Настоящий американец 5 (СИ) - Риддер Аристарх Страница 9

— Хорошо, я еще посплю, — Алессандра зевнула и вновь упала на подушку.

Одну проблему я решил, осталось решить вторую — незаметно покинуть отель. Через дверь это сделать было невозможно, один их охранников постоянно дежурил возле моего номера. Каллахэн что-то совсем закрутил гайки, надо будут с ним поговорить, когда вернусь, ведь невозможно свои дела под такой плотной опекой проворачивать. Пришлось идти через балкон. Он был крохотный, одним словом — французский. Посмотрел со второго этажа вниз, специально попросил этот этаж, где были простые номера, простые для дорогого отеля, конечно, но все равно прослыл у персонала скрягой. Убедившись, что свидетелей нет, я перемахнул через ажурные перила, на мгновение повис на руках, а затем спрыгнул вниз. Поймал такси и велел везти меня в Галерею Лафайет. Там в туалете я наложил грим, купил в одном из бутиков берет с длинным шарфом и уже на другом такси доехал до офиса детектива.

Вот только тот оказался закрыт, а соседи — бухгалтерская фирма, имеющая офис на том же этаже, на мой вопрос ответили, что еще в феврале труп Жана Стекольникова выловили из Сены. Человек прошел первую мировую войну, служил в иностранном легионе и утонул в центре Парижа — в такое верилось с трудом, особенно с учетом той истории о детях-сиротах, в которую он влез незадолго до смерти. Англичане, суки, постарались.

— Месье, жандармы сказали, что его пытали перед смертью, — заговорщически понизив голос, дополнил ответ патрона его молодой помощник, подтверждая мою догадку.

Покидал офис я в расстроенных чувствах, все-таки стал хоть и косвенной, но причиной смерти полезного для меня человека, которого планировал задействовать и в других своих акциях. Прошел пешком пару улиц, обдумывал, кидать ли островитянам ответку, и если да, то какую, разозлили меня наглы. Но кровожадные планы пришлось придержать, выходило, что конкретно сейчас лучше не высовываться. Не понятно, что детектив рассказал своим палачам перед смертью, он был профи и невзирая на мою маскировку, которую, к слову, он сразу распознал, мог многое во мне подметить.

На душе стало скверно. Я мазнул взглядом в поисках бара, но неожиданно увидел золотые купола.

— Хоть свечку за упокой его души поставлю, — пробормотал я себе под нос.

В Штатах я был вынужден обходить православные храмы, даже в образе Тейлора Андерсона. Иметь какое-то отношение к русским было в сегодняшней Америке слишком опасно, ФБР отслеживало всех их прихожан, а значит вполне могли сесть на хвост или даже сразу скрутить и увезти для вдумчивой беседы.

Но сейчас я в Европе и ноги меня сами понесли к церкви.

Давно я здесь не был. Я остановился возле резных двухстворчатых дверей, сдернул с головы дурацкий берет и перекрестился. В храме в это предобеденное время было безлюдно, если не считать женщину, которая выдавала свечи, причем их можно было получить совершенно бесплатно, но я все же бросил несколько франков в ящик для пожертвований.

Остановившись напротив иконостаса возле нужного столика, я вновь перекрестился. Молитва вспоминалась тяжело, много лет ее не повторял, так погрузился в воспоминания, что не заметил, как ко мне подошли.

— Сын мой, у тебя какая-то беда?

Чуть было не ответил по-русски. Уже даже рот открыл, но вовремя вынырнул из транса, в который неожиданно для себя погрузился.

Мазнул по священнику взглядом, на всякий случай, запоминая его и, не прощаясь, покинул церковь.

Пора было возвращаться в отель. Вечером меня ждало еще одно дело, подготовкой к которому я начал заниматься еще в Бельгии. Благо, в замке Риверьен из-за размещения в нем гоночной команды была организована неплохая мастерская.

Для того чтобы передать весточку в Советский Союз я выбрал забаву моего детства — авиамодель с резиновым двигателем. В пятидесятых и шестидесятых годах этот вид авиамоделизма пользовался огромной популярностью, и многие советские мальчишки могли собственными руками собрать свой личный летательный аппарат тяжелее воздуха, я не был исключением и, разумеется, не забыл, как должна выглядеть и работать такая авиамодель.

Собрал я ее за несколько часов.

До лучших образцов она не дотягивала, всё-таки резиновый двигатель чемпионы этого дела, а авиамоделизм считался спортивной дисциплиной и по нему проводились чемпионаты мира, изготавливали несколько месяцев, одни шнуры должны были провести в масле не меньше тридцати дней. Но мне и не нужно было ставить рекорд по скороподъемности, высоте полета и времени нахождения в воздухе. Мне было не нужно, чтобы моя модель взлетела на сто с лишним метров и пролетела полкилометра, меня устраивали более скромные результаты. Единственное, огорчало, что провести натурные испытания я не мог. И без того, Кэрролл все пытался выведать, чего это я закрылся на несколько часов в мастерской. А Фрэнк Уилсон, запускающий на террасе собственного замка игрушечные самолётики привлек бы внимание намного большего количества народа, а людей из-за гонок по территории слонялось много. Поэтому пришлось ограничиться испытаниями в подвале и расчетами.

Вот сейчас и проверю, не ошибся ли я.

Приехав на такси в седьмой округ Парижа, именно там в особняке-отеле д’Эстре сейчас размещалось советское посольство, я сразу же пошел к дому, расположенному напротив нужного мне отеля. Консьержа удалось пройти без проблем: назвался курьером, а коробка в руках наглядно подтвердила мою легенду. Попасть на крышу тоже труда не составило. Ее никто не запирал, судя по стульям и столику, жильцы любили проводить здесь время.

Было уже темно, но звезды на небосклоне еще не засветили, зато в посольстве некоторые окна были освещены, они и служили мне ориентиром.

— Сергей Александрович! — подняв трубку телефона, сквозь недовольное ворчание жены Виноградов услышал напряженный голос товарища Куницына. — Срочно спускайтесь! У нас ЧП!

Понятное дело, стряслось что-то серьезное, иначе чрезвычайного и полномочного посла СССР во Франции не стали бы бесцеремонным образом будить в пять утра.

Не медля Виноградов соскочил с кровати, быстро оделся и поспешил вниз.

— Заходите, — Куницын запер за послом дверь своего кабинета. — Мы получили Послание! — развернувшись к послу лицом, прошептал чекист. — Ночью закинули на территорию с помощью вот этого, — оба мужчины подошли к столу, на котором и лежал игрушечный летательный аппарат.

— Вы открывали? — сглотнув вязкую слюну, спросил Виноградов.

Вот и случилось то, о чем предупреждали в той прошлогодней грозной и странной директиве из Москвы, касающейся каких-то непонятных посланий, которые в любое время могут попасть в посольство или к сотрудникам посольства необычными способами.

— Разумеется, нет! — директивой было не только запрещено самим вскрывать послания, она обязывала информацию о них сразу же засекречивать.

— Летите первым рейсом? Счастливого пути, — пожелал посол чекисту.

Директива также содержала запрет на пересылку посланий по дипломатической почте. Их должен был незамедлительно доставить в Москву второй секретарь посольства.

Председатель КГБ Серов только сегодня вернулся из Англии, где лично обеспечивал безопасность Хрущева и еще не отошел от той нервотрепки, в которую был погружен последний месяц: сперва планировал поездку, затем сама поездка не обошлась без сюрпризов.

Сложности добавило то, что Хрущев наотрез отказался лететь на самолете и невзирая на уговоры председателя КГБ решил идти в Англию на новейшем крейсере «Орджоникидзе». Это его дурацкое решение и стало причиной последующих неприятностей.

Серов, еще в марте получил от резидента КГБ в Англии информацию о том, что разведслужбами Великобритании планируется какая-то акция против крейсера и боевых кораблей сопровождения, и в подтверждение уже на второй день пребывания советской делегации в Англии, а точнее в половине восьмого утра 19 апреля вахтенный мичман с миноносца «Совершенный» увидел в воде странную тень и буквально сразу на поверхность всплыл человек в маске для подводного плавания. Он попытался зацепиться за борт корабля, поскреб по нему руками, а затем ушел под воду. Проверка ничего не дала, пловца не нашли, но и на корпусах кораблей эскадры вражеских мин не обнаружили.