Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая (СИ) - Забудский Владимир Страница 4

Маргарита Петровна сказала правду о том, что нам тяжело понять взрослых, которые очень заботятся случившимся и тяготятся воспоминаниями о былых временах. Ученики 6-го «а» появились на свет в 60-61-ом годах, когда Старый мир стал историей, а на Земле властвовала суровая многолетняя зима. Примиряться с концом Старого мира нам не пришлось. Окружающую нас действительность мы воспринимали как естественную, единственно возможную среду обитания. Нам не с чем было ее сравнивать, разве что с тем, что мы переживали в раннем детстве, а с тех пор дела в селении пошли заметно лучше.

Местоположение нашего селения было отмечено на глобусе синей точкой на востоке Балкан. С малых лет нам доводилось слышать множество историй о становлении селения в смутные часы конца 50-ых и начала 60-ых, очевидцами которых были наши родители — в народе их называли просто «темными временами». Я ожидал, что Маргарита Петровна тоже не преминет рассказать о том, как на пустом некогда пригорке на территории страны, которая в былые времена называлась Румынией, выросло место, первым именем которого было «временный лагерь беженцев № 213». Но, похоже, директор школы не была настроена заострять внимание на местной истории — ее мысли были заняты вещами глобальными.

— На уроках истории вам еще предстоит во всех деталях изучить то, что произошло, — возобновила свою речь «железная леди». — Это очень важно, потому что пройдет время и именно от вас будет зависеть, не повторит ли человечество своих ошибок. Поэтому и нужно изучать историю. Ведь умный учится на чужих ошибках. И у вас есть уникальная возможность воочию смотреть на результат таких ошибок. Что привело человечество к гибели, как вы думаете?

Никто не решился ответить.

— Кто-то винит во всем технологии. Но посмотрев вокруг, вы сможете убедиться, что без них мы вообще не смогли бы выжить в тех суровых условиях, в которых мы теперь вынуждены обретаться. Подтверждения этого вы видите в нашем селении на каждом шагу. Поэтому технологии не виноваты, дети. Виноваты люди, которые не смогли совладать с темной стороной своей натуры и поддались самому худшему из чувств: ненависти к другим людям. Люди забыли о том, что человеческая жизнь является наивысшей ценностью и что никакими целями, даже самыми благими, не может быть оправдано убийство себе подобных. Вместо того, чтобы объединяться вокруг светлых и добрых дел, которые понятны и близки каждому психически здоровому человеку, люди позволили разъединить себя на враждующие лагеря лишь из-за того, что не могут поделить между собой землю и ее недра, верят в разных Богов или по-разному в одного Бога. Ненависть затмила некоторым людям рассудок и им стало казаться, что нет ничего важнее победы. А другие лишь молча смотрели на это, но не попытались остановить безумцев. В результате больше девяти миллиардов человек погибли. Я хотела бы попросить у вас, дорогие, всего лишь одну простую вещь. Я хотела бы, чтобы вы накрепко запомнили это. И никогда не позволяли ненависти поселиться в ваших сердцах.

Выступление Маргариты Петровны произвело на меня сильное впечатление. Оглянувшись, я заметил, что все внимательно слушают. Даже насмешливый обычно Джером сидел, хмуро глядя на директрису, не пропуская ни одного ее слова, и морщил лоб.

— Что ж, не буду утомлять вас длинными нравоучительными лекциями, — некоторое время спустя заключила она. — Знаю, после каникул нелегко окунуться в учебный процесс, так что делайте это плавно, не перегревая мозги. Желаю вам приятного и интересного семестра. Кристина Радославовна сейчас расскажет о расписании уроков и решит все организационные моменты, а с вами мы увидимся в среду, на уроке физики.

Маргарита Петровна распрощалась с классом и ушла. Следующие двадцать минут были заняты решением различных классных задач и вопросов, в котором мне, как старосте, пришлось принять деятельное участие. Возвращение к рутине несколько ослабило впечатление от лекции, поэтому к тому времени, как ученики вышли на перемену многие успели перестроиться на свою волну и начали снова вспоминать свои приключения на каникулах. Лишь некоторым, среди которых Джером, не терпелось обменяться впечатлениями и высказать что-то накопившееся в душе. К сожалению, мне пришлось задержаться, чтобы выслушать все напутствия «классухи», полагающиеся старосте. Я вышел из класса позже других и едва успел к началу следующего урока — алгебры.

