Артур Дойль - Затерянная земля Страница 74
Артур Дойль - Затерянная земля читать онлайн бесплатно
Это начинает допекать меня. Я сажусь против Фелисьена.
— Ну, к чему все это? Разве ты не видишь, что это пахнет навязчивой идеей. Вдобавок, что тебе далась эта машина? Сумеешь ты управлять ей? Как ты узнаешь, что она годна для полета и сколько она поднимает людей?
И когда я уже думаю, что милый француз совершенно уничтожен потоком моих слов, я нахожу, что ему не повредило бы и более разумное наставление. С видом очень основательного человека я пускаюсь в рассуждения.
— Если размышлять о вещах хладнокровно, мы должны согласиться с тем, что прежде всего и лучше всего надо нам найти…
Но Фелисьен прерывает мою речь с жестом безграничного пренебрежения и оканчивает ее голосом глубокого внутреннего убеждения:
— Машину Алексея Платоновича!..
XXV
Один я, может быть, в глубине души, доволен своей судьбой. Ведь Надежда все время около меня. Я понимаю, что это страшно эгоистично, но я хочу быть откровенным.
Наши разговоры вполголоса продолжаются; мысли наши дополняют друг друга, и мы часто замечаем, что отвечаем на вопрос, которого другой еще не задал.
Иногда мой взгляд или тон голоса выдает меня, и я вижу, как ее глаза в смущении вспыхивают огнем и как пробегает румянец по ее лицу.
Я уже совершенно здоров, и ко мне вернулась прежняя энергия. Теперь и я, во время совещаний, пытаюсь помочь нашей беде каким-нибудь советом.
Однако напрасно мы ломаем головы. Прежде, чем мы добрались бы до выхода из скалы, мы были бы уничтожены подавляющей силой дикарей.
Наше беспокойство увеличивается со дня на день.
Только Фелисьена наша судьба, кажется, не беспокоит. Он повествует о таинственном, сказочном торжестве, при котором мы будем принесены в жертву, и забавляется при этом, болтая с Каму. А Венера из Брассенпуи объясняется с ним на диво хорошо. Вид этой пары прямо великолепен. Предприимчивый француз умеет уже произносить ряд слов на языке троглодитов.
Он приходит ко мне и с торжеством объявляет:
— Жители Каманака называются гак-ю-маки. Оленя называют они дуйоба. Воду — сакака. Медведь зовется бумуба. Бумуба, дружище, это будет тот человек, который не видит, что Каму — очень милое существо…
Прошло уже одиннадцать дней, как я был принесен в пещеру, а в нашем положении ничего не изменилось. Но в последний день вроде бы незначительное обстоятельство внезапно решило вопрос о нашей свободе.
Как бывало ежедневно, — пришла с визитом Каму. Фелисьен ожидал ее уже с приготовленным альбомом — единственной вещью, которую, по странной случайности, оставили ему дикари. Он придал девушке живописную позу, чтобы в четырнадцатый раз увековечить ее необычный профиль. Но беспокойная Венера из Брассенпуи не стала сидеть, а подошла к нам и высыпала перед нами на стол несколько странных вещей, назначение которых мы не сразу поняли.
Фелисьен подбежал ко мне с вопросом:
— Коренья? Ягоды?
— Ничего подобного! Погляди!
— Черт возьми! Это как будто ракета. Ее принесла Каму.
— Ну, конечно. Это из запасов автомобиля. Голубые сигнальные огни. Магниевые «мельницы». Целый фейерверк.
— Так что же! Не будем же мы здесь устраивать венецианской ночи?..
— А почему бы и нет? Попытаемся. Подействуем на все чувства дикарей. Поразим их колдовством! Если они и почитают что-нибудь, то почитают огонь. Они еще не знакомы с эффектами современной пиротехники. Испытаем это, только не спеша и осмотрительно. Уговори Каму принести завтра еще несколько сигнальных ракет.
Фелисьен, действительно, постарался и уговорил Каму достать еще ракет и фейерверков. Мы разработали план, а когда настала благоприятная минута, то взялись за дело.
В конце туннеля стояла охранявшая нас группа дикарей. В центральной пещере копошилась почти вся орда. Все благоприятствовало нам.
С зажженным фейерверком в руках, торжественно, серьезно двинулась наша процессия к ворчащей группе стражей с пением заклинаний.
С шипением и воем взлетели голубые огненные полосы к своду пещеры; горсти радужных шариков с треском разлетелись и медленно опускались на землю. Сильный, резкий огонь магния вспыхнул и наполнил отверстия скал ослепляющим белым светом. Затрещали разноцветные ракеты, долетая до самых отдаленных логовищ.
