Чарльз Робертс - Каменный век

Каменный век

Предисловие

А на самом деле был это не каменный и был это не век.

Да-да, уважаемый читатель этой книги, не было никакого каменного века. Было, самое малое, полторы тысячи веков — именно на этой цифре сходятся ученые-антропологи, когда речь заходит о временах происхождения биологического вида Человек разумный. И только по нашей неистребимой привычке упрощать все, чтобы понять хотя бы отчасти, мы употребляем этот тяжеловесный и, конечно же, совершенно неточный термин — «каменный век».

Нельзя даже сказать, что «век» этот целиком относится к прошлому человечества, к нашему прошлому. Многие народы и племена прожили в совершенно первобытном состоянии до рубежа минувшего и нынешнего столетий, а некоторые сохранили этот строй до наших дней и вполне счастливы, хотя нам и трудно это представить, глядя с высоты современного технологического Олимпа, который, в свою очередь, правнукам нашим покажется неприметным холмом.

Да и каменным он не был, ибо Земля наша родит не одни только камни, а первобытный наш предок (как и мы, чего греха таить), жил и питался исключительно от щедрот матери-планеты. Это было, скорее, время плодов и злаков, время охотников и рыболовов, время самых великих путешественников и самых хитроумных изобретателей, время Адамов и Ев, от которых все мы ведем свой род. Мы, например, часто называем XX век космическим, хотя со дня первого космического полета прошло чуть более тридцати лет. А не вернее ли назвать космическим веком те времена, когда наши предки дали имена светилам и созвездиям?

И все же этим термином — «каменный век» — нередко пользуются, то ли по традиции, то ли для удобства, а зачастую и в уничижительном смысле. Согласно современным представлениям, это период со времени появления на Земле Homo sapiens, человека разумного, до успехов первых металлургов, освоивших медные сплавы. Он условно и довольно грубо делится на три меньших периода:

Палеолит или древнекаменный век, когда наши предки занимались исключительно охотой и собирательством, а инструменты были самые примитивные — палки, сколотые кости, оббитые камни. Верхняя граница этого периода колеблется около десятого тысячелетия до нашей эры.

Мезолит — средний каменный век, который называют еще эпипалеолитом или протонеолитом. В эти времена изобрели лук, стрелы, ножи, иглы и многое другое, а у человека появился верный спутник и друг — собака. Кончается мезолит к пятому тысячелетию до нашей эры.

Неолит — новокаменный век — время земледельцев, скотоводов, ткачей и гончаров, которое продлилось до третьего тысячелетия до нашей эры.

Потом по нашим понятиям — началась История.

Выходит, что каменный век был совсем недавно. Настолько недавно, что до сих пор, устав от суматошной современной жизни, мы обращаемся в своих мечтах к первобытному раю. Наверное, любой из нас не прочь пожить в добром единстве с природой, питаться лишь ее чистыми плодами и иметь достаточно времени, чтобы радоваться цветам, травам, листьям, облакам и звездам. Вспомните: крупный ученый и один из умнейших людей нашего времени Иван Антонович Ефремов даже в совершенном обществе далекого будущего нашел место для первобытного рая — Острова Забвения. Но… «Нет возврата в пещеры. Нас слишком много», — как верно заметил Станислав Ежи Лец.

К тому же жизнь в те времена была далеко не райской. Современному человеку трудно, пожалуй, даже невозможно представить себе неизбывный страх перед голодом, который тысячелетиями преследовал наших предков. Миграции диких животных, перемены погоды, а в неолите — засухи, ливни и падеж скота нередко приводили целые народы на грань вымирания.

А ведь кроме голода наших предков подстерегали и другие смертельные опасности, и главная из них — легион всяческих болезней. Кое-какие из них (очень немногие) первобытные врачеватели худо-бедно умели лечить, но большинство сводило человека в могилу. Добавьте к этому чудовищную антисанитарию, неизбежные травмы на охоте и ранения в стычках с враждебными племенами, и перед вами откроется картина, от которой волосам впору встать дыбом. До сорока лет доживали немногие, до пятидесяти — редкие счастливцы, а глубокие старики и вовсе были исключением.

