Джон Мур - Плохой Принц Чарли Страница 4

Другой пивовар мог бы проигнорировать это знание, но Томас Дюрк увидел в этом большие возможности. Если клиентам не нравится вкус пива, он может предложить им пиво с менее выраженным вкусом. Совершенно очевидно, что следует разбавить пиво водой. К его великой радости, продажи возросли. Он не только продавал больше пива, он делал больше прибыли на его продаже.

Существовал, однако, предел количества воды, которую он мог добавить в пиво. Если разбавить слишком сильно, то получалась бурда, даже отдаленно не напоминавшая пиво, и, конечно, не позволявшая захмелеть. Дюрк экспериментировал в процессе пивоварения. Он заменял хмель на проросшие зерна ячменя, пшеницы и кукурузы. Вкус уменьшился. Продажи каждый раз увеличивались. Но когда он, наконец, попробовал рис, он понял, что взял банк. Его пиво хорошо смотрелось в кружке, имело небольшое содержание алкоголя, и было практически безвкусным. Вскоре пиво Дюрка стало номером один в Дамаске.

И это послужило неиссякаемым источником раздражения для его внука, Томми Дюрка. Томми был страстным любителем пива. Семья еще не допускала Томми к управлению пивоварней. Он знал, настанет день, когда он будет заправлять всем, и тогда они опять станут производить настоящее пиво, которым можно будет гордиться. Пока же он отвечал только за паб.

Он проделал там большую работу. Он закупал различные образцы свежесваренного пива со всех Двадцати Королевств — первоклассная идея, если вы любитель пива. Пища была также хороша (для меню пивного заведения), в то время как официантки, симпатичные и пышногрудые (здесь никто не жаловался), носили легкомысленные нижние юбки. Вечером атмосферу оживлял скрипач. Летом окна были открыты, чтобы впускать ветерок, а пара нанятых мальчишек отгоняла мух. Зимой окна закрывались, горел огонь, и воздух становился густым от запаха солений, сыра, копченой колбасы и пива. Как и полагается таверне, паб был довольно просторным, но всю последнюю неделю он был заполнен до отказа людьми, приехавшими в город на похороны. Некоторые даже ехали через горы из Ноиля.

Томми работал вместе официантками и тщетно пытался перевоспитывать клиентов.

— Стив, — спросил он одного из завсегдатаев. — Почему бы тебе не попробовать это? Это Аласианское светло-желтое пиво. Оно мягкое и легкое, может быть немного темнее и в нем больше солода, чем ты привык, но в нем меньше хмеля, с намеком на можжевельник.

— Пинту Дюрка, — сказал Стив.

Одним из преимуществ владения таверной было то, что вы могли услышать много чего интересного. Однажды он подслушал разговор двух каменщиков. Они строили кирпичный дом для богатого купца. Но собирались обмануть его и использовать раствор худшего качества между кирпичами. В ту ночь Томми отправился в дом купца, выложил эту информацию прямо при входе и полагал, что заслуживает награду. Слуга, открывший ему, выслушал новость в гробовом молчании и захлопнул дверь прямо перед носом докладчика. Томми решил, что получил хороший урок на всю жизнь, и вернулся в таверну. Зато через несколько дней в пабе появился мужчина, но не тот богатый купец, а другой, с горстью монет для Томми. И инструкциями, как заработать больше чаевых.

Об этом он и думал, вытирая столик для клиента.

— Мы только что получили нечто особенное, господин Картер, — сказал он. — Вы должны это попробовать. Это замечательный красный эль из Дезерая. Карамельный солод придает ему сладости, но хмель доминирует. Глубокий золотой цвет, высокое содержание алкоголя и слегка фруктовый фон делают его…

— Дайте мне бокал Дюрка, — прервал его Картер.

— Уже несу.

Однажды мужчина вернулся и сказал, что Томми не имеет права продавать свои новости кому-либо еще. Но, чтобы компенсировать утраченный доход, ему будет выплачен небольшой предварительный гонорар. Томми сразу же согласился, так как он никогда и не помышлял о том, чтобы попытаться продать информацию кому-то еще. Он знал, конечно, что был не единственным поставщиком новостей. Он был маленькой частью сети, и, скорее всего, очень большой сети, и никто не мог сказать, кто еще в ней состоял или для чего информация собирается. Но, думая об этом аспекте, много не заработаешь. Он держал ухо востро и получал свои монеты.

Буфетчица энергично ему замахала. Томми посмотрел, куда она показывала. Кэтрин Дурейс с компаньонкой сидели собственными персонами в обеденном зале. (Томми держал респектабельную таверну — леди не допускались в бар.) Он поспешил переодеть чистый передник и наполнить два стакана самым лучшим пивом.

