Это не учебная тревога (ЛП) - Саммерс Кортни Страница 18

— Наверное, — отвечаю я.

Он принес мне одежду из комнаты драмкружка: клетчатую мужскую рубашку и неподходящие по размеру джинсы. Я выгляжу как деревенщина. Пуговицы на поясе впиваются в живот. Я переодеваюсь в маленькой душевой в другом конце медкабинета и когда выхожу, Кэри ждет меня, чтобы спросить, готова ли я.

— Как там? — интересуюсь я. — Ну… снаружи.

— Там бродят несколько мертвых, по большей части — на дороге. К дверям школы они не вернулись, что нам на руку, — рассказывает он. — И мы снова закрыли окна, на всякий случай. Ты нормально себя чувствуешь? Ты была в своего рода отключке, когда мы принесли тебя сюда.

Голова под повязкой чешется. Да и выглядит повязка глупо, но сказать об этом было бы с моей стороны черной неблагодарностью. Одна сторона лица исцарапана и покраснела. На щеке кровоподтек. Всё мое тело за последние двадцать четыре часа зацвело синяками и ссадинами. Я ощущаю себя так, словно попала в автомобильную аварию. Кэри я говорю, что со мной всё в порядке.

— Верю, — отвечает он, после чего мы оба неловко стоим друг перед другом.

Под пристальным, долгим взглядом Кэри я чувствую себя неуютно и меня бросает в жар.

— Что? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— Я просто удивился, что ты вызвалась туда пойти.

— Все удивились.

— Да, но пойти, наверное, должен был я.

— С чего бы это?

— С того, что так постоянно твердят Грейс и Трейс. Я не знаю. Теперь Трейс заявляет, что твоя кровь тоже была бы на моих руках.

— Глупость.

Кэри медленно выдыхает.

— Ты правда так думаешь?

— Дело не в тебе, Кэри.

— А в чем?

Я отвожу взгляд, и он говорит:

— Райс рассказал мне.

— Рассказал что?

— О мужчине снаружи. О том, что ты сделала. Райс сказал, что тот был полубезумен и что привести его сюда было рискованно. Теперь он… среди тех бродячих.

Значит, мужчина превратился. Глаза жжет. Но я не хочу говорить об этом с Кэри, поэтому возвращаю разговор к Трейсу с Грейс:

— Они просто печалятся о родителях. Им нужно пережить…

— Все печалятся, — прерывает Кэри меня. — Да весь мир печалится. Единственная разница между ними и нами в том, что их родители пробыли рядом чуть дольше, а единственная причина, по которой они продержались так долго — я, и… — Следующие слова даются ему с трудом: — Я извинился перед ними, а они ни разу не поблагодарили меня за то, что до сих пор живы.

— И вряд ли поблагодарят.

— Не волнуйся, я этого и не жду.

Мы некоторое время молчим, а потом я вроде как лгу. Но это белая ложь. Может быть, благодаря ей ему станет легче:

— Спасибо, — говорю я, глядя ему в глаза.

Однако не получаю ожидаемой реакции. Кэри не становится легче. Наоборот, он кажется еще печальней, чем раньше.

Кэри выдавливает улыбку, но меня ей не обманешь.

— Давай вернемся к остальным, — предлагает он.

Когда мы входим в банкетный зал и все устремляют на меня взгляды, я ощущаю себя почти так же, как в обычный учебный день. Трейс пересекает зал и обнимает меня, прежде чем кто-то успевает хоть что-то сказать. Мне больно. Трейс ничего не говорит, просто держит меня в объятиях, пока Райс не произносит:

— Я тоже туда ходил.

— И заслужил за это дружеское похлопывание по спине. — Трейс отпускает меня и смотрит мне прямо в лицо. В его глазах теплота. — Спасибо за то, что ты сделала для нас, Слоун.

— Забудь. — Я хочу, чтобы все об этом забыли.

— Ты должна знать: для меня очень важно, что ты попыталась. — Он бросает через мое плечо взгляд, в котором уже нет ни капли теплоты. — В отличие от кое-кого.

— Пошел ты, — устало отзывается Кэри.

— Кто займется завтраком? — спрашивает Райс. — Я вчера его делал. Сегодня не буду.

— Я сделаю, — вызывается Трейс.

Удивительно. За всё время, проведенное тут, Трейс ни разу не готовил завтрака. Да и готовить-то нечего. Нужно всего лишь побросать фасованные продукты и напитки на поднос. Трейс подбегает к сцене, поднимается на нее и исчезает за занавеской.

— Кухня в другой стороне, — кричит ему Райс.

