Степан Вартанов - Дружеский визит Страница 5

Капитан направился в радиорубку. Вслед ему неслось восторженное сюсюканье, сменившееся затем криками экстаза – похоже, глюк опять что-то клюнул.

Телохранитель был плох. Он сидел, пристегнутый рем­нями к креслу второго пилота, и тупо таращился перед со­бой. Это был атлетического сложения брюнет лет тридцати, с квадратным подбородком, в том, что когда-то, вероятно, было модным красным пиджаком, но без брюк. В трусах. Шею телохранителя украшала толстая золотая цепь, а на пальце красовалась «гайка» – золотое кольцо с печаткой. Последний писк моды – одеваться в стиле ретро.

Капитан провел ладонью перед его лицом – медлен­но, с опозданием, но взгляд несчастного все же последовал за рукой. Прекрасно. По крайней мере он не в коме.

— Меня зовут Илья Никитин, – произнес капитан, глядя прямо в глаза телохранителя. – Я капитан этого суд­на. Вы здесь в безопасности.

— А как вас зовут? – спросил он, когда понял, что не дождется ответа.

— Я… – с трудом произнес телохранитель. Капитан готов был поклясться, что ему невыносимо стыдно. – Я не помню…

— Лом!

— Иду, – неохотно отозвался Лом и действительно тут же вошел в радиорубку, правда, не один. Увидев воробья, телохранитель рванулся, но не смог разорвать удерживаю­щих его ремней. Воробей, понурившись, вышел вон.

— Что-нибудь удалось узнать?

— Физически, капитан, он абсолютно здоров. Но Бу­тончику не нравится, как дергается его щека. Он говорит, что клиент – ну вот этот – находился под длительным воздействием сильного стресса.

— Глюки! – прошептал «клиент». – Лес! Вы­сота падает! Приборы отказали…

— Это не самое худшее. Я послушал немножко, – Лом вздохнул и почесал в затылке, – похоже, что они призем­лились нормально и даже развернули свое… посольство. Но вот с экстерриториальностью были проблемы… глю­ки… – Он замолчал на полуслове, поскольку при слове «глюки» несчастный снова выгнулся дугой.

— Вот так он всегда, – сказал Лом. – Вот смотрите, капитан: ГЛЮКИ! Вот видите?

— Прекрати! – Капитан осуждающе посмотрел на сво­его бортинженера. – Мучаешь человека.

— А как он может нашего воробушка бояться? – пожал плечами Лом. – Представляете, капитан, он клюнул Грегов меч, и он теперь – булатный, ручной ковки! Такие – на вес золота! И руны на клинке изменились…

— И что эти руны теперь гласят? – спросил капитан, думая о другом. Ясно было, что толку от их «спасенного» будет немного.

— Рунами, – сказал Лом, – эльфийскими причем, написано: «Не люблю я Фармера, дурак он». И правда…

И в этот момент по кораблю прокатился звук гонга – сигнал общего сбора.

— Я нашел «Кондор», капитан, – сказал Бутончик.

Глава 7

Уехала навсегда. Твоя крыша.

«Кондор» возвышался на склоне холма, такого же зе­леного с одной стороны, как и холм, на котором призем­лилась «Полундра». На этом, однако, сходство заканчивалось – в отличие от них «Кондору» уда­лось выжечь зону безопасности, так что обращенный к экспедиции склон холма был покрыт слоем пепла и головешек. Но это было не все…

— Что нужно сделать с кораблем, чтобы привести его броню в такое состояние? – ошеломленно спросил капитан.

— Да разве это броня?! – возмутился Лом. – Барахло это, а не броня. Уксусом столовым плеснуть…

— Бутончик?

— Если это нормальная класса «А» термозащитная плит­ка, – задумчиво произнес Бутончик, – то практически ничем. Разве что надсверлить ее победитовыми сверлами и кипятить в концентрированной кислоте в течение несколь­ких недель… Но то, что ставят на корабли этого класса, – это же не броня, а глупая шутка, капитан! Бортинженер прав – кислотный дождь, местные насекомые… Здесь нет ничего необычного… кроме содержания картинок, разуме­ется.

Броня «Кондора» напоминала решето – или даже ско­рее ажурную резьбу по камню. Потрудившиеся здесь неве­домые силы, однако, явно работали на фирму «Памперс», только этим было объяснить, что весь звездолет сверху донизу был изрисован, точнее, изрезан рекламой ее продукции. Микеланджело позеленел бы от зависти, уви­дев этот шедевр.

— Мы сможем открыть люк, так чтобы все это на нас не грохнулось?

— Вы преувеличиваете ущерб, капитан… Этот корабль, конечно, не скоро сможет выйти в космос, но… да, думаю, мы можем в него войти.

Капитан ни на секунду не усомнился в словах Бутон­чика. Если он говорит, что корабль не развалится, значит, так оно и есть. И все-таки… Что же это за планета, которая так встречает звездного гостя? Богатырю стало плохо при одной мысли о том, что кто-то может вот так же завязать узлами и бантиками антенны «Полундры».