— Как приятно вновь видеть Вас здесь, леди Кэтрин.

Он поставил стаканы на стол.

— Это за счет заведения, позвольте представить вам «Беллрингерское Аббатство», специальное темное. Его производят в одном аббатстве в Иллирии, где монахи варят пиво в течение девяти сотен лет.

Кэтрин дотронулась до стакана.

— И оно все еще холодное!

— Удивительно, что эти монахи могут делать. Но если вы любите хорошее пиво, миледи, если вы женщина рассудительная и высокоинтеллектуальная, если вы ищете что-то новое, чтобы порадовать себя, то вы не можете ошибиться с этим иллирийским двойным темным легким пивом класса премиум.

Леди Кэтрин посмотрела на него своими темно-зелеными глазами.

— Что ж, звучит заманчиво, Томми — вас зовут Томми, не так ли?

— Да, — сказал Томми, польщенный тем, что она вспомнила его имя.

— Но чего бы мне хотелось на самом деле, так это хороший бокал Дюрка.

Улыбка Томми слегка потухла.

— Конечно, миледи.

— И мне, пожалуйста, бокал светлого Дюрка, — сказала Розалинд.

— Уже несу, — ответил Томми, вздыхая про себя. Он достал два чистых бокала, вылил одно темное пиво обратно в бочку, и отхлебнул из второго. Он весьма обрадовался, когда новый посетитель подошел к стойке и спросил:

— Что это вы пьете?

— «Беллрингерское аббатство» специальное темное. Попробуйте. За счет заведения.

Томми протянул мужчине второй стакан и оглядел его. Он не носил знаки различия, но покрой его мундира и пальто сказал Томми, что перед ним военный человек.

— Ну, большое спасибо. Надо признать, весьма не плохо.

— Вы так думаете? Вы, должно быть, не из этих мест.

— Из Ноиля. Здешние парни сказали мне, что Дюрк это лучшее пиво в стране, но я сомневаюсь. Вкус какой-то водянистый.

— Долго здесь пробудете?

— Завтра уезжаю домой. Но я надеюсь вернуться до конца лета. И не волнуйтесь. Я буду с людьми, которые пьют все подряд.

Томми обдумал услышанное. Сейчас в Дамаске можно встретить множество людей из различных стран, и ноильский солдат не вызывал удивления. Но он планировал вернуться в компании других военных? Эта информация, возможно, стоила денег.

Чарли стоял у окна северной башни, глядя на предгорья и равнины Дамаска. У подножия холмов росли деревья со светло-зеленой молодой листвой, а на коричневых пашнях кое-где пробивались полоски темно-зеленых побегов. Полевые цветы росли по берегам ручьев, текущих с холмов. Шел небольшой весенний дождь, покрывая все вокруг влажным сиянием. Вид, что лежал перед суровым взглядом Чарли, покрытые соломой дома с аккуратными садиками, козлята, пасущиеся под деревьями, возделанные поля, все это несло в себе обещания весны, ожидание плодородия, роста и возрождения.

Чарли знал, что это ловушка.

С незапамятных времен Серые Горы Ноиля, названные так из-за дымчатого тумана, собирающегося в ущельях, считались непроходимыми. Не то, чтобы они были особенно высокими, но их испещряли почти вертикальные расселины и лощины, а густые заросли боярышника заставляли повернуть назад даже самых отважных путешественников. И только сто лет назад группа политических ссыльных из Ноиля и армия их последователей, состоящая по большей части из всякого сброда, прорубили проход через горы. Там они обнаружили богатство лесных холмов Дамаска и гладких зеленых равнин, и они совершили большую ошибку. Они остались.

Он перевел взгляд внутрь комнаты. Она предназначалась для больших совещаний, с длинным столом, шестнадцатью стульями и графином с водой. Стены украшали гобелены, один с изображением карты Двадцати Королевств. В одном конце комнаты высился постамент с бюстом прапрадеда Чарли, одного из основателей Дамаска. На другом конце стояла чистая маркерная доска. Сегодня стаканы с водой оказались напротив только трех кресел. На краю стола стояла миска с виноградом. Дядья Чарли около двери отдавали приказания придворным и другим прихлебателям, а затем всех выгнали вон. Потом заперли дверь и устало опустились в кресла. Когда по их виду Чарли определил, что они готовы к разговору, он занял свое место.

— Я хочу поблагодарить тебя за участие, Чарли, — сказал дядя Грегори. — Это мило с твоей стороны, дать нам немного времени.

— Мы знаем, тебе не терпится вернуться в университет, — сказал дядя Пакард.