Ольга Швецова - Ничей Страница 21

Особист привычно устремил тяжелый взгляд на Алексея, но темнота на давала возможности оценить результат воздействия. Лицо чужака скрывалось в тени. И вряд ли тот дрожал от страха: вернуть Алексея сейчас в чистую тюремную камеру было бы для него слишком большим благодеянием. За хамство пусть посидит еще.

— Вот подумай. Поработай. Труд, говорят, даже из обезьяны человека сделал… Может, и из тебя что полезное получится.

Опять захотелось стереть навсегда со смазливого лица эту улыбку! Но привычка откладывать про запас то, что может еще пригодиться, пересилила раздражительность. Если уж давить эту гниду, так другим способом. Его страх не здесь… Насколько Виктор Петрович понимал в шрамах и ранениях, этот человек уже пережил нестерпимую боль, побывал в когтях самой смерти и все-таки сохранил способность ехидно ухмыляться. Унизить истинно свинской грязью тоже не удалось. И даже он чего-то боится. Обязательно. Иного не бывает.

Алексей менял воду в железном корыте, разгоняя пинками жаждущих свинок, готовых опрокинуть всё на пол. Пустая емкость была неустойчива, нужно наполнить хоть наполовину.

— Да с чего у вас сушняк-то такой? Пошли на… фиг! — последнее слово, напрашивающееся в несколько ином виде, пришлось заменить, потому что за загородкой притаилась какая-то тень. Судя по размерам и робким повадкам, она точно не являлась представителем станционных спецслужб. Впрочем… Алексей хрюкнул от смеха не хуже поросенка: вдруг особист решил выследить, не вступает ли «шпион» в неформальные отношения с вверенной ему скотиной с целью навредить коммунистическому хозяйству? Пошлятина лезла на ум неспроста — незваный гость оказался Ульяной, а в ее присутствии так и тянуло на какое-нибудь словесное непотребство. Девушка очень мило смущалась…

— Алексей Аркадьевич…

— Ульяна, ты протокол допроса, что ли, читала? Откуда взялось такое официальное обращение?

— Папа читал, я у него спросила.

— Значит, принцесса снизошла до свинопаса? Кстати, насколько я помню, там дело ничем хорошим не закончилось.

— Где там?

— Неважно, Уля…

Черт его дернул! Девчонки любят сказки, ему ли не знать? И как-то не очень прилично разговаривать, демонстрируя девице свой зад, пусть даже и не приходилось за него краснеть. Алексей бросил шланг и подошел к загородке.

— Алексей…

— Лёша, — он облокотился на доску, наклонившись к ее лицу поближе. Ульяна отошла в сторону, но продолжала восхищенно рассматривать. — У тебя какое-то дело?

— Да вот папа просил узнать… Может быть, ты что-то еще умеешь делать? А вдруг для станции…

«Значит, папа просил? Или сама услышала разговор и решила быстренько сбегать и разузнать, пока папа не успел вперед тебя?»

— Любой труд надо уважать, если не ошибаюсь? — казенные фразы смягчились улыбкой и опасным блеском голубых глаз. Алексей настолько устал от вида сопливых пятачков, что хотелось посмотреть на что-то поприятней, задержать девушку здесь хоть ненадолго. — А если серьезно, я в системах жизнеобеспечения неплохо разбираюсь. Но никто меня туда не допустит. Всемогущее НКВД не позволит.

Позади раздался металлический грохот, неполное и слишком легкое корыто все-таки перевернулось под напором желающих напиться.

— Ёпти! — Алексей запрыгнул на загородку, спасаясь от потока грязной воды на полу.

— Лёша…

Ульяна бросилась к нему, стараясь помочь удержаться, но когда пальцы оказались в его руке, чуть не отдернула ее.

— Все нормально. Швабру только подай, она с другой стороны. Вот с… свиньи!

Глава 10

Из грязи в приличное общество

Дочь отчего-то весело смеялась, перевесившись наполовину внутрь вольера, то подпрыгивала на месте, то притоптывала ножкой. И не пришлось долго гадать, что там внутри могло ее развеселить.

— Алексей! — тот вынырнул откуда-то снизу со шваброй в руках и в опасной близости от Ульяны. Можно подумать, рядом с дочкой оказалось самое грязное место. — Вы тут мою Ульку на клей прилепили, что ли?

— Вроде нет. Она решила занять место Виктора Петровича и продолжает мой допрос.

— Ну, Лёш!

Похоже, этот визит не был согласован с отцом, но другого выхода Алексей не видел. Другого выхода из этого дерьмового свинарника… Когда еще представится шанс поговорить с первым секретарем напрямую? Не ходят они из любопытства по дальним закоулкам станции.

