Харлан Эллисон - Парень и его пес [другой перевод] Страница 3

Потом осторожно двинулся по комнате. Похоже, раздевалка. Повсюду набросаны кучи мусора и осколков стекла, а целый ряд металлических шкафчиков лишился краски видно, по ним много лет назад полыхнуло огнем из окон. Мои кеды ступали почти бесшумно.

Дверь в следующее помещение висела на одной петле — и я пролез в треугольную дырку. И оказался в зале с плавательным бассейном. Большой бассейн был сух, а в мелкой части содрался весь кафель. Там жуть как воняло. И неудивительно — вдоль одной из стен валялись дохлые урлаки. Верней, то, что от них осталось. Какой-то долбаный карательный отряд уложил их, да не закопал. Я натянул на лицо шейный платок и двинулся дальше.

На другую сторону бассейна. А там — в небольшой коридорчик с расколоченными лампочками под потолком.

Но я отлично все видел. В разбитые окна и то решето, что осталось от потолка, вовсю лился лунный свет. Теперь возня слышалась совсем близко — за дверью в конце коридорчика. Плотнее прижимаясь к стене, я подобрался к двери. Она была приоткрыта, но на пол насыпалось много штукатурки и гипса. Если дернуть, шухер был бы мощный. Пришлось ждать подходящего момента.

Опять прижимаясь к стене, я решил глянуть, что она там такое поделывает. Оказалось, там гимнастический зал. Большой. С потолка свисали канаты. Свой восьмиячеечный фонарик телка пристроила на крупе гимнастического коня. Были там параллельные брусья и перекладина метрах в двух с половиной от пола. Прочная сталь сплошь поржавела. Еще были кольца, батут и большое деревянное бревно. Одну сторону покрывала шведская стенка, а рядом стояли разнокалиберные скамейки, горизонтальные и наклонные лесенки. Пара стопок трамплинов. Все это я взял на заметку. Тут заниматься куда лучше, чем в самопальном гимнастическом зале, который я себе устроил в бывшей ремонтной мастерской. Если ты волкоход, надо всегда быть в форме.

Телка свою маскировку уже сбросила. Стояла голая и дрожала. Вся в гусиной коже от холода. Ничего, где-то под метр семьдесят. Ноги стройные. А сиськи — просто класс. Волосы причесывала. Висели они чуть не до самой жопы.

В свете фонарика неясно было, рыжая она или каштановая. Но уж точно не блондинка. Вот и хорошо, мне рыжие по кайфу. Эх, а сиськи — что надо! Лица я не видел. Волосы висели со всех сторон — клевые, волнистые.

Весь маскарадный хлам валялся на полу, а то, что она собиралась одеть, было аккуратно разложено на гимнастическом коне. Телка стояла в одних туфельках с какими-то забавными каблучками.

Я так и застыл. Вдруг понял, что не могу даже пошевелиться. Какая же она красивая! Я тащился уже от одного того, что стоял там и глазел, как она втягивает живот, как поводит бедрами, как ее сиськи приподнимаются, когда она подносит руки к голове и расчесывает свои обалденные волосы. Просто сказка! Я стоял и тащился. Стоял и глазел на телку. Все у нее получалось как-то… как-то очень по-женски. Мне до смерти понравилось.

Раньше мне никогда не доводилось вот так стоять и смотреть на телку. Попадались мне только вонючие курвы, которых вынюхивал Клык. Хватай да и трахай. Еще я видел тех крутых мамаш из мохнатой порнухи. Совсем другие. Не как эта. Такая гладкая. Нежная. И с гусиной кожей. Всю ночь бы глазел.

Потом она убрала расческу, взяла с коня трусики и быстро их натянула. Дальше стала возиться с лифчиком. Понятия не имел, как это делается. Сперва она обернула им талию и застегнула крючок. Потом развернула, подтянула к сиськам и сунула их туда — сперва одну, потом другую. Обалдеть. Наконец надела на плечи бретельки. Когда потянулась за платьем, я быстро отпихнул в сторону сколько мог гипса и штукатурки — и ухватился за ручку двери.

А телка уже стала надевать платье, сунула туда голову — и на пару секунд запуталась. Тут я как раз с диким треском и глухим скрежетом распахнул дверь — и оказался рядом с девчонкой прежде, чем она успела выпутаться из платья.

Тогда она принялась вопить, а я резко рванул с нее платье и предстал перед ней раньше, чем она успела сообразить, откуда треск и скрежет.

Лицо у нее было дикое. Просто дикое. Большие глаза какого цвета, я в тени не разобрал. Симпатичная — широкий рот, маленький носик, скулы совсем как у меня высокие, выдающиеся, а на правой щеке ямочка. Телка испуганно на меня таращилась.

