Артур Дойль - Затерянная земля Страница 62

Мы приладили постромки, запряглись в сани и с отвагой пустились через ближайшую трещину.

Так как ледяных трещин, через которые нам пришлось переходить, было около трех десятков, я опишу, как мы это делали.

Прежде всего, эскимос старательно осматривал мост и быстро пробегал по нему на лыжах на другую сторону. За собой он тащил длинную и крепкую веревку, к которой был привязан. Потом осторожно отправлялся по мосту один из нас, держась за эту веревку.

Когда же половина нашей компании переправлялась на другую сторону, доходила очередь до саней. Тут требовалась величайшая осмотрительность.

Придерживаемые и спереди и сзади на веревках, одни за другими переправлялись они через опасные места.

Однажды был случай, что в момент, когда сани должны были вот-вот коснуться противоположного края пропасти, мост рухнул, и, только благодаря веревкам и хорошей укладке багажа, удалось нам вытащить упавшие сани из трещины. Оставшиеся потом перешли по другому мосту.

Утомителен был обход трещин. Часто они тянулись на несколько верст, и мы выбивались из сил, прежде чем нам удавалось найти снежную перемычку.

Двигались мы вперед ужасно медленно, отклоняясь то вправо, то влево; когда же наступил вечер, и мы сделали остановку, мрачные горы, озаренные синевато-красным блеском, торчали перед нами все так же далеко, поднимая к красному небу свои окровавленные зубцы.

Мы поставили палатки и, пока варилась гороховая похлебка, обсуждали завтрашний день с таким жаром, как будто не бодрствовали двух дней подряд.

Надежда взяла на себя обязанности хозяйки. Не думая о себе, она заботилась только а нашем питании и отдыхе.

Теперь наша спутница вынуждена была довольствоваться для ночлега выделенным ей спальным мешком вместо теплого купе автомобиля. Но девушка не роптала. Не говоря лишних слов, она отправилась на покой.

Утром мы увидели, что погода изменилась. Дул непрерывный ветер, похожий на те, что дуют зимой в южной Гренландии. Он был немного влажен. Снег сделался мокрым и еще более затруднил нам путь. Мы должны были напрягать все силы, чтобы тащить сани.

Удивительная прозрачность воздуха создала жестокий оптический обман. Мы видели все подробности гор: их наполненные снегом овраги, борозды и зубцы и каждую грань их темно-серых и черных склонов. Они казались нам так же близки, как и вчера, и, вместе с тем, так же недостижимы. Это был тяжелый экзамен нашему терпению.

Наконец, я уже не смог больше бороться со своим нетерпением. И, немного отдохнув, устремился на лыжах вперед.

Ледяная равнина здесь поднималась к подножию гор. Под лучами солнца верхний слой снега таял, и небольшие ручейки стекали в трещины. Местами был виден очень пористый лед, покрытый теми криолитовыми отверстиями, про которые так много говорил путешественник Норденшельд.

Высоко надо мною поднимались к облакам темные скалы. Их вершины были на семьсот-восемьсот футов выше ледяной равнины. На севере, казалось, эта цепь достигает еще большей высоты.

Я заметил там пик, острый как зуб, темный, поразительно похожий на Матергорн. Угрюмо торчал он в холодной вышине, окруженный в середине, как дымом, быстро бегущими облаками.

Я отстегнул лыжи и, перескакивая через неровности льда, подбежал к скале и коснулся рукой холодного черного гранита.

Сильное чувство восторга охватило меня при прикосновении к камню, и мой взгляд с удовольствием и облегчением любовался его темным цветом после стольких дней ослепительного снежного блеска.

Надо мною нависли каменные, растрескавшиеся от суровых морозов стены, и камни в тысячи тонн весом лежали внизу на льду, наполовину вмерзшие в него.

Мы оставили Сива с собакой для охраны багажа у подножья скал, а сами начали взбираться обрывистым ущельем кверху.

Это был тяжелый подъем. В ущелье лежал сыпучий снег, и мы проваливались в него по пояс Для большей безопасности мы были соединены друг с другом веревкой. С успехом воспользовались мы и крепкими, окованными на концах, лыжными палками.

Вскоре нам пришлось лезть по очень крутому горному склону на высоте почти двести метров над лагерем.

Много раз мы приходили в отчаяние, думая, что не найдем дальнейшей дороги, и, тем не менее, нам удавалось продвигаться вперед. Ледяные языки нависали над нашими головами, сваливались снежные комья. Камни срывались из-под ног и падали с грохотом вниз.

