Илья Бриз - ВЗОЙТИ НА ПЕРЕВАЛ Страница 6

— Там, — мосол, крепко зажатый в руке, указал за спину, — войско идет. Огибает стену прямо в пределах дальности полета стрелы.

— Они уже неделю по королевству идут, — откликнулся барон, рассеянным взглядом обозревая стол и решая, чтобы еще такое съесть, — ни одному городу вдоль тракта вызов не бросили. Наверное, силы для Барамбурга берегут. Хотя, что они с тыщей бойцов против втрое большего гарнизона закованных воев могут?

У самого сэра Улиевского было всего сто тридцать стражников. А куда больше? Город стоит вдалеке от границ. Страну, когда‑то начинавшуюся из объединения разбойничьих банд, в нынешние времена населяет весьма законопослушное население. Если кто и ходит в набеги на азорские земли, так это сами дворяне, чьи вотчины располагаются у южной границы Баритии. Лемурберг живет исключительно за счет ремесла и торговли, а его барон, обеспечивающий в городе порядок — с весьма обильных налогов, большую часть которых приходится, увы, отдавать в казну своего сволочного короля. Лоусвилла не любили даже собственные вассалы, но даже подумать об отказе от вассальной присяги не могли.

Не найдя взглядом ничего достойного, сэр Улиевский вытер жирные пальцы полотенцем, опустошил литровую чашу пива, тяжело поднялся и, решив все‑таки посмотреть на пришлую армию, направился к лестнице, ведущий на дозорную площадку самой высокой башни замка.

Сангарцы, надо признать, двигались красиво. Стройными колоннами с небольшими промежутками между подразделениями воины сворачивали с тракта вправо на объездную дорогу. С другой стороны было просто напросто не пройти. Там уже третий день гуляла ярмарка. Съехавшиеся со всей Баритии купцы оптом скупали привезенные в королевство товары, а конезаводчики уже начали придирчиво изучать оставшихся после царевых конюхов лошадей.

Впереди Сангарской армии рядом со знаменосцем, держащим древко завернутого в чехол стяга, ехал высокий молодой, не старше шестнадцати лет, парень в камзоле с золотыми сангарскими львами. У каждого всадника обязательно заводной конь на поводке, прицепленном к задней луке седла. Когда голова длинной колонны уже миновала раскрытые настежь, также как и Южные, Восточные врата города — чего их закрывать, ежели вызов не брошен? — впереди очередного отряда показался еще один всадник в накинутом на плечи камзоле с точно такими же вышитыми золотом львами, как и у того парня, что возглавлял войско. Этот, несмотря на высокий рост, был еще моложе на год–два. Правая рука покоилась в перевязи на груди, а левая придерживала за рукоять знаменитый на всю Европу Святой меч. Рядом с юношей, облаченная в кожаный броник с геральдическими знаками королевской семьи Джурии, ехала на тонконогом южном скакуне девушка с черными как смоль волосами, отличавшаяся заметной даже на расстоянии красотой и царственной осанкой.

Барон, только в прошлом году разменявший первую сотню лет, долго не мог оторвать взгляда от девушки, пока краем глаза не заметил какую‑то неправильность. Посмотрев на поворот с тракта на объездную дорогу, сэр Улиевский очень удивился — очередной отряд, не свернул, а, отцепив поводки сменных, поднял коней в галоп и помчался прямо к Южным воротам. Юноша и брюнетка с их резко ускорившимся отрядом тоже свернули с объездной к восточному въезду. Там, конечно же, ворота тоже никто не подумал закрыть. Возглавлявший колонну парень, уже достигший поворота на тракт, свернув вдруг вместе с отрядом влево, помчался к северному въезду в город.

— Но также нельзя! — вырвалось у барона. — Не по правилам!

Впрочем, сэр Улиевский тут же замолчал, осознав, что после подлого удара Лоусвилла Сангарским герцогам в спину для них нет и быть не может в Баритии никаких правил.

Глава 2

— Ну, вот как к ним теперь относится? — задал риторический вопрос подполковник.

Вчера состоялся переезд модификантов из «роддома» в ясли–сад. А сегодня, перед первым «явлением Создателей» своему на днях прозревшему и обретшему слух народу, Сюзанна, как значительно более сильный психолог, долго инструктировала Затонова.

— Во–первых, Павел Александрович, — так она периодически начала обращаться к мужу после ярко проявившихся у него признаков омолаживания под воздействием гормональной терапии — та еще язва! — мы не будем называть модификантов своими детьми и вообще произносить слова «папа», «мама», «сыночек» и «доченька».