— Уже «Лёш»… Ульяна! Быстро освоилась! Ты его совсем не знаешь, он может быть опасен. И я тебе запрещал по дальним коридорам ходить.

— Станции красной линии не так безопасны, как мне показалось? И давайте познакомимся по форме, чтобы я уже не представлял собой страшилку для девочек под названием «странный незнакомец», — Алексей протянул руку чуть дальше за загородку, партийный секретарь пожал ее, ничуть не брезгуя грязью.

— Вишневский Павел Семенович. И не удивляйтесь, Алексей, станция-то транзитная, мало ли что. За своих я спокоен, но вот чужакам не доверяю.

«Рано! Рано пролезать в ряды „своих“… К тому же туда лучше получать персональное приглашение. А если вести себя правильно, оно не замедлит последовать». Алексей отступил назад, предоставляя девушке возможность подойти ближе, разглядывая его в тени загона, и пусть Вишневский перестанет нервно оглядываться на дочку. Под колени неожиданно врезался свинячий бок, шустрые поросята тоже времени даром не теряли, оставшись без присмотра. Алексей едва преодолел желание мстительно сломать об этот круглый вертлявый бочонок сала ценную подотчетную швабру.

Павел Семенович понимал, почему грязный свинарник вдруг стал таким привлекательным уголком. Наверное, виновато тусклое и безрадостное детство, к тому же возраст у дочки самый взрывоопасный на этот счет, Ульяне не в новинку видеть красивых мужиков, на транзитной станции кого только не бывает. Но ни один из этого племени наемников не уделял девчушке столько внимания, не доставался в единоличное пользование только ей, а не всему цветнику-девичнику сразу…

— Покажись, как следует, я же тебя рассмотреть-то не успел.

— А сплясать не надо? Смотря что вы хотите увидеть.

— Руки покажи. Плясунов тут и без тебя, знаешь ли, немало шастает…

Алексей засучил рукава потрепанной толстовки и положил руки на загородку. Не отмывающаяся без мыла грязь уже въелась в кисти, но выше запястья кожа оставалась белой, покрытой светло-русыми волосками. Первый секретарь перевернул его правую руку ладонью вверх, казалось, он ищет следы уколов или что-то вроде характерных опознавательных татуировок, но Павел Семенович чему-то улыбнулся и похлопал Алексея по плечу.

— Вот что бы о тебе наш особист ни говорил, не похож ты на тунеядца. Руки у тебя, как у нормального мужика. Что удивляешься? Мне не надо правду из тебя кулаком выбивать, бумажки сра… ненужные смотреть, которые подделать можно. На тебе самом вся твоя трудовая биография нарисована, только прочитать бы правильно…

Алексею оставалось лишь мысленно поблагодарить затерянную на окраине станцию Новокосино за то, что там не позволили сидеть без дела, ведь за короткое время в Совете ладони наконец-то стали более гладкими. Оказывается, есть место, где уважают физический труд. Вот только совковая лопата порядком надоела!

— И что же написано на моих руках?

Павел Семенович задумался, Алексей едва удержался от иронии: руки в крови по локоть. Никаким навозом не замазать.

— Написано, что ты помог моей дочери, ведь только она до станции живой добралась вместе с тобой. Уля ничего не поняла толком, ей сказали прятаться, а потом ты ее увел.

— Девушка плохо спряталась, могло шальной пулей зацепить. Когда узнал, что идти-то осталось два шага, отвел ее на станцию. Вот и все дела…

Мужчина был чем-то недоволен, как оказалось, это вовсе не имело отношения к Алексею.

— Мне обещали дать Ульке сопровождение, после того, что на Комсомольской творилось, Ганзу надо десятой дорогой обходить. Я решил, что поверху надежно будет. И ошибся. Понимаешь, она же не просто девчонка… Дочь первого секретаря, етить… Может, они знали? Может, там специально засада была организована?

Алексей неопределенно пожал плечами. Может, и специально. Он уже несколько дней прокручивал в уме эту странную перестрелку, в которой оказались задействованы четыре стороны, включая их с Глюком… Предполагал даже, что Вишневский прав, и это действительно ганзейская засада. А снайпер оказался там так же случайно, как и два сталкера, бредущих без определенной цели. Слишком хитрый узел завязался в том дворе — не распутать.

— И на спецслужбы наши не обижайся — они свою работу выполняют. Виктор Петрович преследует свои цели. Он ждал прибытия своих людей. Но вот Ульяна здесь, а опытные бойцы погибли.