Больные Ублюдки (ЛП) - Шоу Мэтт Страница 28

До...

Никто из нас не помнил своих имен, когда мы проснулись. И как мы ни старались, память так и не вернулась к нам. И по сей день я часто задаюсь вопросом, как же меня зовут. Сестра говорит, что я выгляжу так, как будто мог бы быть Беном. Но когда я смотрю в зеркало, то не вижу никакого «Бена».

Я не знаю точно, когда мы перестали пытаться вспомнить. Начав все заново в этом странном, но удобном с учетом обстоятельств доме, мы могли бы воспользоваться возможностью выбрать себе новые имена. Мы решили не делать этого на всякий случай, вдруг наши воспоминания вернуться к нам однажды точно так же, как они так легко исчезли в самом начале. Мы лучше подождем, чтобы увидеть, что произойдет, а не потеряем свои имена навсегда. Как оказалось, мы редко обращались друг к другу с именами. В тех редких случаях, когда нам это удавалось, мы говорили просто; мать есть мать, отец есть отец, сестра есть сестра. Для моей Cестры я был Братом. Для наших родителей мы были дочерью и сыном.

Сейчас...

Мое сердце пропустило удар, когда я перевернул одну из страниц и обнаружил маленькую полароидную фотографию моей Mатери, прикрепленную к обратной стороне. Я поднял фотографию так, чтобы видеть, что находится под ней. Анкета с описанием. На бланке было написано имя: Келли Детлефс. Под статусом отношений она читалась как вдова. У моей ближайшей родственницы было имя, которого я не знал, затем там были различные вопросы о том, почему она хочет принять участие в проекте и почему она считает, что будет подходящей кандидатурой. Одним из ответов, который выделялся больше, чем любой другой (на первый взгляд), был финансовый.

Я отбросил папку в сторону и вытащил следующую. Через несколько страниц была такая же страница с прикрепленной к ней фотографией Oтца. Брайан Бигелоу. Одиночка. Всё то же самое, что и в предыдущем файле. Я отбросил его в сторону. Я почувствовал, как мои глаза начали наполняться слезами, когда я понял, что мы не те, за кого себя считали. Никто из нас не был родственником.

Следующая папка, Кармен Рейес была женщиной, которую я раньше считал своей Cестрой. Я не стал вдаваться в подробности, так как понял, что следующая папка будет целиком посвящена мне.

Я на мгновение заколебался, бросив папку Кармен на пол вместе с остальными. Я нервничал, думая о том, что найду в ней, заглянув в эту хлипкую папку. Я вытащил её из шкафа и открыл, не обращая внимания не на что, казалось, я был не в силах остановить себя.

Джон Берли.

По моей щеке скатилась слеза. Я пришел сюда в поисках спасения, а нашел еще больше смерти и вопросов. Внезапно мое внимание привлек шум. Я повернулся к письменному столу, откуда зашёл, и заметил, что стул слегка шевелится.

При ближайшем рассмотрении я заметил ногу под массивным на вид столом. Кто-то прятался.

- Кто там?

- Пожалуйста, не делай мне больно! - человек был так же напуган, как и я.

Он медленно вылез, подняв руки вверх, как будто верил, что папка (все еще бывшая у меня в руках) на самом деле могла быть пистолетом. Как и другие трупы, которых я видел, он был одет в лабораторный халат с именным значком на шее.

Майкл Брей.

- Что это такое? - я поднял папку.

- Пожалуйста... Я могу все объяснить... Пожалуйста...

ЧАСТЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ. До...

Последний День

Человек, чью голову Oтец расколол топором, был съеден довольно, быстро всего за пару дней, и не так уж много его оставшегося мяса подпортилось. Сестра в последнее время ела много (больше, чем я), но больше всего, конечно, ели Oтец и Mать. Без сомнения, Oтец верил в то, что он чувствует себя сильнее, когда ест плоть другого человека. И спорить с ним было бессмысленно.

