Николай Прокудин - Пиратские войны Страница 67

— Я очень крепко спал, и мне снились страшные сны!

— Молодец! Мы живы, приятель! Ты слышишь, Гийом! Мы живы!

Стояла невыносимая жара. Мореплаватели разулись и практически полностью разделись, беспечно бросив снятую одежду на носу лодки.

Потом страдальцы с жадностью набросились на еду. Бананы запили все той же мадерой, после чего всех сморило, но жажда не давала уснуть, и людям пришлось снова приложиться к вину. Строганов и его спутники попали в замкнутый круг. Они пили и писали за борт, а потом опять пили все ту же треклятую мадеру. Сладко во рту, но плохо с самочувствием.

— А не испить ли нам коньячку? — предложил Серега себе и друзьям. — Чтобы сосудики расширить? Для повышения тонуса?

Сказано — сделано. Хлебнув коньяка, люди вошли в состояние транса. Сосуды так расширились, что у юнги и девушки из носа хлынула кровь, они лежали, стонали, мучились и проклинали свою судьбу.

Сергей чувствовал себя ужасно и без конца матерился. Делал он это с различными вариациями, пытаясь на ходу придумывать новые выражения, а друзья, как эхо, повторяли за ним эти витиеватые обороты. Но, как говорится, новое — это хорошо забытое старое. Вот наш полковник и вспоминал, напрягая мозг, старинные русские обороты. Он повторял их старательно, с чувством, как в детстве на утреннике читал стихи. А молодежь громко подхватывала нецензурщину, точно речевку. Затем полковник перешел на крик, началось состязание — кто громче. Когда кричать стало неинтересно, он начал петь похабные частушки. Молодые друзья могли подхватить только припев, но что с них возьмешь — иностранцы. Настроение команды улучшилось, хандра ушла. Люди запели песни. До хрипоты пели, налегая на весла, потом опять пели и гребли, гребли…

Из-за острова на стрежень, На простор речной волны… Эх-ма, речной волны!

«Да-а-а! Если бы речной, то не беда, а тут ширина нескольких тысяч Волг! — взгрустнул Серега. — Не доберешься до берега, как ни налегай на весла. А интересно, каким способом можно проплыть сквозь года и века?»

Глава 28

КОНЕЦ ПЛАВАНЬЯ

Тримаран дрейфовал несколько дней, и люди, все время находившиеся в состоянии легкого опьянения, сбились со счета, сколько же именно. Воду экономили, но и при жесточайшем контроле она быстро закончилась. Еды тоже почти не осталось. Даже мадера иссякла, зато выдержанного коньяка хватило бы на то, чтобы обогнуть три раза земной шар.

Печень стойкого бойца-полковника не выдержала, она жаловалась и протестовала: «Может, хватит, Сергей Иванович?», на что Серж отвечал: «Молчи, проклятая! Терпи!»

А куда деваться, другой жидкости нет, один коньяк! Еще немного — и хоть ложись и умирай. Вот эта самая лодочка станет гробом на троих! Еще та домовина! Из надежнейшего дерева, прочнейшей конструкции. Сколько уже мотался в ней полковник по морям и волнам! Была бы в комплекте скатерть-самобранка, так плыл бы вечно!

Размышления Строганова прервал сильный гидроудар в дно тримарана. Океан содрогнулся, по нему пошла сильная рябь. Далеко за кормой виднелся столб дыма.

«Вулкан проснулся! Опять стихийное бедствие! Сколько же это может продолжаться? Что это за внезапно оживший вулкан? Кракатау? — начал строить догадки Строганов. — Возможно, что он. Мы ведь сейчас находимся где-то между Австралией и Индонезией и по закону подлости вполне можем оказаться в эпицентре очередного природного катаклизма! Но нам того и нужно! Возможно, сейчас и произойдет знаменитое извержение! Только не попасть бы нам в эпицентр, под выброс горячего пепла! А волн мы теперь не страшимся, ни больших, ни малых!»

Океан как бы немного просел, по крайней мере, так казалось людям. Всем стало как-то не по себе. Серега выпил два глотка коньяка и угостил товарищей. В головах измученных путешественников сразу зашумело, они захмелели, под влиянием алкоголя страх отступил. Воздух вибрировал, небо качалось, вода подрагивала. Мореплаватели явственно ощутили один за другим три мощных подводных толчка. Вода, которая еще несколько минут назад была тихой и спокойной, вдруг бурно устремилась на восток.

Серега разлил в кружки коньяк и произнес тост: «За удачу!» Все выпили, а потом Строганов дополнительно отхлебнул еще граммов двести, одной дозы ему не хватило.

Он запел песню про Ермака Тимофеевича: «Ревела буря, гром гремел…» Хорошо пел, душевно! Иностранная молодежь, ломая и коверкая слова, подхватила.

На горизонте поднялась гигантская волна, даже не поднялась, а внезапно выросла откуда-то из глубины и покатила в сторону тримарана! Кот Самсон забился в самый темный угол будки и не высовывал даже носа. Эх, ма! Все повторяется вновь!

