Штурмовик Империи (СИ) - Любушкин Алексей Страница 8

Множество вопросов к командующему первой армией Ренненкампфу, который крайне плохо координировал действия своих подчиненных. С другой стороны, многие говорили, что он неплох, как командующий корпуса, но не целой армия. Сто пятьдесят тысяч личного состава требуют особого подхода к управлению. В России есть очень много храбрых и честных людей, но либо они полностью лишены инициативы, либо находятся не на своих местах.

Мы подоспели очень вовремя. Отдельная кавбригада Орановского попала под каток немецкой конной дивизии. Зачем-то спешившееся эскадроны бригады пытались отбить атаку немцев и отчаянно гибли под обстрелом вражеской артиллерии. Германская кавалерия использовала в атаке только пики и винтовки, поэтому на дистанции ближнего боя в общей свалке наши гвардейцы с шашками показали, кто есть кто.

Вступающие в бой полки третьей и четвертой дивизии упали, как снег на голову немцам с фланга. Жуткая резня падающие кони, взрывы снарядов и наконец заработавший пулемет отдельной бригады. Мое участие в сражении закончилось, так и не успев начаться. Несколько выстрелов из маузера не в счет.

Германский генерал, поняв бесперспективность собственного положения отдал приказ к отступлению и даже я в этот раз был против преследования. Скоротечный бой поломал нам все планы и прибывший за мной адъютант генерала означал, что не у одного меня такие мысли.

—… многочисленные пленные и раненные. Нам надо выходить в глубокий тыл для пополнения. Противник знает о нашем выдвижение из Каушена и всеми силами попытается не дать прорваться к первой армии, — высказал мысль многих офицеров генерал-лейтенант Казнаков.

— Перед нами стоит другая важная задача. Надо догнать германскую дивизию и добить самые мобильные войска рядом с первой армией. Оставляя в тылу целую дивизию мы сильно рискуем, — пытался избежать продолжения марша Бельгард.

— Действуем по плану. Сколько можно топтаться на одном месте и искать себе оправдание! — не выдержал генерал Раух.

— Дмитрий Павлович, а вы как считаете? — повернулся в мою сторону командующий корпусом.

Взгляды офицеров ждали моего решения. Ни для кого не секрет в чем причина изменения поведения хана Нахичеванского. Интересно, какие ответы он получает телеграфирую обо мне… или до сих пор молчит? Такое чувство, что меня приняли за тайного представителя императора. Никто не сомневался в моем праве отдавать приказы. Главный вопрос, который меня волнует больше всего сколько еще будет действовать внушение.

— Позаботиться о размещении раненных и пленных важная задача, но за сорок верст от нас десятки тысяч солдат и офицеров ждут поддержки кавалерии. Один день решает судьбу многих и сейчас нельзя повернуть назад!

Приложу все усилию, но не дам повернуть назад.

— Господа, благодарю за помощь. Нас поймали не в самый подходящий момент. Если бы не ваше вмешательство количество убитых и раненных увеличилось в разы, — хромая подошел к нам генерал Орановский.

Комкор и комдивы тактично не стали задавать вопросы раненному генералу, а я вот бы обязательно спросил будь у нас свободное время.

— Господа, отдельная кавбригада генерала Орановского вполне может заняться раненными и пленным или занять Каушен.

— Конечно, мы все сделаем. Я думаю, генерал Ренненкампф будет не против, если мое подразделение отправиться в тыл.

Сейчас Орановскиий готов на все за то, что спасли его бригаду от полного разгрома и не дали немцем ударить во фланг восьмой армии. Случись прорыв, как произошло в нашей истории, тысячи человек были бы убиты и взяты в плен.

— У кого-нибудь есть возражения? — посмотрел на генералов хан Нахичеванский и объявил свое решение. — Значит так и поступим. Час отдыха и продолжим марш.

Больше мне тут нечего делать. Пока «большие командиры» обсуждали дальнейшие действия я наблюдал за пулеметными командами, которые заново загружали в повозки свое чудо-оружие. Чего-то очень знакомого не хватало в действиях солдат. Старые фильмы с тачанками вспыхнули в мозгу, и информация полилась сплошным потоком.

