Сергей Гончаров - Спящие (СИ) Страница 44

«Да и безопасней там, — подумал Ян подъезжая к Лубянке. — Никто ничего не взрывает, не стреляет… Не убивает просто так».

Перед тем как утомленный разум погрузился в сон, Ян понял, что он даже хотел бы, чтоб сейчас произошел взрыв.

Тогда человечество будет по-прежнему бояться радиации и следующая зима не станет ядерной.

Утром спящих отвели в лабораторию. На этот раз профессор там находился один. Он беспрестанно улыбался, делал комплименты и выглядел настолько счастливым, что Вика с Алисой и Русланом несколько раз переглянулись.

— Позвонил вчера сестре, — болтал профессор, пока брал кровь у оживших трупов. — Говорю, забирай своего сынка, он совсем с катушек съехал. Представляете, что отвечает? Говорит, мне он не нужен. Разберись с ним сам. А у нее уже, конечно, другая семья, новые дети. И позор, в лице старшего сына, она видеть не хочет. А куда я его дену? Пришлось отправить в город, якобы по поручению. Не хватало, чтоб он помешал закончить эксперимент… Хотя чего я вам рассказываю?! Вам, конечно же, все равно. Вы же лишь трупы. Спящие, которым все равно. Да и вообще…

— Филипп, — перебила Вика. — А вы не боитесь, что мы вас убьем, или в заложники возьмем? Ваш племянничек вчера так неожиданно поделился, что вы здесь один…

— Я? — профессор внимательно посмотрел на девушку. — Один?! Вы ни капли не правы! А отсюда спящие никогда и ни при каких обстоятельствах не выберутся. Были и до вас, такие же мертвые да дерзкие. Вы меня понимаете? Осознаете, о чем я вам говорю? Может из научного персонала я здесь и один, а вот охраны здесь хватает! Так о чем я?

— А что за эксперимент? — у Руслана появилось плохое предчувствие.

— Эксперимент… — повторил профессор, он взял у всех кровь и присел за стол, где подмешивал ее в какую-то жидкость и наблюдал, как меняется цвет. — Когда начались первые возвращения, я выявил некоторую закономерность, на основе которой составил классификацию. Вы ее должны были изучать. Хотя… чего я вам рассказываю?! Будто знаете о чем речь?!

Несколько минут он молчал, после, когда уже никто не ждал, продолжил:

— Оказывается, что спящий спящему рознь. Понимаете, о чем я говорю? Не все спящие разлагаются. Тоже, надеюсь, понимаете? Вы, конечно же, хороший тому например. Я бы даже сказал вы отличный тому пример. А большинство оживает, но в процессе существования начинает разлагаться. Понимаете? Мозг постепенно теряет нейронные связи и спящий глупеет, можно сказать, на глазах. В итоге превращается во что-то тупее насекомого, а потом, конечно, и вовсе теряет даже подобие инстинктов. Понимаете что такое инстинкты? Успеваете следить за мыслью? В итоге он превращается в нечто напоминающее оживший… стул, например. Понимаете да? Или слишком тяжело? Собственно мне все равно. Смысл в другом… Как вы знаете, они, конечно же, зовутся «браком» и…

— Знаем мы эту классификацию, — сказал Руслан. — В спецхране работали!

Но Филипп даже не старался слушать и продолжал:

— …по сути, никому не нужны. — Встал, прошел к похожему на огромный тостер, аппарату, куда вставил пробирки с кровью спящих. — Но некоторые индивидуумы являются кое-чем абсолютно иным. Понимаете? Их мышцы не отвердевают, кровь желеобразная, а тело не подвержено разложению в связи с огромным количеством неорганических соединений, которые попали в организм при жизни. Можно сказать, они себя забальзамировали. Это великое достижение! Оно непроизвольное, но великое по своей сути. Вы же… вообще кое-что уникальное! У вас даже кровь не сворачивается! У меня на этот счет есть кое-какие теории, но вы вряд ли способны их понять!

— Ну конечно! — буркнула Алиса. — Слонов в цирке учат, а мы понять не способны…

— Двадцать первый век в будущем назовут веком биологии, — продолжал хозяин лаборатории. — Много он нам еще открытий принесет. Очень-очень много!

— Зачем вы нам это рассказывает? — снисходительно улыбнулся Руслан.

Филипп посмотрел на него, будто впервые увидел.

— Зачем рассказываю? — призадумался профессор. — Да кто его знает! Просто болтаю, о том, что волнует.

— Раз болтаете, тогда расскажите, почему мозг оживает? — попросила Вика. — Меня волнует вопрос, что я такого в жизни сделала, что даже умереть нормально не смогла! Что мы вообще такое и… — и намного тише добавила. — Есть ли у нас шансы вернуться к нормальной жизни?

