ВозРожден быть знаменитым (СИ) - Кас Оксана Страница 9

Но больше всего ему не хватало каких-то фундаментальных знаний. Пока что у него выходило только что-то простое, ровное и незамысловатое. Но его новые вокальные возможности буквально требовали, чтобы в песне можно было показать все, на что он способен.

То же самое со стихами. И, если в плане музыки научить его могли только в школе, то с поэзией был учитель поближе. Мама.

Она профессор литературы и поэзия — ее главная страсть. У них все полки в доме заставлены сборниками стихов, она читает лекции по этой теме. И хотя сама она стихов не пишет, она нередко говорила и Дану в том числе, что поэзия — то же мастерство. Человек, не имеющий выдающегося таланта, вряд ли напишет Шедевр, но делать что-то достойное и интересное постоянное — это по силам всем, кто более-менее в этом разбирается.

Когда они вернулись домой, Дан вечером нерешительно заглянул в ее кабинет — небольшая комнатка с одним окном, где кроме книжного стеллажа во всю стену и письменного стола влезла только мягкая софа. Мама работала с бумагами, сидя за столом, а с ноутбуком — сидя на этой софе. Само наличие кабинета объяснялось тем, что в университете ей пошли навстречу и позволяли работать из дома, присматривая за детьми, и ей было необходимо место для работы.

Дверь в кабинет редко когда до конца закрывалась, но сейчас Дан стыдливо прикрыл ее за собой. Мама, посмотрев на него поверх своих компьютерных очков, удивленно вздернула брови:

— Что-то случилось?

Дан качнул головой. Вот вроде бы ему на самом деле уже не четырнадцать, но сейчас ему было очень волнительно говорить об этом с мамой. Как бы ты там ни было, но стихи — это что-то личное, особенно когда ты не уверен в их качестве.

Не дождавшись его ответа, мама захлопнула крышку ноутбука и отставила его на стол. После сняла очки и похлопала рядом с собой, предлагая сесть.

— Что не так?

— Все так, — нерешительно улыбнулся Дан. — Просто мне неловко это показывать и просить у тебя помощи… Я… начал писать стихи.

Мама удивленно вздернула брови, но сказать что-то не успела, Дан поспешно продолжил:

— Мне не нравится, что получается. К тому же — я хотел бы, чтобы это стало текстом песен, но получается что-то крайне скучное. Я бы хотел понять, как это делать правильно.

Мама явно удивилась еще больше. Она повернулась к нему всем корпусом и уточнила:

— Хочешь научиться писать стихи?

Дан кивнул:

— Иногда у меня возникают какие-то строчки, я их записываю, но… хотелось бы, чтобы там было не пару удачных строчек, а полноценная лирика.

— Показывай, что там у тебя, — улыбнулась мама, а сама встала с софы.

Дан пролистал блокнот до стихотворения, которое ему более-менее не стыдно показать, а мама в это время нашла какую-то книгу на полке, вытащила ее и вернулась обратно на софу.

— Меняемся, — улыбнулась она.

Дан протянул ей блокнот, а она ему — книгу. Сборник поэзии. Увесистый том. Дан пролистал его — стихи написаны достаточно мелким шрифтом. Сколько их тут? Тысячи?

Еще не начиная читать то, что он ей дал, мама пояснила:

— Любое мастерство строится на тренировках и наблюдении. В случае с поэзией — нужно больше читать стихи. Ты же сам рассказывал, что в вашей школе постоянно говорят, как важно знать основы? Вот, это твои основы. Не нужно читать всю книгу целиком. Так, пару стихов в день. Отмечай те, что тебе понравились, пытайся понять, почему они показались тебе хорошими. Если особенно понравится какой-то автор — скажи, возьмешь его индивидуальный сборник.

Дан кивнул. И что ему это раньше в голову не пришло? Мама между тем углубилась в чтение. Она чуть прикусила губу и иногда слегка улыбалась. Стихотворение не было написано из-за каких-то событий в жизни Дана. Он боялся, что за подобные строчки его точно заподозрят в сумасшествии — там слишком уж недетские темы. Поэтому повырывал из блокнота все лишнее и оставил только нейтральные пробные темы. Это стихотворение вообще было вдохновленно просмотром фильма.

