Том Марволо Гонт - Михаил Француз Страница 89

логично. Участвуя в разработке и установлении Статута, Фламель (пусть пока будет один только Фламель, поскольку о наличии или отсутствии других, таких же как мы, я могу только догадываться) внёс в него небольшие коррективы, в результате которых Статут скрыл не только существование магов от магглов, но и существование Бессмертных от Волшебников, тем самым обезопасив себя с этой стороны. Попутно, он же сохраняет летописи Наблюдателей во время наложения Статута где-то в защищенном месте, а после возвращает их, заново создав этот Орден. Зачем? А что делают Наблюдатели, кроме ведения летописей? Правильно – охраняют секрет и подчищают следы за неаккуратными Бессмертными. Опять же: все гениальное – просто, и лежит на поверхности.

Но при этом собрать и сложить вместе все кусочки этой головоломки может только тот, кто принадлежит сразу к двум этим Мирам. А ему, то есть мне, как раз-таки совсем не с руки это обнародовать.

А значит Августу придется Обливейтить. Однозначно. Или… нет, “и”, а не “или”, придумывать свой собственный “Философский Камень”, свой “секрет бессмертия”, который никто не сможет повторить. Да уж, задачка...

А есть ещё Дункан. Но он – песня особая. Потенциально сильнейший из Бессмертных. Уже сейчас он выполняет роль “полицейского” в среде Бессмертных. Роль того, кто наводит порядок, того, кто истребляет психов и тех, кто угрожает раскрытием Тайне. Ему стоит знать, как устроен этот мир, чтобы действовать эффективно. Тем более, рано или поздно он выйдет на контакт с Наблюдателями и начнёт действовать по их наводке.

– У тебя сейчас такое лицо, Том, как будто ты внезапно понял что-то фундаментальное, что-то вроде: “как устроена вселенная”, – улыбнулся Дарий.

– Ты почти угадал, – хмыкнул я. – Всего лишь, как устроен этот мир.

– Тоже очень и очень неплохо, – ответил он.

Мы в тот день еще часа на полтора задержались в гостях у Дария. Сыграли с ним партейку в шахматы. Я естественно проиграл.

Он угощал нас каким-то особым чаем (который я само собой разумеется проверял магически на сюрпризы. Паранойя, что уж тут поделаешь?), рассказывал разные занимательные истории о Маклауде. О себе говорил мало и неохотно. А я смотрел на него и прикидывал, кто же был тот Бессмертный, что так повлиял на него Светлой Передачей? По всему выходило, что убил он тогда Святую Женевьеву Парижскую.

Почему я так решил? Потому, что её биография в мире Виктора (а он жил в Париже и много читал, в том числе и по истории города) сильно отличается от той, что я прочитал здесь, когда искал информацию про Дария. В том мире Женевьева прожила до восьмидесяти девяти лет. В этом была обезглавлена Атиллой в официальном возрасте двадцати девяти. А сам Атилла повернул свои войска от Парижа.

Еще в мире Виктора Женевьева привела корабли с продуктами по реке к Парижу во время пятилетней осады его Хлодвигом. Здесь это сделал кто-то другой, чьего имени История не сохранила. Правда, сохранилось упоминание, что был это некий монах.

Из этих умозаключений следовал интересный вывод: что угощает нас чаем в этой церкви ни кто иной, как Атилла собственной персоной.

А Грейсон – “брат” Атиллы, Бледа. Тут тоже история мира Виктора с историей этого мира разнятся. В мире Виктора Атилла убил Бледу. В этом мире Бледа убил Атиллу.

Но что это мне даёт? Ничего. Я ведь и до этого знал, что Дарий был Великим Полководцем, а после ушёл в монахи. А Грейсон его учеником, который так и не простил учителя за свою неудачу. Что изменилось от конкретики? Я узнал масштаб личности? Ну, так я его понял, едва только “почуял” приближение Дария. Так что…

Из церкви мы выходили с мыслями каждый о своём. Но мысли мыслями, а слежку я за собой почуял. Раньше, в Америке, за Дунканом приглядывали. Не следили, но приглядывали. Пытались и за мной, но я быстро сбрасывал хвосты, благо в большом городе, таком, как Нью-Йорк, это не сложно. К тому же мои постоянные метания в Британию и обратно, смена мест жительства, отъезд во Францию – всё это сильно усложняло слежку. Сбивало. Не говоря уж об Обливейторах, которые после нападения на нас наёмников Августы, “зачистили” весь район.

Но всё же там следили за Дунканом. Я был не слишком интересен. Тут же следили конкретно за мной. Видимо визит к Дарию развеял последние сомнения Наблюдателей о том, являюсь ли я Бессмертным.

Что ж… в эту игру можно играть вдвоём.

Прошло пять дней.

И вот он: парнишка, что сидит с фотокамерой у окна в квартире напротив гостиницы, в которой мы остановились. Он был так увлечён высматриванием меня на улице, что аж подскочил от моего вежливого покашливания у себя за спиной.

Но пистолет, зажатый в моей руке и смотрящий дулом прямо в его лицо, не позволил ему начать делать глупости. Собственно только для этого он и был мной трансфигурирован после долгих многочасовых медитаций для накопления “сырой” маны.

Давно, ещё Виктором было подмечено, что с направленным на них дулом пистолета, люди слушают тебя гораздо внимательнее и ведут себя куда вежливее и сдержаннее, чем без него. А уж думать насколько быстрее начинают! Особенно, если что-нибудь прострелить перед этим.

– Привет, – мягко и ободряюще улыбаясь, сказал я парню.

– З-здравствуйте, – осторожно, стараясь не делать резких движений, положил камеру на пол он.

– Тебя как зовут, парень? – улыбнулся я.

– Джеймс, сэр, – говорил я уже о благотворном влиянии пистолета на степень вежливости и понятливости?

– Джеймс, значит, – чуть наклонил голову к левому плечу я.

– Джеймс Хортон, сэр, – сказал он, не сводя глаз с черной точки дула и пальца на спусковом крючке. Именно поэтому он успел заметить, как дернулся этот палец при звуках его фамилии. Я чуть было не выстрелил. Правда, палец практически сам дернулся, выжимая свободный ход спускового крючка. Хорошо, что успел его остановить. Или не хорошо? Парень же не виноват, что в сериале, спустя десять лет он будет одним из главных плохишей? Что это именно он убьёт Дария, обезглавив его прямо в его приходе…

– Вам чем-то не понравилась моя фамилия, сэр? – осторожно уточнил парень. – Кто-то с такой же сделал вам что-то плохое?

– Только не делай глупостей, ладно? – попросил я, убирая пистолет от греха подальше. Слишком уж соблазн был велик выстрелить. – Ты же понимаешь, что шансов у тебя всё