Новые: Изгой (СИ) - Швалев Юрий Страница 5

Ученый отошел от него, но не разворачивался к 362 спиной, смотря прямо в глаза МИО и ему казалось, что Киркин чуть улыбается.

— Простите, здесь моя ошибка. — Сказал Киркин человеку. — Он еще адаптируется.

— Он опасен. — Сказал человек.

— Дайте мне возможность все исправить.

— Я поражен. — Человек подошел к ним вплотную и снял маску, посмотрев, и откровенно веселясь, на Киркина, а затем на 362. — Он чрезвычайно умен для только очищенного, понял, что атака в лоб бесполезна и атаковал сзади. Пускай приходит в себя, завтра его в моечную. Он воняет, как мертвец. Модель допущена к дальнейшему обучению.

362 наблюдал за этой странной беседой, рассмотрев лицо человека с голубыми глазами, розовой чистой кожей, пока зрение позволяло. Когда же они вышли из комнаты и все вокруг затихло монстр от боли потерял сознание и рухнул беззвучно на мягкий белый пол, испачкав его своей грязью.

Он очнулся часа через два и кое как сел, смотря на свои грязные жилистые руки. Живот и грудь еще болели, но в принципе было терпимо. Кто этот человек с именем Киркин? Кто те двое? Почему Киркин при столь худой фигуре бьет так сильно? Эти вопросы были сейчас бесполезны. Рано или поздно он получит на них ответ. Его больше интересовало другое. Зачем он им? Тем временем по коридору раздались незнакомые ему шаги, дверь открылась и снова в помещение зашли трое, только Киркина среди них на этот раз не было. Это были военные, судя по пятнистой форме и металлическим накладкам на руках и ногах, видимо для защиты от укусов. К тому же, в отличии от предыдущих посетителей, эти люди были без масок и он с удовольствием рассматривал их суровые загорелые лица, седые короткостриженые волосы и словно вырезанные из камня черты лиц. В руках у них появились дубинки-шокеры и он понял, единственный способ избежать боли, это полное подчинение. Не было никакого смысла сопротивляться, ведь за ним пришли по приказу человека. Ему надо помыться. 362 и сам ощущал, насколько он грязный и как воняет. Его короткие волосы были как проволока, слипшиеся от глины, а тело было покрыто коркой грязи. Он опустил глаза и медленно встал, почувствовав, как люди напряглись и сжали дубинки. Сейчас они его изобьют и ему мало не покажется. 362 принял единственное решение, которое ему пришло в голову. Он наклонил свою голову еще ниже и медленно протянул вперед руки ладонями вверх. Люди переглянулись между собой и отошли назад, освобождая ему дорогу. 362 медленно прошел мимо них и огляделся уже снаружи своей камеры. Коридор был весь белый, как костюмы предыдущих посетителей, тоже со встроенными полосами светильников под потолком и еще круглыми лампами, которые гудели, но не освещали ничего вокруг. Он стоял как раз под одной из них и внимательно рассматривал ее.

— Иди прямо. — Сказал военный и 362 посмотрел вперед.

Коридор был длинный и он быстро глянул назад, прежде чем идти. Его дверь была подписана 26. Он пошел по этому коридору, шаркая голыми ногами, смотря на двери, похожие друг на друга, только с разными номерами. Нечетные номера шли по одной стороне, четные по его стороне. Пока они шли по нему вокруг никого не было, хотя он ощущал запахи тех, кто сидел в соседних камерах. Не было ни одного пустого помещения, ведь все они были заняты ему подобными. Когда номер последней комнаты стал под номером 1 проход преградила решетка.

— К стене. — Раздался голос и он послушно встал к стене лицом.

— Понимает нас без обучения. — Человек по голосу был поражен, открывая дверь прикосновением ладони. — Киркин творит чудеса.

