Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир Страница 32

— Мне нужна ваша коллега, — произнес я, кивнув на женскую спину.

Мне невероятно повезло, что я смог найти это место без навигатора. Ведь я слышал о нем лишь однажды, во время разговора, которому не придал тогда большого значения. Оставалось лишь благодарить цепкую память, над развитием которой я усиленно работал в последние двенадцать лет: начиная от тренингов в «Вознесении» и заканчивая полицейской практикой.

Кинув испуганный взгляд на стальные браслеты вокруг моих запястий, воспитательница несмело попятилась в сторону женщины, облепленной детьми. Я терпеливо ждал, пока спокойная и счастливая в окружении своих воспитанников брюнетка выслушает подозрительный доклад своей коллеги и повернет ко мне голову. Состроив нечто вроде улыбки, я помахал ей рукой.

Минуту спустя мы уже были наедине. Оставив детвору на попечение приятельницы, она торопливо завела меня в маленькое помещение с холодильничком, столиком и диванчиком для сна, отделенное от детского зала полотняной завесой. Здесь, по-видимому, отдыхали здешние воспитательницы. Заходя следом за мной, она плотно задернула завесу. В ее движениях, прежде столь плавных и спокойных, появилась легкая нервозность. Должно быть, она не ждала, что кто-нибудь вроде меня вторгнется в ее хрупкий мирок, который она так бережно хранила.

Мне стало немного неуютно. Человек, который меня здесь встретил, совсем не был похож на ту женщину, к которой я пришел за советом. От одного взгляда на осененное светлой радостью лицо, купающееся в лучах детского смеха, становилось ясно — она оставила свое прошлое позади.

— Мне не стоило приходить, — сказал я вместо приветствия.

— Господи, — повернувшись ко мне, воспитательница детского сада с ужасом и жалостью оглядела мой потрепанный силуэт. — Что с тобой случилось, Димитрис?

Клаудии Ризителли в этом году должно было исполниться сорок четыре. Но разрази меня гром, если бы я догадался об этом, не знай я ее возраста. В здоровом и умеренном образе жизни определенно были свои плюсы. Ее волосы имели такой же насыщенный цвет вороного крыла, как и в молодости, без намека на седину. Цвет кожи оставался свежим и здоровым. Лишь очень придирчивый взгляд мог различить морщинки вокруг губ или глаз. Приятнее же всего было видеть на ее лице выражение спокойного, зрелого умиротворения, смотреть на естественные линии ее доброй и открытой улыбки. Практически невозможно гневаться или тревожиться, когда смотришь в эти глаза.

Может быть, из-за этого мой отец когда-то и испытывал к ней чувства?

— Почему ты молчишь? — тревожно переспросила она.

— Ты же знаешь, я не пришел бы к тебе, если бы все было хорошо, — ляпнул я, даже не подумав, что это прозвучало эгоистично и жестоко.

Но она совсем не обиделась. Со свойственной ей философской невозмутимостью Клаудия быстро сориентировалась в ситуации и обуздала нахлынувшие от неожиданности эмоции.

— Нам не следует быть здесь. Я живу совсем рядом.

— Едва ли нам стоит идти сейчас именно к тебе домой, — протянул я с сомнением. — Не уверен, что это для тебя безопасно…

— Это не имеет значения. Позволь мне провести тебя к себе, — твердо повторила она.

— Веди, — сдался и покорно развел руками я.

Путь действительно не занял много времени. Итальянка коротко переговорила со своей коллегой, которая согласно кивнула, согласившись, видимо, ее подменить. Затем, не переодевая желтой форменной футболочки и синей юбки с эмблемой детского центра, она накинула на плечо объемистую сумочку и поманила меня за собой. Мы вышли через ту же дверь, откуда я вошел, но пошли в другую сторону. Я не хотел изъясняться впопыхах, а Клаудия, меня к этому не принуждала. Поэтому у меня было минут десять, чтобы собраться с мыслями и обдумать ход предстоящей беседы, пока я следовал за ней по переулкам, скрытым в глубоких недрах каменных джунглях Нового Бомбея.