- Бог, которому ты молишься... Oн слышит тебя, - я услышал как-то днем, как он говорил это Cестре. - Он слышит тебя, и поэтому к нам постоянно приходят люди, вроде этих двоих. Давай ешь... мы должны быть благодарными Eму. Это то, чего хотел бы наш Бог. Если бы это было не так, почему мы чувствуем себя сильнее, когда поглощаем плоть других, а не болеем? Если бы это был грех, как, кажется, предполагает твой Брат, то, конечно, Бог заставил бы нас страдать? Мы благословенны. Мы пережили взрыв, у нас есть мы - друг у друга - мы одна большая счастливая семья - и Oн продолжает посылать нам ещё больше еды...

Я был в другой комнате. Я почти уверен, что не должен был этого слышать. Со времени нашего вчерашнего разговора в гостиной он более или менее перестал разговаривать со мной - разве что приказал мне не высовываться из окон. Я думаю, он знал, что мой разум нельзя поколебать. Однако разум Cестры все еще нe находился в равновесии. Только что она казалась в порядке, а в следующую секунду приняла сторону Oтца. Этот разговор, еще один маленький акт промывания мозгов со стороны Oтца, как я опасался, вернет равновесие обратно к нему.

Мама вошла в комнату, где я сидел.

- Что ты здесь делаешь в полном одиночестве? - спросила она.

Я ничего ей не ответил. И вовсе не потому, что не хотел разговаривать. Я просто знал, что ей все равно. Была только одна причина, по которой Mама заходила в одну комнату вместе со мной, когда вокруг никого не было. Опять же, наши «нормальные» разговоры были на самом низком уровне, с тех пор, как последние два человека пришли в дом, и с тех пор, как она впервые начала использовать меня для своего собственного сексуального удовлетворения.

Она села рядом со мной на диван.

- У тебя грустный вид! - сказала она.

Конечно, мне было грустно. Сестре промывал мозги Oтец, который отчаянно пытался подчинить ее своей воле. Отец совершенно потерял рассудок - как и Mать, - и я тоже был близок к тому, чтобы потерять свой. Не забывая о том, что моя ежедневная диета состоит из человечины и я убил человека, то, что я мастурбировал посреди ночи на расчлененный женский торс все еще давило на мою совесть.

Я убил человека, чтобы защитить семью. Семью, от которой я чувствовал, что отдаляюсь.

- Как мне тебя подбодрить? - спросила она.

Хихикая, как школьница.

И снова я промолчал. Она не нуждалась в моём ответе, она все равно бы не стала слушать то, что я мог бы ей сказать. Она никогда не слушала, когда я просил ее оставить меня в покое. Она придвинулась ближе ко мне на диване и провела рукой по моей ноге к промежности. Она слегка сжала её. Я почувствовал, как мой пенис предал мой разум, когда он ответил на ее прикосновение.

- А как насчет миньетика? - спросила она. - Может быть, он тебя подбодрит?

Просто дай ей закончить с этим, - подумал я про себя. Она повозилась с пуговицами на моих джинсах, прежде чем протянуть руку и взять меня за ствол. Я откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза, чтобы притвориться, что нахожусь где-то в другом месте. Где-нибудь в нормальном месте. Где мир не разрушен ядерной войной. Где я был с любящей девушкой. Где нас пригласили на тусовку друзья, но мы предпочли остаться дома. Решили остаться вдвоем. Только мы. Горит какое-то мягкое освещение, играет тихая музыка. Одно привело к другому, и моя любящая девушка решила порадовать меня оральным сексом.

Только не моя Mать.

Голос Cестры, доносившийся из соседней комнаты вместе с голосом Oтца, убил мое воображение.

- Бог не посылает нам этих людей, - сказала она ему, - это уже не в его власти. Дьявол победил. Дьявол и его приспешники... Переодетые в людей... Людей вроде нас. Они уничтожили мир. Они сделали Бога слепым к нам. Все, что мы можем сейчас сделать, это молить Его о прощении. Вот что я делаю каждый день, когда мы едим. Я прошу у Hего прощения. И ты тоже должен.

Я не мог удержаться от смеха. Жаль, что я не вижу его лица.

Мама остановилась и посмотрела на меня с озорным блеском в глазах.

- Тебе это нравится?

- Да.

Это означало, что Cестра еще не потерялась.