Борис Хантаев - Мир, который создал я Страница 2

— Белоснежка, — взяв девушку за руку и заглянув в ее карие глаза, произнес Безбожный. — Я постараюсь вам помочь, а сейчас нам нужно идти в магазин, ведь даже мне уже становится холодно, — наконец–то мужчина улыбнулся, не пытаясь это скрыть. И девушка улыбнулась ему в ответ, по–настоящему и искренне. Так держась за руки, они и покинули метро.

Оказавшись на улице среди городского шума и проезжающих по дороге машин, Белоснежка пришла в ужас, ее и так большие глаза округлись, и со страхом взирали на Москву. Девушка встала как вкопанная, не в силах, куда–либо идти. Ее глаза провожали один автомобиль за другим. Воздух, что был пропитан выхлопными газами, сдавливал грудь таинственной незнакомки, ей становилось тяжело дышать. Смог Москвы отравлял Белоснежку, зрачки которой стали закатываться вверх.

— Что случилось? — не понимая и дергая девушку за руку, спросил Богдан.

— Ваше метро, это злая параллельная реальность сказки, я хочу скорее домой, — на глазах девушки выступили слезы, а затем она потеряла сознание, упав на асфальт.

То, что произошло в следующую секунду, Богдан будет вспоминать как страшный сон. Какая–то женщина, стоявшая через дорогу от писателя, внезапно заметила, как Безбожный пытается поднять с асфальта девушку, одетую в одно лишь ситцевое платье, да еще при этом очень тонкое.

— О господи, насилуют прямо в центре Москвы, — прокричала на всю улицу женщина, не упустив возможности ткнуть пальцем в писателя, с таинственной незнакомкой на руках. — Вы посмотрите, что творится, а еще с виду порядочный человек, а насилует школьницу! — продолжала кричать, как сумасшедшая, женщина, при этом хватая за шиворот мужиков и указывая им в сторону потенциального насильника.

Белоснежка не была похожа на школьницу, скорее на студентку театрального вуза, но разве эта имело сейчас какое–то значение? Богдан с ужасом смотрел на людей, в основном мужчин, которые уже бежали к нему. Именно в эту секунду перед писателем остановилось такси, где мужчина, не совсем русской наружности, произнес:

— Садись, вожу насильников и убийц. Вожу всех, кто платит мертвыми президентами или купюрами с тройкой нулей.

Богдан, с ужасом смотрел на желтый автомобиль, стоявший сейчас перед ним, но с еще большим ужасом он смотрел на мужиков, что с безумными глазами приближались к нему. Выбор у писателя был не большой: либо остаться на растерзание толпы, после чего долго им объяснять, что он не насильник, а девушке хотел просто помочь, либо на свой страх и риск сесть в такси, которое, конечно, может перевернуться, взорваться или просто врезаться в стену. Безбожный выбрал свой страх и риск. Затолкав Белоснежку на задние сидения машины, писатель сел рядом с водителем, который видя ситуацию, без промедления нажал на газ.

— Вах, красивая у тебя заложница, — смотря в стекло заднего вида, произнес таксист.

— Я не насильник, я просто хочу ей помочь, — пристегнув ремень и немного дрожа от страха, произнес писатель.

— Если не насильник, то зачем так нервничаешь?

— Я боюсь ездить в машинах, боюсь попасть в аварию, боюсь, что мы все скоро умрем, — обхватив своими руками колена, признался писатель, на что водитель звонко стал хохотать.

— Не бойся, пока за рулем Гиви, все будет хорошо. У меня еще никто не умирал, если не считать дядю Колю, но он уж был мертвый, когда садился в мое такси.

Слова водителя ни сколько не успокаивали Безбожного, который от страха даже закрыл глаза. Все его тело начинало жутко потеть, а про себя писатель даже начал читать молитву, пусть в бога после смерти жены не верил совсем.

— Так куда все–таки едим, не насильник? — не унимался Гиви, который внезапно стал еще и петь. — Черные глаза, самые прекрасные, черные глаза.

Писатель, который не мог сидя в автомобиле нормально соображать, назвал адрес своего дома, даже толком не думая, как представит детям девушку в бессознательном состоянии.

Когда наконец–то такси доехало до места назначения, писатель отдал водителю тысячу рублей и, покинув ненавистный автомобиль, забрал таинственную незнакомку, все еще находившуюся в обмороке. Богдан уже стал задумываться, а жива ли девушка, которую он взял на руки и которую понес в свою большую пятикомнатную квартиру, что находилась, чуть ли ни в центре Москвы.