Через три часа тяжелого восхождения мы наткнулись на небольшой ледник, но высекли во льду ступеньки и осторожно миновали и это препятствие.

Тотчас после этого мы очутились в настоящем лабиринте каменных стен, камней и утесов. Это была верхушка платформы, увенчанная скалистыми, абсолютно недоступными пиками. Мы с трудом перебрались через груды камней, нагроможденных здесь от первобытных времен.

Когда же утомившись мы остановились, чтобы собраться с духом, небольшая птичка вылетела из какой-то расселины и, чирикая, уселась недалеко от нас на камне.

Это был снежный подорожник, неутомимый маленький певец дикого севера. Вид его подействовал на нас, как нежный привет кого-то, особенно любимого нами. Милая пташка с любопытством поглядывала на нас черными глазками и улетела, когда я стал приближаться к ней.

Уже два раза замечал я в расселинах лишайники и с трепетом думал об этом чуде…

Выше и выше! Еще несколько метров. Сделав последнее усилие, я вскочил на каменистую площадку и втащил за собою Надежду.

Мы нагнулись над краем огромной пропасти и увидели море седых туч, свивающихся клубами, и шлейфы тумана, которые поднимались кверху и через ущелья хребта уносились, захваченные ветром, в ледяную пустыню.

То там, то здесь зеленоватые ледники спускались в глубину, и снежные поля светились сквозь туманы.

Мы стояли на краю какого-то гигантского скалистого стола, нависшего над бездной. Холодный ветер свистел вокруг, выл и гудел в каменных ущельях за нами. Тучи кружились, волновались, опускались и грудились одна на другую. И вдруг, как бы по велению жезла чародея, облака под нами разошлись. Тогда кто-то из нас сказал тихим голосом, полным сомнения и робости:

— Лес?!

— Лес!!

Глубоко-глубоко под нами ежился по склонам гор угрюмый хвойный лес. От него поднимался туман и полз вверх по альпийским лугам, по ледникам, которые почти достигали крайних деревьев.

Лишь на мгновение мы увидели эту чудную картину. Потом тучи сомкнулись, и под нами опять был только белесый хаос, какой-то огромный котел, наполненный кипящей мглой…

XV

Словно во сне вспоминаются мне последовавшие вслед за этим события: наш обратный путь — головоломная переправа саней и багажа через стену скал к краю котловины. Предположение Норденшельда о существовании свободных от льда оазисов среди материковых ледников Гренландии оказалось верным, хотя этот знаменитый исследователь и не доказал своих предположений.

Очевидно, что два его лапландца — Андерс и Ларс, высланные на разведку далеко вперед, не достигли этого места. Даже Нансен не видел ничего, кроме страшной ледяной пустыни. Ведь эта огромная котловина, окруженная гренландскими Альпами, лежала далеко на север от маршрутов этих путешественников.

Достаточно было отклониться на несколько километров в сторону, чтобы пройти мимо и ничего не заметить, если в это время здесь хозяйничали туманы и метели.

Несомненно, что ученые откроют тайну происхождения этой земли: создали ли ее теплые атмосферные аномалии или, скорее, высокие горные щиты севера, которые защищают ее от полярных ветров, или причина в меньшем количестве осадков или же в низменном положении центральной равнины этой чудесной земли…

Бесспорно, что эта земля была здесь, под нами, закутанная облаками, как великая полярная тайна. Она скрывала от нас свою загадку и загадку судьбы Алексея Платоновича. Отсюда посылал он свои таинственные вести. Жив ли он еще? Какое значение имеют его загадочные слова? И каким путем банка с запиской могла попасть отсюда в море?

Эти вопросы оставались пока без ответа.

Теперь мы пленники этого оазиса, запертые в нем, как в самой крепкой тюрьме, отделенные от остального мира бесконечной ледяной пустыней, которая окружает нас со всех сторон.

Тем не менее, Снеедорф со свойственной ему энергией обдумывает, как бы овладеть положением. У нас состоялось долгое и, к удивлению, спокойное совещание. Кажется, наше дело не безнадежно.

По крайней мере, мы не замерзнем жалким образом во льду и снегах. Снеедорф подробно изложил все плюсы и минусы нашего положения и предложил прежде всего исследовать незнакомую землю. Добраться до указанной Алексеем Платоновичем точки стало неосуществимой задачей из-за утраты секстантов и прочих измерительных приборов.