Светлана Бойкова - Черное и белое Страница 2

— В душ! Живо! — скомандовал наставник. — Мы серьезно отклонились от графика! Растяпы…

232-ой любил воду, он стоял под теплыми струями, весь с головы до ног охваченный водой, и это были минуты странной захватывающей радости. Воздух вокруг наполнялся водной пылью, проникал вовнутрь и дыхание становилось легким и приятным, а мысли принадлежали только самому себе, исчезало навязчивое ощущение, что кто-то постоянно контролирует твои мысли или навязывает свои. «Сны, душа, интуиция, предвидение — это привилегия человека, — думал 232-ой. — Вероятно, наставник прав и я заражен вирусом, но возможно и другое — все обман, и я человек. Как узнать правду? — Он, поддавшись своим мыслям, пожал плечами. — У кого спросить обо всем, да и стоит ли?… — Он спешно откинул эту мысль. — Нет-нет, на понимание других рассчитывать нельзя! Все может закончиться трагично».

Подали жидкое мыло, легкая пена, сверкающая мыльными пузырями тонко заволокла тренированное тело 232-ого и затем была смыта победно звенящими струями воды.

«Возможно, я человек… В таком случае, я жалкое, растоптанное существо. Я — раб. Мной пользуются, как вещью, и уничтожат при необходимости. Кто устанавливает эту необходимость?» — думал 232-ой, промокая воду одноразовым полотенцем.

«А если наставник все же прав?… Нет, надо уметь пренебрегать чужим мнением, если ты ищешь ответ на свой вопрос. Если чувствуешь свою правоту», — думал он, надевая серый с металлическим блеском комбинезон. На его груди и спине светилась цифра 232. Он застегнул молнию под самое горло, слегка завернул длинные рукава и зашнуровал высокие мягкие ботинки.

— 232-ой! Ты слишком долго возишься со шнурками своих ботинок. Ты еще не сушил волосы? Шевелись, парень! Ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что я буду рыться в твоих мокрых волосах, ища твою молнию на затылке! Шевелитесь, парни! Быстрее! Живо, живо! — наставник зычно хлопал в ладоши, давая каждому правильные распоряжения, и его гигантская фигура легко и пластично, как в танце, вращалась меж подопечными. 232-ой уже заканчивал сушить свои густые волосы потоком теплого воздуха, как почти у самого уха раздалось громогласное:

— Конец! Всем встать в строй, приготовиться к осмотру! Всем оголить замки-змейки на затылке. Живо! Мы выбиваемся из графика.

232-ой, как и все, встал в строй лицом к стене и, придерживая руками волосы на затылке, обнажил маленькую, не более сантиметра, силиконовую змейку-замок. Наставник придирчиво вглядывался в каждую змейку, не спеша обходя строй.

— Парни, вы прекрасно знаете: змейка эта дорогого стоит… Это — вход в вашу жизнь, доступ к программированию. Ни мне, ни вам нет никакой возможности воспользоваться этим доступом — ни как разрушителю, ни как любопытному испытателю. Лишь высший созидатель имеет право проникать в вашу жизнь и менять программу. Он — единственный, кто определенно знает, что кому требуется. Он вершит ваши судьбы, и в этом заключается высшая справедливость.

232-ой, стоя у зеркала, слушал слова наставника, и ему не нравилось собственное отражение, оно казалось намеренно холодным и чрезмерно рафинированным. Он зачесал волосы назад и отправился в столовую, следуя за остальными. Взял воду в высоком стакане с овального столика, где стояли еще девять стаканов, здесь же стояло и небольшое блюдо с энергетическими таблетками. Другой еды в этой столовой не позволялось, а точнее, всякую другую — человеческую еду — брать в рот запрещалось, любознательные подвергались наказанию. 232-ой стоял, облокотившись одним плечом о стену, сложив руки на груди и с удовольствием, маленькими глотками пил воду, продолжая внутренний монолог.

«Интересно, — думал 232-ой, положив в рот таблетку. — Куда исчезли эти двое, нарушившие закон? Сами факты исчезновений прикрыты покровом иносказаний, недомолвок, и никто не знает истинных причин. Поговаривают, бедняги подверглись перезагрузке и работают почти в безлюдных местах, возможно, под землей или в космосе. А, возможно, сошли сума и утилизированы. Удивительно, но никого не смущает такое положение дел… — он окинул взглядом окружающих. — Вот эти, боятся нарушить собственную безмятежность, как домашние коты — воспринимают лишь маленький мир, в котором живут, совершенно уходя от возможно трагических сторон большого мира. Чем я лучше? Такой же кот. Без свободы, понять большой мир невозможно… Но это опасно! Ну, разве осознание скрытых опасностей может препятствовать на пути к открытию таинственного мира. Нет! Конечно, нет!» — глаза 232-ого засветились теплым светом, и он свободно вздохнул.

