К тому же мне не трудно.

Появился хоть какой-то смысл в жизни. Чего-то там насвистывая, из раннего творчества группы «Ария», я поспешил домой. Надо доедать завтрак, не потому что очень хотелось «а токмо волею пославшей мя супруги!» и не поспоришь с классиками. Но если смысл появился, то фиговое настроение никуда не делось. Посмотрю на это дело после завтрака. Мне-то ещё кучу дел надо переделать. Одно утепление сколько времени может занять и это не считая, что надо бы в собес появиться, насчёт пенсии. А что? Раз уж сделали инвалидом, то пусть пенсию платят, чтобы всё по закону было. Время, конечно не то, когда за тунеядство могли в тюрьму посадить, могу, даже, на эту тему не переживать, но если справка есть то и пенсия пусть будет. Всё честно.

Пока завтрака один, всё было ничего. А вот когда пришла Конкордия Прохоровна, всё как-то изменилось. И, между прочим, не в лучшую сторону. На душе и так было не очень хорошо, а тут прибавилось тёщиных переживаний. Нет, я её прекрасно понимаю и то, что её дочери теперь предстоит жить с инвалидом — это понятно. Но зачем сидеть и озвучивать всё это в минорно-загробном стиле? Могла бы выйти на улицу и там потихоньку поскулить, где-нибудь за сараями. Мне бутерброд чуть поперёк горла не встал, когда я в третий раз услышал:

— Ой, Вилорчик! Что же теперь делать-то? Как же вы с Ритулей жить-то будете? Это ж, ахти какое горе-то!

Пришлось мне, со всей ответственностью, заявить, первое что пришло в голову (обыкновенно это и бывает самое правильное решение). Тут главное не переиграть и говорить с уверенностью, а не лекторским тоном. Вот я и выдал:

— Ну, что вы, Конкордия Прохоровна такое говорите? Всё не так уж и плохо. Зато я, со спокойной совестью, могу подготовить наш дом к зимнему сезону. Мы же все хотим жить в тепле, да? А попутно, в свободное время и как можно быстрее, оформить пенсию. И ещё хочу напомнить, что эта, моя инвалидность лишь на один год! Вот! Я ещё поборюсь с этой комиссией за своё здоровье, — видя что мои речи не приводят, пока, ни к какому положительному результату, я выдвинул ещё одну убойную версию, — да и в армию, теперь, мне путь заказан. Не возьмут меня на действительную срочную службу по причине моей инвалидности. Буду дома с женой детей воспитывать. Вот!

Тёща наконец-то обратила внимание на мои слова. Видимо она, где-то в глубине души, очень переживала о моей возможной службе и я заставил пересмотреть эти её переживания. Да и слова о детях, что-то там переключили в голове. Голосить она перестала, но грусть из глаз никуда не делась. Вот что с ней делать? Я даже не представляю. Надо поскорее Марго из техникума привезти. Пусть вдвоём сидят и переживают, а я делом займусь. Что у меня дел, что ли нету? Вон, чердак, до сих пор неутеплённый стоит. Надо продолжить и закончить в конце концов.

Конкордия Прохоровна продолжила что-то выговаривать сама себе под нос. Мне тут, на кухне, делать было нечего и я поднялся на второй этаж, чтобы проверить соломенные валки. По идее — всё готово к укладке. Нужно только обувь специальную найти. Это чтобы не продавить или не прорвать пергамин. Лучше всего, в таком случае, подойдут валенки и желательно на пару размеров больше. Только где из взять? Проблема. Блин! Надо опять на рынок ехать, а так не охота. Погода вроде наладилась и, даже, солнышко иногда показывается, но всё равно прохладненько и сыро. Надо и неохота одновременно. Дурдом прямо какой-то. И опять мысли о инвалидности навалились. Всё это опять понизило градус моего настроения. Теще хорошо. Она тут посидела, пострадала фигнёй и смылась к себе домой. А мне что делать? Знаю, что работа прекрасно справляется с любой проблемой, но что-то как-то не в этот раз. Не то, чтобы я отказался от дела. Но была уверенность, что могу просто всё испортить. Укладка валков соломы в ряды плотно и по всей поверхности чердака это хоть и простая, но всё-таки требующая внимательности и аккуратности работа. Допусти небольшую ошибку и всё — вся работа насмарку. Не хотелось бы.

Вышел во двор. Тут можно спокойно посидеть и подумать на свежем воздухе. Особенно это хорошо получится за сараями, где куча брёвен лежит. У меня этот пятачок земли, теперь выступает эдаким местом силы. Где можно спокойно посидеть, подумать и привести мысли в порядок. А что? От городского шума защищают стены сарая, а с реки звуки не доносятся из-за крутого склона. Тишь и благодать одни. И это днём, а что будет если вот так звёздной ночкой посидеть? Надо попробовать и обязательно вместе с Марго. Она у меня девушка впечатлительная, думаю ей понравится.

Всего-то десять минут прошло, а как-то легче стало. Мысли уже не о инвалидности, а о том что делать с этим. Как использовать то, что даёт это «звание» с полной отдачей? У меня же появилась куча свободного времени! Можно все свои задумки попытаться превратить в жизнь. Да чёрт возьми, можно что угодно сделать! А если кто-то и будет недоволен, что я что-то там нарушаю и делаю вещи которые нельзя делать инвалиду, то пусть меня лишают этого звания. Я не против! Только двумя руками за! Вот так! Хрен вам в печень и монтажный лом в зад, до кучи! Вилора этими условностями не остановишь и я ещё покажу всем, что значит злой до работы прораб!

С таким настроем, я вдруг вспомнил, как, в той жизни и каким способом, боролся с такими вот дурацкими проблемами. Ничего сложного. Был у меня там