Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир Страница 41

Оставалось гадать, кто стоит за подтасовкой доказательств.

Могло быть три варианта.

Первый и худший из них — работа СБС, санкционированная сверху. Это означало, что слова Лейлы Аль Кадри сбываются. Против меня работает вся система. И шансов выбраться сухим из воды — никаких.

Второй вариант — контрмина, заложенная под меня наемниками «Эклипса» и их покровителями (возможно даже, кем-то из СБС, ведущим свою игру) в ожидании моего неминуемого возвращения. Они могли подбросить следствию компромат, чтобы дискредитировать меня и обесценить мои показания против них. Этот вариант оставлял мне определенные шансы на победу. Однако, учитывая персоналии тех, кто ведет следствие — шансы эти выглядели ничтожными.

Наконец, третья, наиболее экзотичная версия — самодеятельность мстительного ублюдка Паоло Торричелли, готового на все, чтобы опозорить меня и засадить в тюрьму. В какой-то момент, мучимый паранойей, я даже подумал, не стоит ли именно Паоло за всей этой историей. Но я вовремя себя одернул. Поль был слишком ничтожной личностью, чтобы самостоятельно вести игру такого масштаба.

Я потребовал у Абэ, чтобы все мои гаджеты и аккаунты были тщательно проверены на предмет внешнего вмешательства в преддверии обыска, и прямо озвучил ему свою версию № 2. Однако японец даже бровью не повел, и позволил своему подчиненному третировать меня дальше, предъявляя все новые и новые «улики».

После того как крысеныш с издевательским выражением лица прокрутил мне несколько отрывков из аудиодневника, в который я периодически записывал обращения к родителям до 83-го, когда узнал об их смерти, я забыл о своем намерении больше не переходить на личности и сорвался на крик, заставивший охранников вновь хвататься за пистолеты с транквилизаторами.

Перед тем как уйти, специальный агент Абэ с ноткой угрозы в голосе заверил, что Клаудия и Мирослав находятся в «надлежащем месте» и с ними «активно работают», так что, если я не собираюсь переходить от препирательств к даче правдивых показаний, то скоро они могут вообще не понадобиться. К этому времени я уже совершенно не верил в его непредвзятость, но действие наркотиков в моем организме уже закончился, поэтому я не стал посылать его в задницу и ограничился обещанием заставить японца пожалеть об этом.

В моей психике уже произошел переворот. Логика полицейского, привыкшего опираться на закон и считать себя частью системы, трансформировалась в логику загнанного в угол изгоя, оставшегося один на один со всем миром. Я был готов к новым раундам изнурительного противостояния с парочкой фашистов, которым предстояло, очевидно, продлится до тех пор, пока они не вынуждены будут предоставить мне адвоката и перевести следственные действия в законную плоскость.

§ 33

Субботним утром, после пресного больничного завтрака, я тоскливо вспоминал, что как раз в этот день, 14-го мая, я собирался отпраздновать свой день рождения. Я решился на это после долгих колебаний. Поначалу мне хотелось ограничиться тем, чтобы выставиться перед коллегами, как я сделал на 27-летие. В Сиднее было не так уж много на самом деле близких мне людей, присутствие которых могло бы превратить день моего рождения в праздник. А «отбывать номер», устраивая шаблонную вечеринку, не хотелось. Однако что-то заставило меня передумать.

Ничего особенного я не планировал. Заказал в итальянском ресторане еды и напитков. Нанял на пятничный вечер горничную, которая могла привести мою квартиру в более опрятный вид, нежели робот-уборщик (вот уж она удивилась, наверное, когда вместо хозяина застала вчера в квартире толпу суровых людей, рассматривающих все углы под микроскопом). И, конечно, лично пригласил гостей.

Список приглашенных оказался на удивление коротким. Едва в памяти всплывало какое-то имя, как его по тем или иным причинам приходилось вычеркивать.

С тех пор как я расстался с Дженет, у меня так и не появилось постоянной спутницы. Наши отношения с бывшей остались достаточно ровными, чтобы поздравлять друг друга на дни рождения электронными открытками, но до звонков и переписки дело уже пару лет не доходило. Чжоу Син, с которой я завел интрижку, была бы, наверное, вовсе не прочь составить мне компанию в субботу, но я был в этом отношении осмотрителен и пресекал любые попытки превратить легкий служебный роман в нечто более серьезное.