Жизнь была коротка, а успеть нужно было много. И они, наши предки, успели. Конечно, они трудились для себя, удовлетворяя свои насущные нужды, но получилось так, что работали они на нас, хотя, скорее всего, и представить себе не могли, какими мы будем и будем ли вообще. Стоит посмотреть вокруг, и мы увидим, что наш быт не так уж сильно отличается от, скажем, неолитического: посуда у нас керамическая, обувь — кожаная, одежда — шерстяная, пищу мы готовим на открытом огне, а большинство наших обыденных инструментов восходят к каменному ножу и к каменному же топору. И все это мы получили в наследство от самых отдаленных наших предков — людей каменного века.

Но не одними утилитарными предметами исчерпывается это наследие. Наши предки оставили нам крепкую духовную основу и едва ли не главное, что делает человека человеком — язык и названия всем вещам вокруг нас, начиная от частей нашего тела и кончая небесными созвездиями. Трудно себе представить, но у древних людей хватило времени не только на ежедневные рутинные дела, но и на то, чтобы создать изобразительное искусство, музыку и религию. Все это много и много раз менялось, обрело другие, более изощренные формы, но основа осталась та же. Почему? Наверное потому, что мы сами не так уж сильно отличаемся от наших уважаемых первобытных предков.

Разве до сих пор мы не любим смотреть в пламя костра, разве оно, равно как и течение воды, не гипнотизирует нас? Разве исчезла у нас способность и желание сделать что-то из элементарных подручных материалов? Разве мы, подобно первобытным путешественникам, не мечтаем о странствиях, неведомых землях и новых впечатлениях?

Мы почти такие же, хотя не ходим в шкурах, и не едим сырое мясо. Наверное, именно поэтому произведения, вошедшие в антологию «доисторической» повести "На заре времен" и рассказывающие о жизни наших предков, полной невзгод и лишений, но также удивительных открытий и невероятных приключений, так популярны и любимы.

Лучшие образцы этого жанра — повести и рассказы Жозефа Рони-старшего, Джека Лондона, Герберта Уэллса, Семена Каратова, Сергея Покровского и многих других — давно приобрели всемирную известность и хорошо знакомы нашему читателю. Но, без сомнения, ему будет интересно познакомиться и с незаслуженно забытыми и давно не переиздававшимися произведениями Ч. Робертса, В. Вейнланда, Тана-Богораза, Д. Пахомова и других писателей, которые будут опубликованы в новой редакции.

Оставайтесь с нами, дорогой читатель, и вы вместе с героями наших книг пройдете по ступеням роста человеческого существа и человеческого общества, которые в конце концов привели к современной цивилизации.

Возможно, она и несовершенна, но она наша, и другой нам не дано.

Чарльз Робертс

Каменный век

1. Бой исполинов

Оно остановилось на поверхности мутного стремительного потока, погрузившись туловищем в воду и выставив уродливую морду с лопатообразным носом, широкими отверстиями вместо ушей и огромными круглыми глазами, в которых мелькали искорки дикого страха.

Этот страх был вполне основателен: над ним в воздухе кружились два других чудовища, еще надеявшихся схватить ускользавшую от них добычу.

Но оно уже заметило густую заросль у ближайшего берега, по высоте и густоте далеко превосходящую все те удобства, которыми оно пользовалось в своем прежнем убежище, выше по течению реки. Ловко взмахнув плавниками, оно юркнуло в темную чащу, спасаясь от преследования врагов.

Время от времени над рекою пролетал гигантский ящер. Голова скрывшегося удивленно поворачивалась на гибкой колоннообразной шее, взвивалась на высоту трех-пяти метров, зорко следила за полетом незнакомца и затем, плавно покачиваясь, погружалась в теплую воду.

Вода здесь была прозрачна, так как быстрое течение потока не позволяло ей застаиваться у берегов. Поток имел пятнадцать километров в ширину. Противоположная сторона была так далеко, что казалась ровной, низкой зеленой полоской, хотя на самом деле была покрыта мощным лесом высочайших хвощей и папоротников.

Ближайший берег, на расстоянии трех-четырех километров от реки, внезапно круто подымался вверх цепью отвесных гор, увенчанных голыми ярко-красными утесами.