Бытие - Брин Дэвид Страница 20

Ни один из их отчетов не казался полезным. Интересные только фанатикам науки и СЕТИ, они были пронизаны скорее цинизмом, чем волнением.

«Что в этом особенного? – спрашивал, зевая, коллективный голос масс. – Мы уже знаем, что там, среди звезд, есть жизнь. Планеты с пеной на поверхности. Планеты, где бактерии могут жить среди движущихся дюн. Ну и что? Какое нам до этого дело? Мы даже не можем полететь на Марс и увидеть его пески».

Не ее задача отвечать на многочисленные насмешки. За нее это делают профессионалы: оправдывают необходимость постоянного поиска, прочесывания неба все новыми способами. Постоянно поддерживают надежду на встречу с голубой планетой – возможно, другой Землей, – которая каким-то образом сумеет вернуть человечеству радость. Но эта борьба неизменно заканчивалась проигрышем.

Даже среди равных ей, среди других «строителей соборов» из среды аристократов, проект Лейси не пользовался уважением. Хелен Дюпон-Вонессен и другие влиятельнейшие триллионеры считали поиск далеких миров напрасной тратой средств, когда внимания требует множество современных проблем. Новые болезни, возникающие на затопленных берегах, требуют создания институтов для их изучения. В городах устроены роскошные культурные центры, которые делают население если не счастливым, то хотя бы относительно спокойным. Монументы, которые одновременно умиротворяют толпу и обеспечивают безопасность семьям триллионеров… хотя и не добавляют им популярности. В двадцатом веке все крупные университеты, библиотеки и исследовательские центры, музеи и стадионы, обсерватории, памятники и Интернеты строили правительства. Сейчас, придавленные долгами, они предоставляют делать это мегабогачам, как в древности. Традиция со времен Медичи. И даже Адриана и Домициана. Со времен пирамид.

Newbless oblige. Ключевое положение Великого Договора, который, по расчетам компьютеров, способен предотвратить классовую борьбу, по сравнению с которой 1789 год покажется пикником. Хотя никто не ожидал, что Договор продержится так долго. Хелен в разговоре через попугая-шифровальщика как будто намекнула, что сроки истекают. Лейси этому не удивилась.

Но союз с Пророком… с Тенскватавой и его Движением?

Неужели должно дойти и до этого?

Лейси не питала особого уважения к Большому Договору. И вообще к демократии. Очевидно, эпоха Западного просвещения на исходе. Кто-то должен руководить новой эрой, так почему не те, кто выращен и воспитан для руководства? Так ведь было на протяжении всей истории человечества, 99 ее процентов. (Разве могут 99 процентов быть ошибочными?) Получив поддержку своего движения, Тенскватава может стать последней каплей, предоставить клайду богатых необходимый предлог.

Какой смысл иметь много денег, если на них невозможно купить нужные действия?

Лейси не беспокоила необходимость ограничения демократии и контроля. Беспокоила цель Пророка. Цена, которую он требовал за помощь в возвращении власти аристократам. И другие события, которые могли произойти, если падет Просвещение.

Стабильность. Отказ от перемен. Отречение.

Лейси знала, что здесь она может столкнуться с трудностями. Ведь здания и памятники, сооруженные на ее деньги и названные в ее честь, все предназначены для потрясений! Это инструменты, установки и институты, которые ускоряют перемены.

Ну и что? Я жена Джейсона – и мать Хакера.

Эта мысль принесла горькое удовлетворение. И хотя сердце ее по-прежнему сжималось от тревоги, Лейси почувствовала более тесную связь со своим непутевым мальчиком, который сейчас мог пеплом плавать в теплом море.

Я никогда раньше этого не понимала. Но по-своему я так же одержима, как был его отец. Я так же стремлюсь к скорости.

Другая возможная ошибка – намеренное или случайное пренебрежение наукой.