Люк открылся сам, едва капитан прикоснулся к замку. Замок при этом остался в его руках. Ну что же…

Он не успел сделать и шагу, как мимо него проворно пробежало маленькое пушистое существо и вприпрыжку поскакало прочь от люка, не особенно, впрочем, торопясь.

— Это же…

— Котенок! – восхищенно выдохнул Лом. – Какая прелесть!

Котенок удивленно оглянулся, похоже, «прелести» он как-то не ожидал.

— Кис-кис! – неуверенно начал Лом.

— Ну – мяу, – ответил котенок. Ростом он был Лому по пояс. – Дальше что?

— Да ты говорящий!

—Ну!

— Ну… Тогда меня Ломом зовут. А еще – Андреем…

— Тишка. – Котенок скромно шаркнул ножкой. – А вы чего все – без хвоста? Больные, что ли?

Капитан посмотрел на Питера Нори, тот – на капита­на, затем они снова уставились на ведущих оживленную дискуссию Лома и котенка.

— А спорим – не перепрыгнешь! – доносилось оттуда.

— А вот запросто.

— Лом!

— Да, капитан?

— Бери его на корабль, поиграйте, расспросите… Мы тут одни справимся.

— Есть!

— Это – капитан? – недоверчиво поинтересовался котенок.

— Еще какой! – гордо ответил Лом, словно Богатырь был его собственностью.

— А я думал, капитан злым должен быть… – Котенок с сомнением посмотрел на Илью. – Прежний был такая злюка… Разве…

— Капитан – не обязательно злой, – возразил борт­инженер. – Зато у нашего – черный пояс!

Котенок с сомнением посмотрел на белый ремень на брюках у капитана, но промолчал.

— Пошли на «Полундру», – хлопнул его по плечу Лом. – Я тебе свой глюк покажу…

— Глюк… – Капитан проводил взглядом странную па­рочку. – Я, может, чего-то не понимаю? А?

— Они прекрасно поладили и с глюком, и с котенком, – заметил Бутончик. – А первый экипаж, похоже, нет… Не потому ли, что они были слишком серьезны?

Он опять направился к кораблю, затем замер на пол­пути.

— Что такое?

— Вон там, капитан. Под деревом…

Теперь Богатырь тоже видел – в полусотне шагов от корабля, под деревом, полулежала кошка. Большая, в че­ловеческий рост. То, что это именно кошка, а не кот, не вызывало ни малейших сомнений, от всей ее позы веяло, сказать, женственностью. Наконец-то им встретил­ся кто-то взрослый, кто-то, кому задать серьезный вопрос, например – где находится экипаж «Кондора»? Дня они еще здесь не пробыли, но капитан уже мечтал только об одном – вернуться.

— Простите, – начал он, подходя. Кошка зевнула, по­тянулась и принялась изучать Богатыря и державшегося чуть позади Бутончика. – Мы ищем…

— Это ловушка, капитан, – вдруг сказал Бутончик. Богатырь не успел удивиться. Поток холодной, пахнущей духами воды обрушился из кроны дерева прямо ему за шиворот. Ведро, не меньше. В кустах кто-то обидно захо­хотал и пустился наутек, когда мокрый Богатырь двинулся в том направлении. – Это кукла.

— Вижу, что кукла. – Богатырь стряхнул головой, выт­ряхивая из волос воду. – А почему от меня воняет, как от проститутки?!

— Не знаю, что-то в воде…

— И ведь как сделали, черти… – Богатырь шагнул впе­ред, желая поближе рассмотреть подделку, и тут же пожа­лел об этом шаге – еще одно ведро выплеснулось ему на голову, запах духов усилился.

— Сволочи! Я же весь мокрый! – Богатырь переступил с ноги на ногу, нелепо растопырив руки. С неги лило. – А! – Громко хлюпая на каждом шагу, он направился к «Кондору».

«Кондор» был не просто покалечен – он был… луч­ше всего, наверное, подходило слово «осквернен». Боль­ше всего поразил Богатыря кусок мыла, от которого кто-то очень зубастый отхватил половину. Затем, судя по следам, этот кто-то осознал свою ошибку, он пронес­ся по корабельным помещениям, опрокидывая мебель и отплевываясь мыльной пеной, откусил кусок от глобуса, чтобы заесть неприятный вкус, забрался в радиорубку… И там издох, судя по вони. Стекла навигационных при­боров были разбиты, тоже ничего сложного, Богатырь мог раздавить любое из них просто пальцем, тайваньс­кое барахло, но разбиты были ВСЕ стекла, словно кому-то невыносимо было его отражение в любой блестящей поверхности. Кресло капитана было раздавлено, словно по нему проехал танк, а в двигательном отсеке из дета­лей турбин, форсунок плазменного конвертора, котла распределителя мощности и выдранных с мясом тепло­вых трубок кто-то построил паровозик. Настоящий – с трубой и кабиной машиниста.