В ответ на удивленно изогнувшиеся брови подполковника пояснила:

— У этих детишек великолепная память. Я даже не пытаюсь прогнозировать их чувства после высадки на Наташку, когда суперы поймут, что их, по большому счету, бросили. Сам понимаешь, одно дело, когда такое сотворили холодные всемогущие боги, сотворившие модификантов для собственных целей, и совсем другое, если…

— Их кинули любящие родители, — подхватил понимавший жену с полуслова Затонов. — Что‑то в этом есть. Постулат принимается. Дальше.

— Никаких сюсюканий и проявлений нежности, как к обычным грудным детям.

— А зачем тогда вообще требуется, как ты говорила, брать их на руки? Говорить какие‑нибудь слова?

— Именно из‑за слов — как иначе они научатся говорить? И, пожалуйста, Паша, воздержись от ругательств и слов–паразитов. А также учти — ни в коем случае нельзя при детях повышать голос. Ни при каких обстоятельствах!

Спорить по мелочам с беременной женой? Не так уж много он ругается. А вот сама Сюзанна вечерами в порыве страсти иногда такое несет, что хоть стой, хоть падай! Затонов подобное изредка мог произнести только в сугубо мужской компании — так уж родители воспитали. А она… Любят некоторые медики кое‑что называть своими словами, причем почему‑то не по–латыни, а исключительно на русском–народном.

Для первого визита к прозревшим модификантам она надела короткий светло–бежевый сарафанчик в обтяжку, ничего не скрывающий в ее соблазнительных формах, а наоборот подчеркивающий все внешние отличия женской фигуры от мужской. У подполковника, обряженного в минимальных размеров шорты и рубашку с короткими рукавами, чуть слюнки не потекли:

— Может, вообще голыми к ним пойдем?! — все‑таки возмутился он.

— Это лишнее. Но вот представлять, как выглядят боги, а не их одежда, суперы, тем не менее, должны.

Вошли в первую комнату с детишками, и слышимый ранее шум звонких гуканий исчез, как по мановению волшебной палочки. Со всех сторон на них таращились многочисленные глаза. У Затонова появилось ощущение, что он действительно голый. Сюзанна опомнилась первой и, чуть подтолкнув мужа к ближайшей кроватке, подняла из соседней дитя на руки. Пришлось Павлу тоже осторожно взять малыша. Это теперь, безо всякого сомнения, был пусть не совсем обычный, но человеческий ребенок. Тельце вытянулось, шея тоже заметно удлинилась, появились пропорции. Вес за эти месяц и неделю, которые прошли со дня рождения, увеличился почти до трех килограмм — растут как на дрожжах. Ноги, правда, были слишком короткие, но уже с круглыми коленками, а руки — совсем почти нормальные, если только не обращать внимания на явно недостаточную длину. Колобком нынче уже не назовешь.

— Здравствуй девочка Таня, — скосив взгляд на табличку и стараясь выглядеть невозмутимо–серьезным, сказал подполковник.

Услышав в ответ нечто вроде «Засуй» — девчонка явно обезьянничала, пытаясь повторить слово — Затонов удивился и попытался откинуть прядь золотисто–соломенных волос с ее лица.

Ручонка с фантастической скоростью метнулась, и маленькие, но на удивление, сильные пальчики вцепились в его мизинец. Быстро подтянули к широко раскрытым глазам, покрутили туда–сюда и резким рывком засунули в рот. Боль от укуса была сильной, но он все‑таки, несмотря на неожиданность, сдержал рвущееся с губ бранное слово. Поразившись сосредоточенному виду сосущей его кровь девчонки, положил ее обратно в кроватку и, осторожно разжав маленькие челюсти и вцепившиеся коготки, выдернул палец. Критически посмотрев на изодранную кожу мизинца — зубки «деточки» были остры, как иголки — повернулся к жене, чтобы продемонстрировать отношение «народа» к своему богу и вообще охренел. Сюзанна молча, уже без ребенка на руках, удивленно–внимательно рассматривала свой окровавленный безымянный палец с глубокими вмятинами на обручальном кольце. Вот какого‑либо возмущения на ее лице почему‑то заметно не было. Затонов оторопело отметил, что сильная в первый момент боль у него совсем утихла.

Жители Лемурберга и приезжие торговцы недоумевали и радовались одновременно — воины армии, ворвавшейся в город в нарушение всех правил ведения войны в Европе без положенного обычаями вызова, вели себя не как захватчики, а как вежливые гости. Разве что немедленно реквизировали все имущество, принадлежащее короне Баритии. Включая уже оплаченный королевским интендантом табун отборных боевых лошадей в полторы тысячи голов, подготовленный к перегону в столицу. Также как и обоз с военной амуницией, рулонами дорогих тканей, всевозможными ценностями и разными деликатесами для королевского двора. А самое главное — практически оккупировав город, сангарцы за все платили звонкой монетой, правда, отчаянно торгуясь при этом. Они почему‑то считали, что лучше всех знают, какой товар сколько должен стоить.