Человек открыл решетчатую дверь и 362 вошел в другой коридор, который вел мимо похожих коридоров за воротами. Сколько же здесь таких же людей, как он? Пока они шли он насчитал пять коридоров, уходящих в двух направлениях. Это было огромное здание и он посмотрел наверх. Потолки однако были невысокие, высотой под три метра со встроенными светильниками. Темных углов в этом здании не было. Наконец они дошли до предпоследнего коридора и прошли налево через очередную решетчатую дверь, попав в новый коридор. Он был небольшой и в конце его была одна единственная дверь без нумерации с окном для наблюдения, куда его голого и завели. Комната была углублена и он неспешно спустился по ступеням, услышав, что за ним закрыли дверь. 362 обернулся на эту дверь, затем обернулся обратно на моечную и осмотрелся. Узкое длинное помещение, в котором было довольно жарко, оно более менее освещалось и были видны белые стены и какая-то конструкция наверху, похожая на большую решетку с множеством мелких дыр. По периметру комнаты еще стояли большие, во всю высоту стены лампы, которые были сейчас выключены. Он здесь был не один и около тридцати подобных ему ходили из угла в угол, бесцельно рассматривая стены. Мужчины, женщины они все были голые, жилистые и ужасно грязные. Их кожа была иссушена, в отличии от тех людей, что привели его сюда, а белки глаз были кровавые. Какие все-таки необычные эти люди с другим запахом. Они без интереса смотрели на него, проходя мимо, только двое выясняли отношения, рыча друг на друга, не обращая внимания на других. 362 прошел рядом с этими МИО на середину комнаты и поднял голову наверх, рассматривая решетку. Оттуда прилетела прохладная капля воды и звонко стукнулась об его лоб. 362 закрыл глаза от удовольствия и стер каплю рукой, смотря на растертую грязь на руке. Ощущение опасности вернуло его в реальность и он отскочил от МИО, который чуть не врезался в него. Это был один из споривших и второй как раз атаковал его, желая прикончить. 362 понял, что из-за этих двоих могут отменить процедуру, чего ему не хотелось. Решение было найдено моментально. 362 встал между ними, преградив дорогу атакующему. МИО зарычал и попытался ударить, но в этот раз 362 был быстрее, чем его противник. Увернувшись, четким ударом в челюсть он отправил в глубокий сон первого и второго он встретил ударом кулака в челюсть сверху вниз, не дав ему встать с пола. Второй МИО рухнул, как бревно, уйдя в забытье, как и первый. Конфликт был исчерпан и он осмотрел других МИО. Никто из подобных ему больше не проявлял агрессии и они спокойно ходили по комнате, будто не было никакой драки. Сверху тем временем раздался шум и 362 поднял голову наверх, что-то шумело в трубах, поднимаясь к решетке. Одновременно с водой в трубах загудели лампы, заставляя других МИО нервничать. Комната сразу превратилась в улей с рассерженными пчелами, даже своим рычанием напоминая гул. Эти иссушенные люди закрутились вокруг, недовольно рыча, ища причину звуков и пытаясь найти выход, еще больше создавая панику. Сверху начало капать, сначала немного, затем все сильнее, заставляя их еще сильней нервничать и некоторые МИО уже начали пытаться куда-нибудь спрятаться, метаясь по залу и истошно вопя. Только один 362 спокойно стоял, ощущая, как приятно от падающих на него капель и как греют все разгорающиеся лампы, очищая его измученное грязью тело. От блаженства он закрыл глаза и развел руки в разные стороны, наслаждаясь контрастом температур. Вода наконец-то хлынула стеной с потолка, словно сильный дождь, лампы наполнили помещение непрерывным гулом и все заносились по моечной, вопя и ударяясь о стены и друг друга. Одна из девушек упала у его ног и подняла глаза, вскрикивая от ужаса. 362 протянул ей руку и помог встать, затем он снова закрыл глаза и продолжил наслаждаться водой, чувствуя, как очищается его тело. Девушка последовала его примеру, затем еще один МИО, потом еще один. Другие МИО, привлеченные их действиям, подражали и буквально через пять минут вся комната успокоилась и шум исходил только от воды и ламп. Даже вырубленные МИО встали и последовав примеру других, наслаждаясь очищением.

Киркин наблюдал за ними через камеру, как пациенты успокаиваются и все следуют примеру 362, позволяя спокойно воде и лампам обрабатывать свои тела. Через маску никто не видел его лицо, но он улыбался.

— Не подведи меня. — Тихо прошептал он.

362 открыл глаза и посмотрел на стену. Он что-то слышал, но не был уверен, звук больше шел из головы, чем откуда-то, с другой стороны. Сейчас больше имеет значение очищение. Он снова закрыл глаза и наслаждался водой. Это был очень прекрасный момент в жизни, которым хотелось наслаждаться как можно дальше. Но все хорошее, как известно рано или поздно заканчивается.