Высоченная волна вместе с оседлавшей ее лодкой неслась все быстрее и быстрее. Вот уже суденышко взметнулось на ее гребень, содрогнулось, но устояло, лишь черпнуло бортом немного воды. Весь скарб от удара вылетел в море, в том числе и бочонок с коньяком. Вещи несколько мгновений плавали рядом с тримараном, а затем сгинули в морской пучине. Перед глазами людей все закружилось и стало расплываться, грудь сжало, мореплавателям не хватало воздуха. Экипаж бросил управление, не в силах больше бороться со стихией. Природа не в первый раз одержала верх над людьми. Лодку сильно качнуло, Строганов упал на дно, сверху на него навалились Стеша и Гийом Маню. Они придавили его так, что нельзя было вздохнуть. Падая, Серж ударился головой о борт и окончательно потерял сознание.

Строганов первым очнулся от оглушительной тишины. Некоторое время он лежал, не открывая глаз, а затем столкнул в сторону грязные ноги юнги, аккуратно сдвинул с себя нежное тело Степаниды, поднялся на четвереньки, огляделся. Искалеченный тримаран вышвырнуло на песчаную отмель, которая была отделена от острова тонкой полоской воды, он лежал на боку, зарывшись в гальку и песок.

Полковник вновь привел в чувства своих спутников. С большим трудом они выбрались из лодки и из последних сил поползли по мокрому песку, по воде, не разбирая пути.

Старый солдат полз и полз по-пластунски по километровой песчаной отмели впереди своего «войска», пока не уперся головой в чьи-то ноги, причем очень волосатые. Строганов поднял голову и опешил. Он увидел знакомую квадратную физиономию, татуированное тело с профилем Сталина на груди, с орлом, русалками и нецензурными изречениями. Этого типа он уже встречал в этих краях, но очень давно — два года назад! До чего характерная рожа! Даже не надо ломать голову над тем, каким образом этот гражданин зарабатывает на жизнь.

— Ну шо, Маугли? Куды ползешь? Откуда ты явился, утопленник?

— А?! Что?! Где я? — спросил опешивший полковник, ошалело оглядываясь по сторонам.

— Брателло, ты где пропадал? Пропился до трусов? От тебя же разит, як от винной бочки. Здоровье нужно беречь смолоду! Это я тебе авторитетно говорю, как человек, выпивший цистерну этого дерьма. Соки, минералка, ну, максимум, стаканчик-другой красного сухого винца, щоб сердечко правильно трепыхалось.

— А какой сегодня день? — спросил Сергей, ничего не понимая.

— Ну, ты ва-а-ще! Корешок, сегодня среда! А ты шо, потерялся во времени?

— Черт! Как ты угадал! Потерялся, еще как потерялся, не то слово!

— Братан, я тебе умную вещь кажу. Главное, ты выжил в этой цусими! Сколько тут народу полегло! Эти чурки узкоглазые тонули целыми городами и деревнями! А мы с тобой, два правильных пацана, выжили! Уцелели! Я же говорил, шо надвигается цусими!

— Цунами! — машинально поправил Серега. — Цусима — это остров японский. Там русский флот погиб.

— Я и говорю, настоящая цусими! Страшная штука! Вот и твой кораблик разнесло вдребезги!

— Постойте-ка, а когда мы с вами в последний раз виделись?

— Хм, «с вами»! Ты это брось! Давай без церемоний, по-свойски, на «ты»! Мы же земляки, оба россияне! Ну, ты сказанул, корешок. Когда виделись?! — ухмыльнулся мордоворот. — Дней десять назад! Типа того, кажись.

— Кажись? Всего десять дней? А разве не два года назад? Какой нынче год?!

— Епть! Скаженный! Ты шо, зовсем дурной? Шарики в черепе встряхнулись? Мозга вытекла? Ну и наколбасился ты, в натуре! Года не знаешь, а век помнишь какой? — громила выразительно похлопал себя по черепу. — Нет, определенно, погано ты выглядишь, братан! Ширялся?

— Отстань, дружище. Со мной такое случилось! Я видел «Баунти» и едва не побывал в гостях у Лаперуза. Воевал с пиратами всех мастей.

— Тю, удивил! «Баунти»! Предпочитаю российский шоколад «Аленка» всем этим «Баунтям»! А у Лаперуза я пять годков в зоне парился. Плевал я на твоего Лаперуза. Довольно гадкое место, этот пролив. Сырость там и ветра страшенные. А где ты такую красивую шоколадную бабу себе надыбал? В море-океане выловил?

— В нем самом.

— Аи, молодца! Русалка! Пока мы тут бедствовали, он с телкой развлекался! А кто этот чумазый поц? Шо за салага?

— Француз.

— Молодец! Если ты его в море от смерти спас, то получишь благодарность от французского правительства, а то и орден «Почетного Легиона». Мне для ведения бизнеса в Марселе такой орден бы очень помог! Везет тебе, брателло! Друже, подари французишку.