И среди этого адского треска и столь неожиданных разноцветных молний стоял Фелисьен Боанэ, в позе богатыря, держа в каждой руке высоко поднятый трещащий белый источник света.
Какой настал тут переполох! Троглодиты, выскочив их своих укромных углов, как окаменелые смотрели на это сверхъестественное явление.
— Каяра! Каяра! — ревели некоторые из них.
Тут одни бежали, не будучи в силах выдержать этого зрелища, другие бросались, как мертвые, лицом на землю.
Сторожа, препятствовавшие нашему выходу, исчезли, и направились по дороге вниз, к подземному потоку. А когда все погасло, и последняя цветная звездочка упала со свода во мрак, и снова тускло засветил горевший костер, — здесь уже не было никого, кто бы препятствовал нам.
Сумрачно смотрели на нас пораженные лица гак-ю-маков, и в глазах этих существ показалось нечто вроде суеверного страха. Они молча признали за нами право на свободу.
Ведь мы были людьми, могущими приказывать молниям, солнцу и звездам, чтобы они сияли в глубине их скал! Мы вышли вон, и после стольких дней мрака и убийственной неопределенности нас встретили свежий воздух и дневной свет. Мы были свободны!
XXVI
Словно Гибралтар, поднимается мощная обнаженная скала из песчаника прямо с равнины. Низко летящие облака разбиваются о ее вершину.
Кажется, будто рука какого-то великана бросила этот одинокий камень через леса и реки от гор в равнину. И все это каменное образование внутри страшно изъеденно и подобно каменной губке или осиному гнезду с бесчисленными ячейками. Троглодиты, населяющие этот каменный небоскреб, называют скалу Катмаяк, что означает «Большая пещера». Позже мы определили, что Катмаяк поднимается как раз в пересечении географических линий, указанных Алексеем Платоновичем.
В течение зимы логовище это тепло, сухо и вместительно. С внешней стороны с полдюжины деревьев дают тень в летние месяцы и защищают от ливней.
Орда пещерных людей насчитывает около трехсот человек. Теперь, когда мы свободны и никто не ставит нам препятствий, мы можем хорошо осмотреть все могучее строение Катмаяка, его растрескавшиеся могучие зубцы, его обнаженные бока и таинственные недра. Мы можем также свободно наблюдать жизнь обитателей этих скал.
Однообразна и груба жизнь гак-ю-маков — палеолитических охотников. Они живут вместе, но каждый сам за себя. Обходятся они без начальников; пожалуй, только, старые охотники имеют известное влияние, особенно в определении места охоты и в устройстве ловушек.
Некоторые места и предметы для них, по известным причинам, святы — табу, как у обитателей Полинезии.
Такова пещера, где сидит престарелый патриарх. Целые десятилетия не оставляет он своего логова. Это место, куда не смеют ступить ни нога женщины, ни нога ребенка. Он внушает им страх, хотя не сотворил ничего чудесного. Просто сидит один в пещере. Впрочем, дикари приписывают ему какое-то неизвестное другим знание.
Огонь, солнце, месяц, северные сияния служат у гак-ю-маков предметом постоянного наивного почитания. Во время грозы у них является не ужас перед громом и молнией, а какая-то мрачная радость, и к бушеванию грозы прислушиваются они с видимым наслаждением. В это время они любят оставаться под открытым небом и с удовольствием предоставляют литься на них теплому летнему дождю.
Ввиду того, что они охотники, их оружие, несмотря на всю его примитивность, превосходно приспособленно для своей цели.
Больших зверей — мамонтов и носорогов — они ловят в ямы, и если окажется недостаточно острых кольев, добивают их там камнями и стрелами.
С луками обращаются они с необыкновенным искусством. При помощи кожаной пращи они бросают овальные речные голыши, величиной с голубиное яйцо, с изумительной меткостью и силой.
Это вооружение дополняется каменными молотками и топорами-дротиками с кремневым острием и еще одним видом оружия, похожим на тяжелую толстую палицу, которую они бросают так же искусно, как кафры свои дубинки. Излюбленным и опасным оружием при личных схватках служит нижняя челюсть пещерного медведя.
Кремень и змеевик[10] для выделки оружия, ножей, скребков и клиньев они добывают где-то в восточной части предгорья, окружающего Каманак. Это место — строгое табу.
Только мужчины, убившие определенное число оленей и мускусных быков, могут в известное, строго установленное время отправляться в эти каменоломни для пополнения ежегодных запасов.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.