И тут… ну и дела… я вдруг почувствовал, что должен ей что-то сказать. Сам не знал что. Что-нибудь этакое. Почему-то вдруг стало неудобно, что она так перессалась. Блин, но что я тут мог поделать? В смысле, ведь я все-таки собирался ее оттрахать. Причем насильно. Так не мог же я ей сказать, мол, не жмись особо. Пусть даже это она сюда поднялась, а не я к ним спустился. И все равно. Меня так и тянуло сказать ей: не ссы, детка, мне просто очень хочется тебе вдуть. (Раньше такого никогда не случалось. Никогда мне не хотелось разговаривать с чувихами. Просто вдуть — и абзац.)

Скоро все прошло. Зацепив сзади за ногу, я толкнул ее в грудь. Девчонка плюхнулась на пол. Потом навел на нее “кольт” — и рот ее, будто сам собой, испуганно распахнулся.

— Значит, я щас пойду вон туда и возьму там мат. Так будет удобнее. Верно? Верно, спрашиваю? Только дернись — мигом копыто отстрелю. А потом все равно отдоляю. Только уже без копыта. — Я подождал, пока телка даст знак, что въехала. Долго ждал. Наконец медленно-медленно кивнула. Не сводя с нее кольта, я отошел к здоровенной стопке пыльных матов и стащил оттуда верхний.

Подтащив мат к ней, я перевернул его чистой стороной и качнул стволом — мол, садись. Подогнув колени и упершись руками сзади, девчонка уселась на мат и воззрилась на меня.

Тогда я расстегнул штаны и принялся одной рукой их стаскивать, но тут заметил, что телка как-то странно на меня смотрит. Пришлось джинсы попридержать.

— Эй, ты чего? Хули зыришь?

Я был как псих. Не знаю почему, но был точно как псих.

— Как тебя зовут? — спросила она. Голосок нежный, будто шелковый.

Девчонка все смотрела на меня. Явно дожидалась ответа.

— Вик, — ответил я.

Телка будто чего-то еще ожидала.

— Вик, а дальше?

Я сперва не понял, о чем речь, но потом сообразил.

— Вик. Просто Вик. И точка.

— А как зовут твоих папу и маму?

Тут я заржал и стал стягивать джинсы дальше.

— Ну, блин, ты даешь! — бросил я телке и еще поржал.

Она вроде как обиделась. Тут я снова стал как псих. — Ты! Прекрати так зырить! А то глаза в жопу запихаю!

Девчонка сложила руки на коленях.

Штаны уже висели у меня на лодыжках. Через кеды хрен снимешь. Пришлось прыгать на одной ноге и стряхивать кед с другой. Да еще и не сводить с телки “кольта”. Тяжеленько пришлось. Но ништяк, справился.

Встал я перед ней с голым болтом — и девчонка уселась поудобнее. Скрестила ноги, а руки опять положила на колени.

— Снимай шмотки, — приказал я.

Секунду она колебалась, и я решил было — намечаются заморочки. Но телка все-таки полезла себе за спину и сняла лифчик. А потом чуть приподняла жопу и стянула трусики.

И вдруг я понял: она уж не такая и напуганная. Девчонка пристально на меня смотрела. Разглядел я наконец, что глаза у нее голубые. Это уже становилось интересно…

Не мог я. Не мог. Ну, не в том смысле. В смысле, я хотел, очень хотел ее натянуть. Но, блин, она была такая нежная, красивая и так на меня смотрела… Короче, ни один кореш мне не поверит, но я вдруг с ней заговорил. Моча, что ли, в голову ударила? Стоял там в одном кеде, джинсы комком на лодыжке — и болтал с телкой.

— А тебя как зовут?

— Стелла-Джейн Холмс.

— Что еще за имя такое?

— Мама говорит, что в Оклахоме оно не такое и редкое.

— В Оклахоме? Это откуда твои старики?

Она кивнула.

— Они там еще до Третьей Мировой жили.

— Ого! Из них уже, верно, песок сыплется!

— Вообще-то, они, по-моему, ничего.

Болтая, мы оба здорово замерзли. Телка совсем околела — аж зубы стучали.

— Ну, — начал я и вроде как собрался на нее залезть, может, мы лучше…

Блин! Долбаный Клык! Угораздило его в этот самый миг и вломиться. Да еще целое облако пыли поднял.

— Чего тебе? — спросил я.

— Ты с кем разговариваешь? — поинтересовалась девчонка.

— С кем, с кем. Вот с ним. С Клыком.

— С собакой!?!

Клык глянул на телку и фыркнул презрительно. Потом собрался говорить, но девчонка опять перебила:

— Так, значит, это правда… ну, что вы можете с животными разговаривать…

— Альберт, сын мой! Ты всю ночь будешь ее слушать? Или, может, поинтересуешься, зачем я здесь?

— Да, да, так кой хрен тебя принесло?

— Дохлые, Альберт, твои делишки.

— Слушай, Клык, давай без бэ. В чем дело?

Клык мотнул головой в сторону входной двери.

— Там шарага. Окружили здание. Урлаков десятка полтора-два. А то и больше.

— Каким хреном они пронюхали, что мы тут?

Клык явно огорчился. Опустил голову.