— Шансы к нормальной жизни?! — посмотрел на нее Филипп. — Не смешите. А вот насчет того, что вы сделали… А что вы могли-то? Разве вы кем-то были, чтобы чего-нибудь сделать? — хозяин кабинета уперся взглядом в потолок. — Спящие это, конечно же, лишь первая волна. Лет через двадцать мир содрогнется от массового рака мозга и тогда не избежать войны с востоком… Когда Европа будет пустеть и начнется арабская весна.

— Не радужные у вас перспективы, — Вику не сильно интересовало, что там будет лет через двадцать, да еще и в Европе. — А мозг-то отчего оживает?

— Излучение, — сказал профессор таким тоном, будто в сто третий раз объяснял правило сложения второкласснику. — А чего тут непонятного? Но вам-то оно, естественно, откуда знать… Мы окружили себя высокотехнологичными приборами с безопасным спектром излучения и думаем, что так и надо. Понимаете? Вы всерьез верите, что оно безопасно?

— И что теперь отказаться от всех достижений человечества? — поинтересовалась Вика. — Скатиться в каменный век и охотиться на мамонтов?

— А тебе ли не все равно? — вяло поинтересовалась Алиса.

— Ничего вы не поняли, — махнул рукой Филипп. — Собственно, а чего я хотел?! Я, конечно же, не предлагаю отказываться от достижений прогресса! Просто… если мы меняем мир, чего ж тогда удивляемся, его закономерному изменению?

Профессор крохотным фонариком проверил реакцию зрачка на свет. У Вики и Алисы зрачок реагировал как у живого и здорового человека и лишь у Руслана он увидел заторможенность, но не придал этому значения.

— Мне впервые так крупно повезло, — Филипп посмотрел на спящих, облизнулся. — Ко мне сразу попали три потрясающих «исключения», более совершенные, чем «живые»! Вы вряд ли понимаете, какую ценность представляете! Нонсенс! Чистой воды нонсенс! Ваши тела… Они абсолютно целы… они живы! Я еще не знаю, как это объяснить, но догадываюсь, что вы лишь первые спящие такого рода. По крайней мере я больше не слышал, а такой находке. Мои коллеги, причем изо всех стран, обзавидуются! Они идут на такие ухищрения…

— Секунду, — перебил Руслан. — Из каких «других» стран? В других странах запрещены всевозможные эксперименты со спящими и только мы, как всегда, впереди планеты всей.

Профессор задорно рассмеялся. Аппарат, куда он поместил склянки с кровью, загудел.

— Неужели вы думаете… — сказал сквозь смех Филипп. — Что в других странах живут глупцы?! Тогда вы и сами… Конечно же первый, кто откроет, почему мозг оживает, какие факторы содействуют этому, получит мало того, что нобелевку, он окажется настолько богат, что даже потомки в седьмом колене будут безбедно жить! Вы хоть представляете, насколько возможность оживлять мертвые тела интересует не только армию, но и обычных людей? Да вряд ли понимаете… куда вам? Вы хоть можете представить, что это ключик к бессмертию?! Умереть мы можем всегда, а вот пожить, конечно же, нет.

Аппарат прекратил гудеть, профессор вынул из него колбы с раствором. Посмотрел на свет, несколько мгновений размышлял, а после, с радостным «Точно, конечно», отнес к микроскопу. Капнул из каждой колбы на стекло и с открытым ртом принялся рассматривать.

— Мои иностранные коллеги, — склонился над окулярами Филипп. — Идут на невероятные ухищрения, чтоб достать такой материал как «живые». Вы понимаете это? Даже не представляю, сколько б они заплатили за вас?! Или вы думаете, что по телевизору говорят правду? Хотя… скорее всего думаете! Конечно, думаете! Так многие думают. А по этому дьявольскому устройству вообще редко говорят правду, и, конечно же, о таких вещах как спящие. В Европе не строили специальных хранилищ на глазах у всего народа. Это у нас всем властьимущим во все времена плевать на обычных людей. Там поступили по-другому… по-человечески. Крематории в Европе, конечно, фикция. На деле пламя лишь голограмма. Пепел, который отдают родственникам, действительно является пеплом человека, но другого. Они построили подобные спецхранилища под землей и эксперименты, конечно же, ведут тайно. Трупы, которые не являются спящими, сжигают, и этот пепел-то потом и отдают родственникам усопшего. Вот и вся простая арифметика. Понятно? Да откуда вам понять-то?! — на несколько мгновений замолчал. — Потрясающе! — Филипп чуть не задохнулся от увиденного в микроскопе. — Великолепно!

— Я так и знала, что мы уникальны. — Вставила Алиса. — Уникальнее уникального!

Филипп обернулся с настолько счастливым лицом, будто миллиард долларов получил. Он встал. Потирая ладони, подошел к креслам.