Эталон - Александр Стаматин Страница 2

— Сомневаюсь, что они вам помогут.

— Отчего же? Милостливые сударыни очень хвалили их на последнем приёме у бургомистра.

— Сударыни, да простится мне это сравнение, — добавляю крупную ложку вежливости в голос, — хвалили бы и самого великого нечестивого, если их убедить. Это — всего лишь сахарные шарики с очень малым количеством активного вещества.

— Насколько малым?

— Граны, — оброняю я. Франсиск вздыхает. Он прекрасно понимает коммерческую необходимость обмана, однако его обеты правдивости здорово противоречат моей работе. Лишь такт мешает ему постоянно проповедовать мне. Или — раскрыть мои махинации прилюдно.

— Значит, ваше мастерство в работе над основными элементами — ложь?

Я присматриваюсь к воину повнимательнее. В его глазах пляшут огоньки провокации.

— Не ложь. Но увы, добрые люди не желают понимать, что им не нужно потреблять продукты алхимии в таких количествах, в которых они её берут. Человеческое тело — сложный конструкт, сложнее набора шестерёнок. Любое изменение может исправить дисбаланс — или усугубить его.

— Даже если употребят идеальный символ?

Я поднимаю бровь. Господарь подходит к запотевшему стеклу и неспешно, аккуратно проводит пальцем. Две дуги на излётах прямой, круг. Алхимическая монада. Символ эталонной материи. Остаётся только тихо опешить. Может, я и отравил окружающим мозг разговорами об абсолюте, но мало кто из них соизволил рыться в полузабытых и полуеретических книгах в поисках тамги, означающей этот элемент.

— Особым эдиктом алхимического круга нам запрещено проводить опыты над взаимодействием эталона и живой плоти. Есть определенные границы, которые лучше не переходить. Иначе...

— Да, да. Дымы и огни Баредиола прекрасно видны из главной башни моего замка. Когда алхимический уголь вновь разгорается в глубине проклятой печки.

Алхимический уголь был благословлением и бедой учёных последних лет. Он мог отдавать жар и энергию годами, но, вместе с ней — насыщал железо и плоть скверной. А ещё — умудрялся взрываться при неосторожном обращении. И от огня в пепел стирались города, деревья искривлялись от жара, а всё живое превращалось в люфенов — жалкое подобие себя бывших. Объятых демонами, физически ущербных безумцев, ненавидящих всё живое.

— Никто не знает, не окажет ли такое же влияние Абсолют в высоких концентрациях. И вообще — будет ли достаточно стабильно его вещество.

— Я могу вам сказать. Существовать вещество будет. Проблемы только во взаимодействии с живыми, — церемонно разводит руками л’Эсерт.

— Вы можете назвать себя дипломированным алхимиком? — я стараюсь сдерживать рвущийся сарказм.

— Нет. Но я знаю точное место нахождение одного предмета, выкованного с большим содержанием означенной материи.

— Что ж, звучит как научная сенсация. Ну, насколько я могу понять, — подаёт голос Франсиск. И неловко добавляет: — А я просто любопытствующий аколуф.

Похоже, мой друг нарушает какую-то заготовку господаря. л’Эсерт на мгновение сбивается:

— Даже вам любопытно?.. Хотя почему «даже»... мне и моим домочадцам тоже знакомо... — он водит челюстью так, что борода движется, как колба «оживляемого» раствора, — Любопытство. Но мы отвлеклись. Как я уже упомянул, мне известно точное место, где этот предмет сокрыт. Нужно лишь его извлечь. У меня достаточно сбалансированная команда, но нужен алхимик. Для работы с извлечением предмета.

— Господарь... — я не ношу очков, так что приходится хватать первый попавшийся кристалл и крутить его. — Видите ли, скорее всего этот прибор слишком специфичен, чтобы вы смогли с ним работать. Вряд ли он принесёт вам пользу. Выгоднее будет продать его в Алхимический круг или имперцам.

— Обойдутся. С мечом я и сам справлюсь.

— С мечом?

— О, да. Покойный Сендзивой, прежде чем уйти в Баредиол, работал на нашу семью несколько лет. Он поколдовал над мечом моего отца. Сделал его абсолютным, лучшим мечом в пределах известных земель.

— Его тела никто не нашел, — замечаю я и дожидаюсь только пожимания плечами. Взрыв алхимического угля вряд ли бы оставил алхимика целым и живым.

— Почему тогда никто об этом вашем мече не слышал? — любопытствует Франсиск и с шумом втягивает в себя тинктуру. Виктор внимательно изучает его и, наконец, милостливо поясняет:

— Потому что его невозможно извлечь из хранилища. А Михал не оставил инструкций, как его можно взять в руки без вреда для себя. Только какой-то бред по поводу всеполного Эталона или как-то так.

Михал Сендзивой. Безумец, возомнивший себя равным богам. Гений, почти достигший их могущества. Впрочем, дымящийся Баредиол и его влияние на мировой Эфир явно показывают, к чему приводит самоуверенность. Но чёрт возьми, меч, состоящий из концентрированного эталона...

— Господарь, прежде всего, я должен взять с вас определенную клятву.

— Идёт.

— Франсиск, завизируй.

— Властью, данной мне великими Менгирами и жрецами его, я подтверждаю: да покарают боги, природа и судьба тех, кто расскажет о тайне, прозвучавшей в этой комнате.

— Что ж, — прочищает горло господарь, — я слушаю.

— Я обучался работе с эталоном. Не у самого Михала Сендзивого, лишь у его учеников.

— Вы знаете о взаимодействии этой материи с живыми?

— Разумеется. Но процесс нестабильный. Истинный эталон и иногда бывают разными. Я поочередно давал бургомистру настои с растворёнными крупицами эталона, сразу после прибытия в город. Помогло не очень.

— Это после того бургомистр стал ревностно следить за порядком?

Я киваю.

— Что ж, всё равно — вы лучший знаток этого вещества в окрестности ста ланов.

— Не лучший, совсем не лучший, — добавляю щедрую горсть скромности в голос.

— В любом случае, у меня нет времени. За мечом уже активно пытаются добраться.

— Охотники за сокровищами?

— Неважно. Главное — я готов платить золотом. Баредиол доставляет слишком много беспокойства моим землям - и раз имперцы не шевелятся, то мне справедливо будет воспользоваться проклятым мечом.

— Думаю, справедливо будет, если и возможностью исследования окажется включена в награду, — вовремя подаёт голос мой друг.

— Вы абсолютно правы, аколуф. Но помните, что клятва касается и вас.

Франсиск кивает.

— Что ж, тогда я жду вас завтра, господин хранитель, — обращается ко мне л’Эсерт. — Я остановился в постоялом дворе «Чёрная Лошадь», что в Горелом квартале. К сожалению, не могу оставить свои владения надолго — поэтому буду в городе лишь ближайшие два дня. Надеюсь на встречу.

Я впадаю в некую кататонию, воспринимая эти слова, словно они - фоновый шум в