— Вообще, это неплохо, — похвалила мама.

— Ты говоришь это как литератор, или как родитель? — уточнил Дан.

Она улыбнулась:

— Одновременно. Я же не сказала, что это хорошо. У тебя неплохо получается, ты умеешь управлять словами, но не ритмом, из-за чего стихотворение и кажется пресноватым. Это как… как однотипная мелодия. Простая рифма, все ровно и одинаково. Тут дело не в том, что это какие-то ошибки. Дэни, это просто нехватка опыта. Если хочешь — можешь выбирать стихи, которые тебе понравились, и мы будем с тобой вместе их обсуждать… в принципе, тексты некоторых песен тоже можешь приносить, только где лирика зацепила, а не мелодия.

Дан тоже улыбнулся ей в ответ. Мама положила его блокнот поверх своего сборника и чуть приобняла за плечи. И начала выспрашивать неловкую информацию, которая всегда так важна родителям — давно ли пишет, планирует ли заниматься этим серьезно и все в этом роде. Но все же ее внимание и забота, пусть и немного смущали, скорее радовали. Хотя в свои настоящие четырнадцать он бы уже сбежал от ее обнимашек. Не то, чтобы ему сейчас так уж нравилось терпеть тисканье в исполнение мамы, но относился он к этому философски: ей надо, она заслужила. Возможно, будь у него дети, он бы тоже хотел их затискать.

Глава 7

Немного о прошлом

У Дана были сомнения в том, стоит ли возвращаться в Корею и шоу-бизнес в этот раз. Он мог бы найти себе какое-нибудь другое призвание… танцор, актер… мог бы даже попробовать себя в качестве американского артиста, пусть шансы и малы.

Причин не желать возвращаться у него немало. Обид на агентство у него накопилось предостаточно, и это если не брать в расчет обиду за друзей.

Начать стоит с того, что он приехал в Корею по сути ребенком, которым вряд ли будет в свои нынешние семнадцать. Миленький симпатичный мальчик, которому тут же «вручили» определенный образ. Причем они не сказали напрямую, что он должен так себя вести, они словно дрессировали его методом кнута и пряника, формируя представление, что он популярен только потому что он красив и ведет себя инфантильно. Они навязали ему образ фембоя, несмотря на то, что он мало походил ему по характеру. Воспитанный в семье с тремя сестрами, он нормально относился к уходу за кожей и странным прическам, к тому же не боялся быть смешным, поэтому первоначально все правила поведения казались ему даже веселыми. Немного кривляния, немного актерской игры…

После веселье сменилось на уверенность, что он вне образа не интересен фанатам — агентство старательно внушало ему эту мысль. Через пару лет Дану стало самому от себя противно. Это был редкий случай сексуализации парня, такой гейский вариант идеальной постельной грелки — миленький, глупенький, маленький. Ему даже в спортзал ходить запрещали, а его выдающийся рост нередко старались скрыть, чтобы он выглядел более хрупким. При этом он был обычным пацаном. Да, с широкими взглядами, но все же пацаном — ему нравился спорт, компьютерные игры, он не особо любил сладкое… да и привлекали его однозначно девочки.

Это психологическое давление и неуверенность в себе — ему ведь так старательно внушали, что он без умения петь и быстро читать рэп не может состояться как артист — привели к крупным проблемам с психикой. Впоследствии ему диагностировали депрессию. Впоследствие — это после попытки самоубийства. Тогда в Корею приезжали родители и скрыть все это от фанатов агентству удалось только потому что Дан сам попросил не портить будущее всей группы. Были подписаны дополнительные контракты и Дан получил больше свободы.

Тогда он вернулся на сцену — его отсутствие обставили как травму. Попрощавшись с тесным образом, проходя терапию и начав полноценно ходить в спортзал, Дан начал меняться и внешне, вести себя смелее… становиться еще популярнее, что явно было сюрпризом и для маркетологов агентства. Через пару лет он стал самым популярным участником группы, поэтому и работал больше всех. В суматохе успеха, известности и огромных заработков он несколько упустил из вида важные вещи. Какие-то удалось исправить, а какие-то шокировали Дана настолько, что он больше не мог быть прежним.