Реквием. Книга первая Инициация (СИ) - Рави Ивар Страница 2

— Потом расскажу, — и провел внутрь армянина с его ношей на руках.

— Это Олег? — послышалось из глубины подвала, освещенного тусклой лампочкой, и почти сразу до меня донеслись радостные голоса. Ошалелый Ашот так и остался стоять с девушкой на руках, пока меня радостно обнимали друзья, дождавшиеся удачного возвращения. Кроме Дениса в подвале была его жена Маша, а голос из глубины принадлежал Ване. Ваня тоже был женат, его жена Альбина на радостях даже чмокнула меня в щеку, повиснув на шее. Их годовалый сын Сергей мирно посапывал в детской кроватке.

— Дверь закрыл? — на мой вопрос Денис кивнул, снова показывая глазами на моих спутников.

— Это Ашот, а на его руках девушка. Я ее сбил, когда отъехал от «Очага», — пояснил ситуацию. Первой пришла в себя Маша, потребовав уложить девушку на топчан в углу подвала. К ней присоединилась Альбина, и они начали раздевать пострадавшую — в подвале было так жарко, что я даже вспотел.

— Началось? — нарушил молчание Ваня.

— Да, и похоже, что Москвы больше нет, я видел четыре вспышки, а сколько их еще будет, трудно сказать. Дайте воды, в глотке словно коты насрали, — взял бутылочку из рук Дениса, махом опорожнил половину.

— Значит, не зря мы готовились два года? — Денис присел рядом, — Что будем делать дальше?

— Выживать, — пошарив по карманам, достал сигареты и с наслаждением затянулся. Ваня щелкнул тумблером — с тихим гудением заработал вентилятор, выгоняя табачный дым наружу. Мой взгляд упал на Ашота — армянин был в прострации: его взгляд перебегал с наших лиц на сложенные стопками вещи по всем углам подвала. Здесь было практически все, что нужно для длительного выживания. Целых два года мы готовились, как мне казалось, к неминуемому апокалипсису.

Со стороны девушек, возившихся с пострадавшей, послышались восхищенные слова:

— Реально модель, ты посмотри на ее фигуру!

Я скосил глаза, и мне удалось увидеть фрагмент обнаженного тела, но Альбина, усмехнувшись, прикрыла девушку собой. В этот момент Ашот обрел дар речи:

— Олег, ты знал? Ты знал и ничего никому не сказал? — его голос взвился, срываясь от злости и негодования. Я не успел ответить, как Денис, словно хищный зверь, весь подобрался и вскочил с места:

— Ты охренел, хач⁈ На кого голос повышаешь? Вылетишь за дверь под радиацию, если косо посмотришь на Олежку.

— Денис, остынь, — потянул друга за руку. У него была своя причина не любить всех нерусских — Денис один раз отсидел год, ввязавшись в авантюру именно с армянами. Его попросту подставили, с тех пор он всячески нарывался на конфликт с представителями этого достойного народа.

— Ашот, сядь рядом, — Ваня подвинулся, освобождая место армянину. — Вот скажи я тебе два года назад, что будет ядерная война, поверил бы? Стал бы готовиться к апокалипсису, откладывая каждую копейку вместо того, чтобы все время тусить?

— Не знаю, наверное, нет, — признался армянин после недолгого раздумья.

— А вот Денис и Иван поверили, ограничивали себя во всем вместо того, чтобы кататься по морям, ремонтировали со мной подвал, закупали все необходимое, ущемляли себя и своих жен. И, кроме того, я же не президент всей страны, это не моя задача — спасти всех.

— Ему здесь не место, — сурово изрек Денис, — Он бы нас не впустил, окажись мы на его месте.

Ашот дернулся, чтобы возразить, но я его опередил.

— Ты неправ. Сбив девчонку, — мотнул головой в сторону пострадавшей, возле которой хлопотали наши девушки, — я хотел уехать. в тот момент паника пересилила человеколюбие. Это он настоял взять ее с собой, отказался ехать со мной без нее. Кроме того, Ашота я знаю давно, косяков за ним никогда не наблюдал.

— Мне этого достаточно, — Ваня протянул руку армянину, — Сегодня ты выиграл счастливый билет, Ашот.

— Пусть остается, — недовольно процедил Денис, но руки не подал. Ошарашенный армянин переваривал полученную информацию, потом внезапно спросил:

— А те, кто наверху, все умрут?