Лишь на большой перемене после третьего урока, нагруженному свалившимися на голову уравнениями и функциями, мне наконец удалось найти время для беседы с однокашниками. Я застал Джерома и Мей в компании Бори Коваля, долговязого Ярика Литвинюка из шестого «б» и его одноклассницы, какой-то некрасивой толстушки, имени которой я не помнил, в столовой, где, как всегда, стоял оглушающий гомон. Ребята уплетали принесенную из дому или приобретенную в школьной столовой снедь, оживленно обсуждая что-то.

— О, Димон! — Джером, прервав какую-то свою фразу, призывно махнул мне рукой.

Говорить ему было несколько затруднительно, так как за обеими щеками парня были «хрустяшки», которые он щедро черпал из большой пачки с улыбающимся мультяшным кузнечиком. Пачку держал в руках Боря — видимо, только что купил в пищевом автомате. Боря смущенно улыбался, стеснительно пытаясь выудить из своей же пачки хоть что-нибудь, пока наглый одноклассник все не сожрал.

Присев рядом, я достал из школьной сумки упакованные дома судки с едой. Мама, конечно, ни за что бы не допустила, чтобы я питался фастфудом из торгового автомата. На первое была традиционная грибная юшка, все еще сохранившая тепло в специальном термобоксе. На второе сегодня оказалось консервированное овощное соте из кабачков и баклажанов. Ну и, конечно, лист салата, веточка петрушки, разрезанный на четыре полоски огурчик и три маленьких помидорчика. Даже зимой в мой ежедневный рацион обязательно входило хоть немного свежих овощей и зелени.

— Угощайтесь, — предложил я, пододвигая судок с овощами ближе к центру.

Мей, улыбнувшись, охотно взяла себе маленький помидорчик, а Джером лишь отмахнулся, продолжая уплетать Борины «хрустяшки». Ярик, похоже, и вовсе не был заинтересован в еде — его отстраненный вид и скользящие по лицу ухмылки, время от времени переходящие в хохот, яснее ясного говорили, что парень находится в своем мультимедийном мире.

— Обсуждаете, небось, как Вита директрису поправляла? — улыбнувшись, попробовал догадаться я, принявшись за свою юшку.

— Витка, конечно, отожгла, но и Петровна ляпала что попало, — ответил Джерри. — Забыла сказать, что это русские нацисты сожгли весь мир. Типа: неважно, кто виноват. Ха! Фигня! Эти козлы первыми напали и получили по заслугам! Правильно, что их мочили! И дальше их надо мочить! Если бы не они, вообще бы ничего не было!

— Маргарита Петровна совсем о другом говорила, Джером! — запротестовала Мей, недовольная узколобыми суждениями парня. — О том, что если бы все люди были добрее друг к другу…

— Бла-бла-бла, — легкомысленно отмахнулся он от девочки. — Ну, скажи, Димон, я че, не прав?!

Я не принадлежал к числу тех, кто станет поддакивать Джерому без причины, но в этой ситуации сам не знал, согласиться с ними или возразить. Вообще-то ругать нацистов и винить их в начале войны считалось нормой. Но вот мои родители, в отличие от многих односельчан, не особенно разглагольствовали на эту тему. Папа как-то сказал, что все сложнее, чем кажется. Думаю, он бы скорее согласился с мнением Маргариты Петровны. А что думаю я сам?

— Знаешь, Джерри, мне кажется, что Петровна в чем-то права. Люди только и думали, кто «козел» и кого надо «мочить», — высказался я. — Вот если бы все вместо этого объединились и занялись, например, освоением космоса, то к этому времени давно нашли новые пригодные для жизни планеты, и нечего было бы делить, всего бы было в достатке…

— Ой, не начинай только со своим космосом, — засмеялся Джером, жестом показав, что остался при своем мнении.

Оглянувшись в поисках союзников, он ткнул локтем Борю и сказал: