Ледащий #1 - Анатолий Федорович Дроздов Страница 9

– Пусть земля им будет пухом! – промолвила и выпила коньяк. Закусила кусочком хлеба – как видно, была не голодна.

Несвицкий не заметил, как его тарелка опустела. Вера Тимофеевна ее забрала и принесла обратно снова полной. Наелся Николай так, что аж живот трещал. Между делом разглядел хозяйку. Лет сорока, довольно симпатичная.

– Мыться будете? – поинтересовалась Вера Тимофеевна.

– Хотелось бы, – ответил Николай.

– Там в кухне – ванна, – объяснила Вера Тимофеевна. – Горячая вода – в железном баке, встроенном в плиту. Есть таз, ведро с водой холодной, еще одно пустое, ковшик, мыло. Мочалка на стене над ванной. Полотенце вам я принесу.

– Спасибо! – поблагодарил Несвицкий.

Он прошел на кухню, где набодяжил воды приемлемой температуры, которую определил рукой. Забрался в ванну и поливая себя из ковшика вымылся до скрипа кожи. Растершись полотенцем, надел трофейное белье, носки, спортивные штаны и джемпер. На стене у ванны висело зеркало, и он впервые рассмотрел себя в другом обличье. На него смотрел пацан – худющий и костлявый. Лицо продолговатое, с тяжелым подбородком, глаза большие и слегка навыкате. Цвет трудно разглядеть – в кухне темновато, к тому же лампа за спиной, но, вроде, голубые или серые, и вряд ли карие – те потемнее будут. Нос тонкий, хрящеватый, не большой, но и не маленький. Стрижен коротко, и волосы, похоже, светлые. Не красавец, но и не урод. А что худой, так мясо нарастет. Грех жаловаться: недавно был старик, а тут вдруг снова молодой. Почему так получилось, Несвицкий, разумеется, не знал, а изнывать в догадках было глупо. Спасибо, Господи! И он перекрестился.

То, что мир, в который он попал, совсем другой, Николаю стало ясно еще в траншее. Там, где он жил, чернокнижники, возможно, и водились, но жечь людей, бросая пламя с рук, они, конечно, не могли. И зачарованной брони там не имелось. Патроны он заколдовал… Несвицкий принял это все как данность. Раз получилось так, придется выживать, а это он умел.

По дороге к городу он разговаривал с сидевшим с ним в кабине Владиславом. И осторожно, не выказывая заинтересованности, расспросил напарника о происходящем в этом мире. Итак, здесь на дворе год две тысячи четвертый, октябрь. России нет и русских – тоже. Вместо них – Варяжская империя, а жители ее – варяги. Говорят на варяжском языке, но тот считай что русский – никаких проблем в общении у Николая не возникло. Революций в этом мире не случилось, но войны мировые отгремели. В обоих империя сражалась с объединенной Западной Европой, и оба раза победила. В последний раз так наваляла «пидарасам» (противников здесь звали почему-то так), что те полвека не смели даже пикнуть. Ну, а после случилось то, что происходит с почивающим на лаврах государством. Расслабилась империя и отпустила вожжи. К тому же император Петр Четвертый оказался мудаком. Так отозвался о царе напарник, и, похоже, справедливо. Петр рос германофилом. Он замирился с Западом, открыл границы бывшим неприятелям, позволив им творить в империи, что захотят. Вот те и натворили. Пропагандировали свои ценности, то есть свободу, братство и любовь, но по своим понятиям. С их точки зрения всяческой поддержки заслуживали извращения, особенно гомосексуализм в различных ипостасях. И вот такое полилось из радио, с экранов телевизоров, со страниц газет. Фильмы о войне показывали «зверства», которые творили злобные варяги по отношению к «культурным» европейцам. В стране хозяйничали западные корпорации, заинтересованные в выкачивании максимальной прибыли, на прочее им было наплевать. Империя нищала и слабела, в итоге развалилась. На юго-западе ее возникла Славия, официально – Славская республика. Ее правители провозгласили, что несчастных славов нехорошие варяги эксплуатировали два тысячелетия. Не позволяли обрести им собственное государство, грабили несчастных, но теперь-то славы заживут! Все будет у страны в достатке – и сала, и горилки, остальные блага даст им Запад, поскольку славов очень любит.

Не дал, и более того: Славия нищала куда быстрее, чем во времена империи. Поскольку руководство новоявленной республики воровало все, до чего дотягивались руки. Оно-то и затеяло борьбу за отделение, чтоб получить возможность красть. Народу объясняли: зато мы независимы. Свой флаг, свой президент и свой язык. Последний спешно сочинили немецкие филологи. Работали по принципу, чтобы как можно больше отличался от варяжского. Певучий и красивый южноваряжский говор, прежде распространенный в землях Славии, заменило нечто трудно выговариваемое. Язык провозгласили государственным, а варяжский запретили. Тут возмутилось население восточных областей и объявило независимость от Славии. Причиной был, конечно, не язык, верней, не только он. В восточных областях сосредоточена промышленность и залежи сырья республики. Металлические руды, уголь, газ… В империи жители восточных областей жили богаче остальных, а тут же разом обеднели, потому что руководство Славии выкачивало из провинции все соки. Короче, Славскую республику послали на хер и создали свою Нововаряжскую. В Борисфене, столице Славии, обиделись – терять такие деньги! – и двинули войска. Но поскольку армейское начальство тоже воровало – от прапорщика и до генерала, то армия у Славии представляла сброд из кое-как вооруженных и плохо обмундированных солдат и вечно пьяных офицеров. Спешно собранные ополченцы Нововарягии их разгромили. А помогли им в этом добровольцы, в большом числе приехавшие из империи.

К началу тех событий царь Петр десять лет как умер, и ему на смену пришел избранный Земский собором (наследников Петр не оставил) один из многочисленных Рюриковичей, занимавший небольшую должность в Главном управлении разведки. Его провозгласили Александром Третьим. Тихий, неприметный новый царь не впечатлял ни внешностью, ни речью. Западным кураторам, которые считали империю своей колонией, он показался подходящим для продолжения политики Петра. Они ошиблись. Прошло немного лет, и новый император выгнал иностранцев из страны. Сместил с постов всех западных ставленников и заменил своими. По его указу пересмотрели договоры о передаче иностранцам сырьевых компаний, после чего расторгли их. Доходы от продажи ископаемых ресурсов пошли в казну империи, и население это ощутило сразу. Навели порядок в СМИ, разобрались с оборзевшими деятелями культуры и искусства, которые на государственные деньги продвигали западные ценности.

На Западе заволновались и стали думать, как вернуть утраченное. И гражданская война, случившаяся в Славии, им показалась тем, что нужно – ведь она кипела у границ империи. В республику