— 232-ой, очнись! Парень, ты нарываешься на грубости?

— Нет, сэр, — ответил 232-ой, едва скрывая внутренний свет, который искрился в его глазах. Поставив стакан на столик, с удивлением заметил, что в комнате он один.

— Бегом в тренировочный зал!

— Да, сэр.

— Ты делаешь мне одолжение? Так вот, мне необходимо максимальное твое повиновение! И без вариантов. Ты понял?

— Да, сэр, — откликнулся 232-ой, особо не затрачивая сил, чтобы показать свое подчинение.

Настроение наставника оставляло желать лучшего и, возможно, поэтому он провел лишь небольшую разминку и отправил всех по рабочим местам. К своему месту работы 232-ой шел осторожно, стараясь не шуметь, а главное — не попадаться на глаза людям. Это было крайне нежелательно — обязывал закон. Дом был просто великолепен, все в нем подчинялось четкому распорядку, а управление осуществлялось через главный компьютер. И управлял всем этим сложным механизмом 232-ой. В доме было три этажа, над его строительством и убранством трудились гениальные умы западных культур — живописцы, скульпторы и архитекторы. Проходя по многочисленным комнатам и залам, невозможно было без особого благоговения и уважения созерцать все эти великолепные творения. Богатство хозяина дома превышало все разумные представления. Успешным дополнением к этому убранству были две прекрасные жены и двое детей хозяина. Необозримый сад, газоны, цветы вокруг дома вызывали восхищение и восторг. Бассейн, скорее, напоминал естественное озеро, прохладная влага в нем играла мириадами солнечных бликов, чуть слышно журча; песок огибал его золотой каймой, лежаки, кресла-качалки, столики являлись естественным атрибутом прибрежной полосы. Все это — и дом, и сад, и озеро были укрыты прозрачным куполом, через который беспрепятственно проникал свет. Под куполом всегда было лето, поддерживалась оптимальная температура, влажность, и теплые воздушные массы наполняли округу ароматами заливных лугов. 232-ой, успешно преодолев коридор, занял свое рабочее место, мысленно обменялся с центральным компьютером информацией и принял сигнал о необходимости убрать запах после жарки на пищеблоке. Задача была выполнена компьютером, он лишь проверил эффективность действия нейтрализаторов. Команды для центрального компьютера поступали нескончаемо, и 232-ой следил за их выполнением, не допуская даже малейших сбоев. Он обязан был следить за всем происходящим в доме посредством множества камер слежения. Он знал коды от всех дверей, кроме центрального выхода в большой мир.

Побег

Время подходило к полудню, основная работа была завершена и появилась замечательная возможность воспользоваться свободным временем. 232-ой имел неутолимую любовь к познанию и тайно выуживал знания о жизни людей, животных, растений из глубин интернета, не было исключений для космоса, других миров и иных языков. Он пытался понять истинное значение событий, их масштабы и глубину.

В самом потаенном уголке своего «Я» надеясь, что эти приобретенные знания пригодятся ему, возможно, в его другой, неизведанной жизни. Он знал: это только начало, рано или поздно, когда-нибудь случится нечто, что перевернет всю его жизнь. И в ожидании этого время казалось бесконечным. Целью номер один было познать себя, для этого необходимо было лишь вычислить код от главного входа, суметь проникнуть в большой мир и раствориться в нем. Он неустанно работал над этим и почти решил проблему. Он выиграл у компьютера все цифры кода от входа в большой мир, кроме одной, последней. И сейчас напряженно пытался раскрыть тайну последней цифры. Скрипнула дверь в его кабинете, но он так был поглощен своим занятием, что появление на пороге девушки-робота со стаканом воды и энергетической таблеткой было весьма неожиданным.

— Спасибо! — сказал он, с явным удовольствием глядя на девушку.

Ее голубые доверчивые глаза притягивали взгляд, гладкие каштановые волосы касались ее плеч, а под комбинезоном угадывалась прекрасная фигура. Девушка лишь улыбнулась в ответ и, уходя, торопливо закрыла за собой дверь. 232-ой привычным движением положил таблетку в рот, глядя на монитор, провожая девушку, сделал глоток воды и едва не выронил стакана из рук, услышав крик девушки, которая только что вышла из его кабинета.