— Слава богу, вы вернулись, — говорит Марья Анатолиевна, пятидесятилетняя соседка Богдана, которая сразу не замечает, девушку, что находится на руках писателя. — А это кто, Богдан Сергеевич? — тяжело дыша, и с неким неодобрением взирая на незнакомку, спросила женщина.

— Неважно, — произносит Безбожный, и, отодвигая от прохода весьма крупную Марью Анатольевну проскальзывает в квартиру. — А что значит «Слава богу»? Что–то случилось? — в голосе писателя слышится испуг, ведь он лучше всех знал своих детей, и знал, что способны они практически на все.

— Даже не знаю с чего начать, — пожимая плечами и многозначительно фыркая, говорит соседка, которую тут же перебивает детский визг, причем такой, что окна в квартире писателя, начинают вибрировать.

— Папа вернулся, — кричит кто–то из дальней комнаты, после чего слышится топот аж восьми детских ножек, которые спешат в коридор на голос отца.

Думаю, стоит немного рассказать и о детях писателя, которые в нашей истории занимают не последнюю роль. Вообще без детей в сказке никуда, ведь именно для них она в первую очередь и пишется. Итак, начнем по возрастанию. Самой младшей в семье Безбожных была Таня, ей было всего три годика, и больше всего на свете этот ангелок любил рисовать, причем рисовать на бумаге, любил, пожалуй, меньше всего. В будущем Таня наверняка станет грозой города, которая обрисует стены Москвы, своими потрясающими рисунками, за ней будут гоняться полицейские, а она с баллончиком краски будет резво от них убегать. Но сейчас она мало выходит на улицу, да и баллончика пока у нее нет, поэтому Тане приходится тренироваться на обоях собственной квартиры, которые с каждым днем обретают все новые и новые шедевры будущей художницы. Пойдем дальше. Максим, или как он сам любит себя называть, приспешник дьявола. Максу шесть лет, и он гот, наверное, самый маленький гот за всю историю существования этой субкультуры. Он обожает одеваться во всю черное и поклоняться всему темному. Когда другие его ровесники играют в солдатиков, Максим вызывает демонов и устраивает спиритический сеанс.

Следующий в нашем списке Андрей, которому семь лет, и который уже закончил первый класс. Закончил на «отлично», правда, по поведению за год получил «Не удовлетворительно». Ну что тут сказать, Андрей будущий революционер, не любит он правила, сковывают они его, вот он и стремится их нарушить, а ведь Андрей еще даже не слушал панк–рок, который в будущем явно сделает из него ярого анархиста, который возможно освободит этот мир от системы, что заполонила нашу жизнь. Под номером четыре идет Света, ей десять лет. В свой еще совсем маленький возраст, она уже успела стать настоящей принцессой, за ней бегают мальчики, а в будущем, думаю звание «мисс Вселенная» ей обеспечено. Правда Света, в отличие от своих сверстниц, да и девушек в целом, ждет не принца на белом коне, а вампира на Вольво, красивого сексуального бледного парня, который при свете солнца светится как бриллиантовое колье. Ну, вот так вкратце я и поведал вам о детях писателя, которые в своем полном составе собрались в коридоре и по–разному взирали на незнакомку на руках отца. Кто–то смотрел на нее с изумлением, кто–то с испугом, а кто–то с равнодушием, лишь Максим, любитель темных сил, смотрел на девушку с восхищением:

— Правда, она мертва? Ну, пожалуйста, папа, скажи, что она покойница, и что ты отдашь ее мне, для моих темных опытов. Я вскрою ей плоть, положу туда дохлую крысу, а затем зашью все черными нитками. И кто знает, быть может, мне удастся вселить в ее тело заблудшего демона, — произнес маленький гот.

— Фу, какая гадость, — произнесла и многозначительно фыркнула Света, после чего посмотрела на писателя голубыми глазами, которыми наградила ее мать:

— Ведь эта девушка жива. Такие красивые девушки не должны умирать!

— Конечно, она жива, — пробормотал писатель и, проходя мимо детей, отправился в гостиную, где и положил Белоснежку на диван. — Во всяком случаи я на это очень надеюсь.

Богдан приложил два пальца к шее незнакомки и, услышав пульс, спокойно вздохнул:

— Дети все в порядке. Эта девушка попала в беду и ваш отец ее спас, — приподняв повыше подбородок, произнес писатель. — А сейчас Марья Анатольевна расскажет, что же вы натворили на этот раз.

Но не успела соседка открыть рот, как Безбожный заметил на полу осколки сорока двух дюймового жидкокристаллического телевизора, уже пятого по счету, который разбил кто–то из его детей.

— И это еще цветочки, — сочувственно произнесла Марья Анатольевна, готовившись рассказать о других подвигах невероятной четверки.