Переулки были такими узкими, а окружающие их уродливые здания, похожие на огромные бетонные грибницы — такими высокими, что сюда практически не проникал солнечный свет. Однако жизнь здесь просто бурлила. Я сомневался, что в радиусе сотен метров можно найти хоть один безлюдный закоулочек. Люди были буквально на каждом шагу. В Новом Бомбее, как видно, не было принято убирать на улицах — о том свидетельствовал толстый слой грязи и устоявшаяся мусорная вонь, которую здешние, похоже, совсем не чувствовали. Прямо у людей под ногами мелькали крысы, худощавые коты и собаки, а временами сизые голуби и юркие воробьи — вся эта живность норовила полакомиться остатками человеческой жизнедеятельности, и мало кто обращал на нее внимания.

Передо мной мелькали лица любых возрастов, форм и цветов. Казалось, все они совершенно не смущались из-за недостатка пространства и освещения. Теснота, грязь и нищета стали их естественной средой обитания. Здесь мог считаться богачом тот, у кого был раскладной или пластиковый стульчик. Но большинство обходилось без них. Жители Нового Бомбея дремали лежа или в сидячем положении прямо у стен; играли в домино, нарды или карты, сидя на корточках; покупали еду у уличных торговцев, едва успевающих готовить ее на походном оборудовании, вмонтированном в их мотороллеры; ели, не отходя от торговцев. Шумные тетки горланили и совали прямо в лица прохожим свои товары: дешевую одежду, домашнюю утварь, бижутерию, какую-то колбасу, самогон, сигареты, что угодно еще, — кто с лотков, кто с пола, а кто просто навесу. Мастера чинили обувь, одежду и бытовые приборы и изготавливали ключи, ютясь в будках размером с туалет или просто на стульчиках, прислоненных к стенке. Шустрые босые дети норовили выклянчить у кого-то деньги за чистку обуви или просто стащить из кармана. Высокий худощавый дилер, совсем не таясь, готов был прямо на улице продать тебе какую угодно дурь.

Прямо на улице, или, как максимум, за натянутыми наспех полотняными завесами, людей принимали парикмахеры, массажисты, целители, гадалки и даже стоматологи. С деревянных лотков можно было купить б/у коммуникаторы и комплектующие. Судя по бандитским лицам торговцев, вся техника, несомненно, была краденой. Королями чувствовали себя торгаши, имеющие собственные лавчонки — будь это хоть три метра квадратных, забитые товаром так плотно, что туда с трудом можно было втиснуться.

Я полагал, что Клаудия поведет меня сразу к себе домой, но я ошибся. Она настойчиво постучала в одну из крохотных будочек. Из открывшегося железного окошка подозрительно выглядел пожилой заросший бородой индиец в латанной-перелатанной рабочей одежде. Клаудия произнесла несколько слов на хинди (даже не думал, что она знает этот язык!), а затем подозвала меня к себе и, взяв за руку, показала индийцу мое запястье.

— Да нет, не надо, — попробовал было одернуть руку я.

— Он поможет тебе избавиться от этих вещей. Чем скорее ты останешься без них — тем лучше, — резонно ответила Клаудия.

Я неохотно позволил осмотреть браслет с остатками цепи на моей руке. Мужик крайне подозрительно уставился на него, а затем — на меня. Нет сомнений, что он сдал бы меня даже за грош, не задумываясь, если бы только мог знать, кто за меня этот грош даст. Наконец, индиец согласно пробурчал что-то на хинди.

— Ему можно доверять? — я перевел вопросительный взгляд на Клаудию.

— Это всего лишь замочный мастер. Он не станет задавать лишних вопросов. За пару минут он без труда вскроет замки и избавит тебя от этих штук. Не смотри на эту обшарпанную будку — у него там хорошее оборудование.

— Что ж, ну ладно, — согласился я после раздумий.

Клаудия оказалась права. Уже через три минуты мы продолжили путь через трущобы. Я потирал запястья, натертые браслетами, вспоминая, как молчаливый индус мгновенно определил тип ключа, просветив замочную скважину каким-то сканером, а затем так же быстро изготовил отмычку на электронном станке. Удивительно, как в конце XXI века даже кошмарная нищета научилась сосуществовать с технологиями, которые еще сотню лет назад были уделом избранных. И все-таки тот тип мне не понравился. Пялился на меня неотрывно.