Возьмите нанотехнологии. Еще в 1960-е годы Ричард Фейнман предсказал, что великого можно достигнуть через малое. Мечтатели вроде Дрекслера, Петерсона и Бира предсказывали, что машины размером с молекулу создадут совершенные кристаллы, сверхпрочные материалы и сверхсложные цепи – все, что угодно, – выстраивая их атом за атомом.

Сегодня все: и компьютеры, и игроматы, и дизайнерские наркотики – зависит от таких инструментов. Современная канализация и системы рециклирования тоже. Скоро умные наноботы будут циркулировать в вашей крови, удаляя накопившиеся шлаки и отходы, даже передвигая в обратном направлении стрелки часов жизни. Некоторые предвидят нано, которые будут очищать загрязненные акватории, восстанавливать природное равновесие в океанах или высасывать из воздуха углерод.

Но что, если микромашины перестанут подчиняться своим программам и начнут свое воспроизводство за пределами фабричных баков? Могут ли такие орды эволюционировать, приспосабливаться к использованию природной среды? Страшные фантастические рассказы предостерегают нас: такие репликаторы сожрут биосферу, победив своих создателей.

Или эту технику удастся использовать для древнейшего человеческого времяпрепровождения? Представьте себе борьбу между государствами или глобальными синдикатами, которые боятся друг друга и втайне разрабатывают нанооружие. Можем ли мы в чем-то быть уверены, когда опасность приходит от микроскопических устройств?

12

Ученичество

Мужчина за столом переложил из одной руки в другую камень, служивший пресс-папье.

– Естественно, мисс Повлов, мы считаем, что наш проект недопонимают.

«Естественно, – подумала Тор, стараясь не субвокализировать. Не стоит подпускать в запись сарказм. – Все что-нибудь недопонимают. Особенно те, кто пытается исправить недостатки человеческой природы».

Доктор Акинобу Сато откинулся в кресле.

– Здесь, в Центре Аткинса, мы вовсе не пытаемся создать новую разновидность Homo sapiens. Мы видим свою роль в том, чтобы расширить возможности выбора для наших родичей и потомков. Разве мы так уж отличаемся от других, кто пытается отодвинуть тьму?

Эти слова так точно соответствовали недавним мыслям Тор, что она заморгала. Вероятно, совпадение. Я не первая задаю здесь этот вопрос.

И все-таки… современные сенсоры способны зафиксировать работу одного-единственного нейрона в другом конце комнаты. Мониторы в стенах отслеживают эмоции и даже могут отвечать на мысленные команды хозяина. И всегда ходят смутные слухи о следующем большом шаге – о настоящем чтении мыслей. Конечно, это всего лишь слухи…

Тем не менее именно здесь, в Центре Аткинса, могут сделать этот шаг. По дороге к офису Сато она видела:

– четвероногих, которые передвигались ловко и грациозно, контролируя свои робоноги с помощью шунтов, вживленных в череп;

– девочку, еще даже не ставшую подростком, которая руководила двадцатью летающими ир-кораблями одновременно с помощью сокращения мышц, нажатий на зубы и субвокальных хмыканий (по-видимому, рекорд);

– жертву несчастного случая, потерявшую целое полушарие мозга (он никогда не будет говорить, но пальцами непрерывно рисует в воздухе вир-картины; если смотреть без очков, его можно принять за сумасшедшего: он прыгает и тычет пальцами в пустоту, – но, настроившись на нужный суперслой, Тор увидела такие сложные и подробные изображения, срывающиеся с этих пальцев, что… Кому при этом нужны слова?).

А еще те, кто вызывает особенно большое волнение и споры, – жертвы эпидемии аутизма, которых в надежде на помощь отправляли сюда родители со всего света. Сотрудники Центра Аткинса специализируются в изучении «мудрецов», и потому Тор ожидала чудес в области математических расчетов и запоминания. И, конечно, увидела поразительные подвиги вроде мысленного высчитывания дат из далекого прошлого или определения количества бусинок в кувшине. Впрочем, все это давно известно. Доктор Сато хотел показать ей более недавние достижения – не столь эффектные, но более значительные.