Генераторное и все связанные с ним остались в прошлом, если не считать Миро. Роберт и Руби Ленц больше не жили в Сиднее, а их сын никогда не был мне близок. Товарищей по интернату, с некоторыми из которых я был когда-то очень близок, жизнь раскидала кого куда. Мои отношения с Энди Коулом исчерпали себя, когда он стал частым гостем на alumni-meetings в «Вознесении». Несчастный безумец Ши Хон исчез с горизонта навсегда, став очередным «черным пятном» в моем личном файле. Шон Голдстейн, ставший в последние годы решительным противником Ши и даже дававший против него показания, работал сейчас где-то на Северном побережье, жил своей жизнью, и я вовсе не был уверен, что хочу знать, какой именно. Серега Парфенов дорабатывал свой пятилетний контракт с “Dreamtech” в одном из IT-хабов в Аргентине, а по ночам был ди-джеем в одном из ночных клубов, и планировал продолжить свою жизнь в том же амплуа. Мы связывались иногда, но не более того. Осталась, конечно, Рина Кейдж. Но она поздравила меня своеобразным образом во вторник и не собиралась участвовать в субботнем «пенсионерском ужине».

Из товарищей по академии мне остался близок лишь Бен. Германа Кенига больше не было. Прочие сокурсники вроде Рона Дэвиса и Кайлы Линдерсон остались не более чем шапочными знакомыми. Мой старый учитель сержант-детектив Филипс был в числе людей, к которым я относился с глубоким уважением, однако история 86-го года провела между нами невидимую черту. Я послушался его совета, пойдя на сделку со своей совестью, но в душе не мог простить его за это, как и себя самого. Я бы мог, конечно, пригласить своего босса лейтенанта Гонсалеса, с которым мы неплохо ладили. Но Матадор не принадлежал к любителям смешивать работу с личной жизнью, да и я не любил подлизываться к начальству.

В итоге оказались приглашены лишь Миро, Бен и мой бывший тренер по боксу Джефф Кроуди вместе с женами, а также Тим Бартон, с которым мы по какому-то странному капризу судьбы продолжали поддерживать какие-никакие отношения все эти годы. Я не назвал бы Тима своим другом, но счел, что он способен разбавить благопристойную компанию супружеских пар своим специфическим юморком.

«Вот же не повезло всем тем, кто имел несчастье быть приглашенным на эту вечеринку», — думал я печально. Хорошо ещё, если они попытаются отзвониться мне перед визитом и не станут ехать, не найдя меня на связи. В противном случае им предстоит наблюдать у меня в квартире не самую приятную квартиру, а может, и задержаться там, чтобы ответить на пару вопросов. Впрочем, о ком я вообще? Бен и Миро не смогут прийти по вполне понятным причинам. Остались лишь Джефф и Тим, вполне добропорядочные резиденты Сиднея, к которым, я надеялся, у СБС не должно возникнуть слишком уж много вопросов.

А вот, кстати, и они. Нет, не Джефф с Тимом.

Я перевел усталый взгляд от окна на открывающуюся дверь в ожидании, когда из нее покажется ухмыляющаяся рожа Поля. Но на этот раз меня ожидало удивление. Неприятель решил поменять тактику.

Громила-охранник, всегда занимавший во время допросов положение у окна, на этот раз остался за дверью. А вместо моих «добрых друзей» Поля и Абэ в помещении вошла совсем другая пара следователей.

Спокойного и приятного вида русый мужчина лет тридцати пяти, среднего роста и обычной комплекции, представился специальным агентом Аффенбахом. Его напарница, миниатюрная блондинка с коротким каре и аккуратной челкой — агентом Челли. Эти двое казались более дружелюбными, чем их предшественники, однако я не спешил обманываться внешностью.

Первым делом Аффенбах доверительно объявил мне, что расследование было решено перепоручить другой следственной группе на основании правила о конфликте интересов.