В Российской империи люди были не глупые и поставить на повозку пулемет додумались еще до Гражданской войны. Правда была одна проблема. Тяжелая, армейская повозка не могла развивать такую же скорость, что и конница. В Гражданскую использовали подрессоренные повозки извозчичьего типа, что позволяло тачанкам двигаться вместе с конными отрядами. Усиление огневой мощи, как раз то, чего мне не хватало, но прямо сейчас заняться этим вопросом вряд ли получится.

Времени разобраться даже с оружием второго взвода катастрофически не хватало. Благо маузеры я взял себе, пулемет Мадсен отдал знакомому с ним старшему унтеру, а люгеры достались самым метким лейб-гвардейцам. Получасовой рассказ об устройстве оружия и ко мне переминаясь с ноги на ногу обратился старший унтер Карелин.

— Ваше императорское высочество, прошу вас держаться за нашими спинами. В случае вашей смерти нас не простят и отправят в пяхоту пыль глотать.

— Не думай об этом, Карелин. Вперед специально не полезу, но и за вашими спинами прятаться не буду. И говори в следующий раз командир, когда никого рядом нет. Как понял?

— Никак нет, ваше императорское высочество. Никак не могу величать вас по-другому, — встал по стойке смирно старший унтер.

Вбитые в гвардию за почти две сотни лет порядки сразу не изменить и при плохом стечении обстоятельств замена понятий может обернуться против меня. Но разве меня это когда-нибудь останавливало?

— Если мне грозит опасность или надо привлечь внимание говори командир. Это приказ!

— Слушаюсь.

— Тогда командуй по коням.

Провести несколько часов в седле не самое лучшее занятие в моей жизни, поэтому доклад разведки о идущих впереди нас боях был слово глоток родниковой воды, но не все разделяли мою радость. Остановивший рядом со мной коня генерал-лейтенант Казнаков не знал, как начать разговор и только после того, как солдаты отъехали подальше начал говорить.

— Дмитрий Павлович, я не хочу лишиться погон из-за вашей смерти. Прошу не геройствовать. Вы уже доказали всем свою храбрость и мастерство.

Еще один.

— Если я беру на себя ответственность за действия целого корпуса, то понимаю и принимаю все риски, Николай Николаевич. В первую линию не встану, но и прятаться не буду.

— В таком случае отправляйтесь к полковнику Гартману вместе с вашим начальником эскадрона. Надеюсь на ваше благоразумие, — послал коня вперед генерал.

Встреча с германской восьмой армией началась со столкновения небольших конных отрядов. Противник знает о нас и попытался задержать любой ценой. До кинжального огня из засады германцы пока не додумались и пулеметные заслоны были быстро уничтожены. Пусть и с неприятными потерями. Заграждения и пулеметные команды без оборудованных позиций и помощи пристреленной артиллерии были просто отправлены на смерть.

Война — это маневры. У конной армии в большей мере. И наш маневр выхода во фланг германцам был обречен на успех. Конный корпус подавив сопротивление вражеской конницы налетел, как коршун на пехоту и отступающие подразделения восьмой армии стали желанной добычей для шашек и пик.

— Повоюем Принц?

Конь бил копытом по земле в предвкушении начала битвы. Так что буду считать за положительный ответ. За ночь мне восстановили клинок или Демьян подсуетился и нашел новый. В белом оружии я плохо разбираюсь. В любом случае, не перевелись умельцы на Руси.

Барон Врангель недовольно гарцевал на коне понимая, что из-за меня его не пустят в первые ряды. Один за другим эскадроны вступали в бой пока не остались только мы одни. Замешкавшись, полковник Гартман посмотрел в мою сторону и после кивка отдал приказ и третьему эскадрону.

— Эскадрон, шашки к бою, пики на бе-дро! В атаку марш, марш! — Врангель отправил свой поредевший эскадрон в атаку и сам ринулся вперед.

Склонив пики, лейб-гвардейцы словно вестники смерти неслись на вражескую пехоту. Один раз увидев атаку кавалерии могу сказать точно, что немцам сейчас намного страшнее, чем лейб-гвардейцам. В конных сшибках огромную роль играет устойчивость воинов. Свернет конница или побежит пехота. Спешившийся или потерявший коня всадник в большинстве случаев труп, поэтому скоростные прорывы конницы это то, чем позже будет известен мой временный командир.