— Не все и не сразу, — ответил Ашоту, — Но большинство умрет. Ты и сам видел, сколько трупов мы встретили в «Очаге» и по дорогам. Это была только ударная волна. А впереди еще радиоактивные осадки, пожары, голод, антисанитария, вспышки инфекционных болезней, холод, враждующие группировки. Конечно, многие смогут адаптироваться к новым условиям, будут организовываться в группы, стараться выжить. Те, кто останутся в городах, продержатся недолго — огромные мегаполисы обречены на голод. Но самое страшное — это лучевая болезнь. Радиация — бесшумная смерть, люди будут болеть, иммунитет будет слабеть. А в отсутствие нормальной медицины даже воспаление легких будет чревато смертью.

— А спасатели? Гуманитарная помощь? — Ашот цеплялся за надежду.

— Какие спасатели? — усмехнулся Ваня, — Они прежде всего люди и постараются выжить сами. А гуманитарки не будет, некому ее организовать.

— Прежнего мира не будет, Ашот. Все, кого ты знал, кто тебе был дорог, либо мертвы, либо умрут в течение полугода от разных причин.

— Все, кроме нас? — уточнил армянин. Его глаза предательски увлажнились. Смахнув слезу рукавом куртки, Ашот уточнил:

— А президент, министры, другие страны?

— Поговорим об этом после, сейчас надо провести полную ревизию. Мы давно готовились к этому, но все равно могли кое-что забыть. После ревизии определимся — у нас будет немного времени собрать нужные нам вещи, прежде чем мы покинем эти места навсегда. Здесь есть запас еды, воды и всего прочего, рассчитанный на месяц или даже больше. Есть туалет, Ваня тебе покажет. Может, тебе надо немного посидеть и осознать, что произошло, пока мы с парнями будем заниматься делом.

Оставив армянина, подошел к пострадавшей: Альбина и Маша почистили ей лицо, накрыли одеялом. Девушка и впрямь оказалась красавицей с роскошными золотыми волосами, полными губами и чуть вздернутым аккуратным носом. В правом углу лба, у места перехода в височную кость, была небольшая рваная рана и большая гематома — видимо, место контакта с машиной.

— Переломы есть?

На мой вопрос Альбина отрицательно качнула головой, а Маша укоризненно взглянула на меня:

— Ты хотел уехать, оставив ее на дороге?

— Маша, счет шел на минуты, кроме того, посчитал, что она ранена смертельно. Я был в шоке после взрыва, до конца не осознавал происходящего.

— Кроме этой ранки у нее все нормально, — немного подобрела Маша, — Но я не понимаю, почему она так долго без сознания.

— Это защитная реакция организма на стресс, главное, чтобы травма не вызвала отека мозга, а шрам у нее прикроется волосами. Интересно, кто она такая и что она делала на шоссе в это время, буквально в ста метрах от «Очага»?

— Как очнется, так и спросишь свою невесту, — съязвила Альбина.

— Какая нахрен невеста? — отмахнулся от ее слов, — Вон Ашот ее спас, думаю, что, сам того не понимая, он нашел себе девушку.

Меня выпроводили с «женского угла», и я, сопровождаемый их подколами, приступил к делу. Последнюю ревизию мы проводили три месяца назад — обновили запас тушенки, консервов, воды. Этот ритуал продолжался почти два года — каждые полгода проводилась ревизия припасов: старые забирались наверх для использования, новые отправлялись в НЗ. Помимо продуктов длительного хранения здесь было практически все, начиная от палаток и заканчивая походными инструментами. Отдельной темой был огромный советского образца шкаф, в котором хранилось оружие. Мы все трое имели разрешение на огнестрел, и предельно допустимый лимит в пять единиц оружия был использован на все сто процентов. Изначально долго не могли прийти к единому решению по калибру и моделям, но в итоге решили все унифицировать, чтобы проблем с патронами не было.

В качестве оружия самообороны были выбраны карабины Вепрь Молот 12 калибра и Моссберг 590 А1. Для них были 1200 разрешенных законом патронов, по большей части пулевые и крупная картечь. Для охоты были карабины Ata Arms Turqua Laminated stock 308 Win и карабины Соболь калибра 22 LR. В обоих случаях выбор был продиктован доступностью и ценой патронов. Апогеем вооружения были финские Sako-trg 42 в калибре 338 Лапуа Магнум. Эти карабины обошлись дороже всего, хотя покупались на оружейной барахолке Ганзы. Но оно того стоило — не считая ножей, топоров, пары арбалетов и луков, мы имели 15 единиц огнестрельного оружия и почти восемь тысяч патронов разного калибра. Но самой главной ценностью, хранимый как зеница ока, был квадрокоптер мавик 3Т с тепловизором. Помимо сворего стандартного кейса, я его дополнительно упаковывал в полиэтиленовый мешок с наклейкой «Хрупкое». На квадрокоптер возлагал особые надежды, во время войны они являлись самым грозным оружием. Саму СВО некоторые так и называли — Война Дронов.