Стоит ему это сказать, как снова появляется Трейс — с бутылкой виски в руках.

— Я не совсем это имел в виду, говоря о завтраке.

— Почему мы не распили ее в тот же день, как только нашли? — Трейс спрыгивает со сцены. — И чего нам еще ждать? По-моему, у нас нет времени на то, чтобы ждать.

— Всё, что у нас есть — это время, — возражает Грейс.

— Да. Но кто знает, сколько его у нас осталось? Да хрен с ним, с завтрашним днем, и с послезавтрашним, и с послепослезавтрашним. — Трейс открывает бутылку, поднимает ее, чтобы сделать глоток и останавливается. Он протягивает виски Райсу и мне. — Вы должны быть первыми. За то, что сделали.

— Придурок, — говорит Кэри.

Трейс игнорирует его. Райс берет у него бутылку, подносит ко рту и запросто делает несколько глотков. Затем передает виски мне. Я подражаю ему, но чуть не давлюсь. Алкоголь обжигает горло. Я возвращаю бутылку Трейсу. Выпив, он отдает ее Грейс, которая, глотнув из нее, неохотно протягивает виски Кэри. Мы передаем бутылку по кругу. Харрисон с трудом проглатывает виски и сразу же хватает бутылку сока, чтобы запить. В этот момент он выглядит совсем юным.

— Неженка, — ухмыляется Трейс.

Грейс пихает его локтем:

— Лучше пусть запивает, чем выплевывает.

После ее слов мы внезапно осознаем, что это весь алкоголь, какой у нас есть. Одна бутылка виски. И всё.

Вряд ли тут в школе запрятано еще какое-нибудь спиртное.

Трейс ставит бутылку на пол, и мы пускаемся в сложную дискуссию о том, как нам ее выпить — одним махом или умеренно.

— Мы должны справедливо ее разделить, — говорит Кэри.

— Эй, если бы жизнь была справедливой, то тебя бы тут не было, — отвечает Трейс. Кэри не поддается на провокацию. Мне сегодня его так жаль. — Да и веселье далеко не всегда бывает справедливым.

— Знаешь, мы не собираемся сидеть тут трезвыми и глядеть на то, как ты нажираешься, — отзывается Райс.

— А что, отличная идея! — восклицает Трейс, но убедить нас в этом, как ни старается, не может.

Не знаю, кто первый упоминает об алкогольных играх, но всё заканчивается тем, что мы усаживаемся на пол, чтобы сыграть в «Я никогда».[1] Трейс доволен таким оборотом событий, и это подозрительно: может, он делал абсолютно всё, а может, просто будет врать. В любом случае, начинает он.

— Я никогда не купался нагишом в Пирсон-лейк. — После его слов наступает неловкое молчание, Райс и Кэри выпивают. На лице Трейса появляется легкая улыбка. — Что, одновременно?

— Иди нах. — Райс выхватывает бутылку у Кэри. — Я никогда не списывал на экзамене.

— Брешешь, — отзывается Кэри.

— Я такой умный, что не приходилось.

Выпивают все, кроме Харрисона.

— Я никогда не писал сексуальные смс-ки, — говорит Кэри.

Пьют Трейс и Райс. Трейс обалдевает, когда за бутылкой тянется Грейс.

— С кем? — спрашивает он.

Грейс улыбается, но не успевает ответить.

— Стой, — останавливает ее брат. — Проехали. Не хочу этого знать. Подожди… ты переписывалась с кем-нибудь из моих друзей? О боже, неужели с Робби?

Губы Грейс расплываются в широченной улыбке, и Трейс ворчит:

— Надеюсь, этот сукин сын помер.

— На самом деле обмениваться эротическими смс-ками скучно, — объявляет Райс. — Что случилось с любовными письмами? Прошу прощения — с любовными е-мейлами?

— Теперь уж с любовными письмами, — рассеянно отзываюсь я. — Капут е-мейлам.

— Ты так это говоришь, что у меня мурашки бегут.

Лили показала мне однажды пошленькое смс-сообщение. В нем было написано что-то вроде: «я хочу быть внутри тебя», только в сокращенном текстовом варианте. Я тогда покраснела, а сестра вела себя так, словно это нормально, что кто-то пишет ей подобные вещи.

— Как там было? — спрашивает Харрисон.

Я не осознаю, о чем он спрашивает, пока не поднимаю взгляда и не вижу, что все смотрят на меня и Райса. Я поспешно опускаю глаза, желая, чтобы на этот вопрос ответил Райс. Он понимает это. Понимает, но всё еще злится на меня, поэтому говорит: