Варвар - Кащеев Денис Георгиевич Страница 15

А что здесь? Здесь люди не стыдятся, а гордятся своими черными, рыжими, русыми — а вовсе не изумрудного оттенка волосами, яркими чертами лица, телосложением — таким же, что удручало его, Крима, всю его сознательную жизнь. Здесь люди весело смеются над тем в Империи, перед чем он даже и сейчас не перестает трепетать. Здесь твое будущее не зависит от воли Гильдии, предвзятости Комиссии, родственников в столице. Здесь, а не на Реде, не на Кеш-Шлим, он среди своих!

Но.

Но эти веселые красивые люди живут тем, что грабят и убивают. Да, наверное, им есть за что мстить, но разве мертвые становятся от этого менее мертвыми, а невинные жертвы — оправданными? Пиратство — одно из самых подлых занятий на свете, это Крим твердо усвоил еще в раннем детстве, и даже теперь, когда целостность мировоззрения его под влиянием странных, резких, но почему-то таких логичных и убедительных доводов Александра Вирного дала глубокую трещину, он по-прежнему нисколько в этом не сомневался. Война между правительствами, армиями, флотами — это одно, это было когда-то и в истории Империи, да, как не скрывал помощник капитана «Викинга», и в истории Терры. Сама Империя на заре своего создания не чуралась завоеваний — и Священная История отнюдь не порицала этого, всякий раз находя веские аргументы в пользу таких войн. Впрочем, как сказал как-то Александр, историю обычно пишут победители. Но это ладно, война есть война, на ней гибнут те, кто знал, на что идет — как у побежденных, так и у победителей. Но мирные пассажиры — они-то не солдаты! Ничего не подозревая, они спокойно сидят в своих каютах, а смерть уже скрипит стыковочными узлами. Нет, такого Крим принять не мог.

— Может быть, — спросил как-то его Александр, — на захваченных нами кораблях погиб кто-то, кто был дорог тебе лично?

Крим задумался. Нет, в Империи у него не было никого, о чьей смерти в других обстоятельствах он мог бы особенно жалеть. Знакомые — да, были, но не был же «дорог ему лично», например, наставник Джифф. Или кто-то из воспитанников.

— Нет, никто, — ответил он Александру. И тут же поправился. — Никто, кроме.

После того, что произошло, он сказал себе, что забудет о ней, и действительно не вспоминал все последние дни. Не в силах примириться с происшедшим, он пытался просто вычеркнуть ее и ее предательство из своей памяти. Однако вопрос Александра вновь разбередил рану.

Возможно, в глубине души он даже смог бы понять ее — члена Высшей Гильдии, без пяти минут жительницу столицы. Укрывательство беглеца бросало на нее тень, а то, что она помогла ему — прямо ставило под удар. Он был для нее незваным гостем из прошлого, от которого необходимо было отказаться — ради будущего. Все понятно. Но понять — это одно, а простить…

С другой стороны — слишком искренним было возмущение, когда тогда, в ресторане, он спросил ее, выдаст ли она его. Игра? Пусть игра. Но ведь он выложил ей все — и про Чибба, и про побег — до последней запятой, а Джифф, похоже, не знал и половины этого. Тоже притворялся? Или подробности просто еще не успели дойти до его сведения? Не совсем понятно.

Но, так или иначе, представить, что ее больше нет. Сердце Крима заныло, словно в нем внезапно расшевелили дремавшую там глубокую занозу. Она, правда, кешлянка только по отцу, но внешне — едва ли не родная сестра Ее Высочества принцессы. И документы у нее, наверное, были уже не интернатские, а значит, место жительства — Кеш-Шлим.

— Ну-ну, договаривай, — подбодрил его Александр.

— На лайнере вторым классом летела некая Силли Сиилл, воспитанница моего Интерната. Вы ее. Она погибла?

— Не знаю, — пожал плечами помощник капитана. — Она была кешлянка?

Неосознанное «была», походя употребленное Александром, будто хлестнуло Крима по лицу.

— Только наполовину, — ответил он. — Но она была выбрана Высшей Гильдией и летела учиться на Кеш-Шлим.

— Тогда, наверное, погибла, — равнодушно произнес помощник капитана. — Впрочем, если ты хочешь, мы можем посмотреть в архиве. Все документы кешлян мы собираем.

— Не стоит, — возразил Крим. Он почувствовал, как где-то внутри у него вновь разгорается пламя ненависти. Убийцы!

— Да нет уж, пожалуй, стоит проверить, — Александр не заметил или просто не пожелал замечать происшедшую в Криме перемену. — Во всяком вопросе нужна определенность. Подожди меня здесь. Или, если хочешь, пошли со мной, сам посмотришь.

— Нет, — процедил Крим.

— Дело твое. Как, ты сказал, ее звали?

— Силли Сиилл.

Александр вернулся минут через пятнадцать.

— Могу тебя обрадовать, — заявил он с порога. — Никакой Силли Сиилл в нашем архиве нет.

— Неужели? — бросил Крим. Другого ответа он и не ожидал.

— Не веришь? — спросил помощник капитана. Крим не ответил.

— Не веришь, — констатировал Александр. — Думаешь, небось: «Нарочно врет, душегуб проклятый, в доверие ко мне втереться хочет, гад!» Так ведь думаешь, верно? — резко спросил помощник капитана, схватив Крима за плечо и развернув к себе. И, прочитав ответ в пылающих глазах Шторра, сам же и ответил. — Думаешь. Ну и дурак. Знай, не такая ты важная птица, чтобы я, Александр Вирный, стал обманом искать твоего расположения. Я, кажется, до сих пор ничего от тебя не скрывал. Была бы эта твоя кешлянка ликвидирована — так бы и сказал. Звал ведь в архив — ты сам не пошел. А теперь пойдем. И когда просмотришь список — извинишься.

Так и не выпустив плеча Крима, помощник капитана увлек его за собой по коридору.

Архив «Викинга» состоял из двух частей — огромных набитых бумагами сейфов и небольшого компьютера, в память которого сканировалась информация. Александр подвел Крима к дисплею.

— На, смотри, — его пальцы забегали по клавиатуре. — На вашем лайнере ликвидировано триста пятнадцать кешлян, не считая команды. Их документы — в сейфе, его открыть может только сам капитан. Но все сведения — здесь. Никаких ошибок, несоответствий быть не может — при загрузке все трижды проверяется. Я набрал запрос, сейчас начнут поступать данные.

На экране появилась фотография пожилого кешлянина, рядом высветилось имя — Дерр Илл черб кеш ан Азз, место жительства, возраст, — все сведения, которые обычно содержатся в стандартном удостоверении личности.

— Ясно, что не она, — произнес Александр. — Чтобы перейти к следующему, нажми вот эту кнопку.

Крим повиновался. Кешлянина сменил другой, затем третий, за ними появилась молодая кешлянка, но не Силли. Тупо вглядываясь в экран, Крим продолжал нажимать кнопку. Было страшно и как-то неловко смотреть на фотографии всех этих людей, еще недавно живых, полных честолюбивых замыслов, надежд, которым так и не суждено оказалось сбыться… Шторр поймал себя на мысли, что сходные чувства он испытывал, смотря фильмы о Терре, которые показывал ему Александр.

Внезапно Крим вскрикнул и отпрянул от экрана.

— Что такое? — быстро спросил Вирный.

— Да нет, ничего.

На экране был наставник Джифф. Значит, и он тоже. Ну конечно, он же с Кеш-Улли. Его тогда еще увели назвавшиеся патрульными пираты. Не то чтобы Криму было его жалко, уж кто-кто, а Джифф-то наверняка получил по заслугам — преподаватель Священной Истории, он, как выразился недавно Александр, был в Интернате одним из тех рупоров, через которые ложь с Кеш-Шлим распространялась по Империи. К тому же, наставник был уже стар, конец его и так был не за горами. И все же, глядя на это так хорошо знакомое ему лицо, словно с того света смотревшее на него с экрана, Крим на мгновение вполне ощутил себя его убийцей.

Впоследствии Шторр еще не раз вздрагивал, встречая фотографии своих знакомых — воспитанников-кешлян, господина Юлла, рассказывавшего дамам страшную историю о пиратах, легкомысленных собеседников господина Юлла, метрдотеля из ресторана и, наконец, юного Ктобба Иф черб кеш ан Зуффа, подарившего ему империал. Они все, все хладнокровно, безжалостно убиты. Этот ужас было просто невозможно до конца осмыслить.

Однако той, что он искал — искал в страстном, отчаянном желании не найти — среди них не было. Случай ли, мать ли некешлянка, старые ли интернатские документы спасли девушку — это сейчас не имело никакого значения. Она была жива!