Андрей Мелехов - Mon Agent или История забывшего прошлое шпиона Страница 61

Слова сии произносились приятным и звучным голосом, принадлежавшим незнакомому мужчине, вокруг которого толпились несколько человек, явно принадлежащих к финансовому сообществу. У мужчины, одетого как хиппи из 70-х (в застиранные джинсы и дерюжную рубаху неопределённого цвета), были удивительно дружелюбные, светло-зелёные глаза. Басня, которую он рассказывал тягучим речитативом, смутно ассоциировалась с молитвой или проповедью. Когда Председатель взглянул в глаза уличного проповедника, в его быстро соображающей голове что-то щёлкнуло. Он радостно подумал: «А вот и Мохатма Ганди!»

Глава 2

Для начальника любой секретной службы есть только одна вещь, которая хуже известия о провале одного из его агентов, — это необходимость докладывать о случившейся незадаче начальству. И хотя Снежная Королева и Агент, по крайней мере, пока не оказались в лапах британской контрразведки и не пали от рук выследивших их исламских радикалов, это более чем компенсировалось фотографией лица белокурой красавицы на обложках английских журналов. Премьер страны избранных, хорошо знавший и отца Королевы, и её саму, пригласил Богомола на беседу. Поздоровавшись, он молча положил перед ним британский таблоид с огромным фото искажённого яростью прекрасного лица. Снимок сопровождался кричащим заголовком: «Интифада в Ист-Энде началась!» Богомол оторвал глаза от газеты и с трудом выдержал взгляд главы государства. Взгляд этот был суров и полон плохо скрываемого недоверия. Оба чиновника молчали. Наконец Премьер потёр подбородок и прервал затянувшуюся паузу:

— Некоторое время назад наш народ принял ряд важных решений. Мне, его премьер-министру, было поручено претворить их в жизнь. Одно из этих решений касается скорого упразднения вашей спецслужбы. Вы знаете причину, не так ли?

Разумеется, Богомол хорошо помнил причину, по которой парламент решил распустить Институт — как организацию, способную лишь на подготовку к успешной войне, а не на работу над прочным миром. Поэтому вопрос был риторическим, но Богомол всё же ответил:

— Да, господин премьер-министр, я знаю о причине такого решения!

— Надеюсь, у вас нет никаких сомнений в том, что решение будет выполнено!

Эта фраза главы государства являлась уже не вопросом, а скорее утверждением, и потому Богомол предпочёл промолчать. Как почти все его предшественники на премьерском посту, Премьер происходил из бывших военных и обладал прекрасным послужным списком. Иначе и быть не могло в стране, более полувека находившейся в состоянии никогда не прекращавшейся войны, направленной на её полное уничтожение. Население просто не готово было доверить свою судьбу штатским. Соответственно, перед Богомолом сидел человек, привыкший отдавать приказы и добиваться их беспрекословного выполнения.

— Если же у вас нет сомнений в моей решимости выполнить волю народа, то как вы можете объяснить факт нахождения одной из лучших оперативниц вашей пока ещё существующей организации в столице дружественного нам государства? В арабском наряде и по соседству с мечетью?

Следующие сорок минут Богомол посвятил объяснениям по поводу подробностей несанкционированной операции и о том, как её выполнение было призвано послужить исполнению чаяний нации избранных. Лейтмотивом сего редко прерывавшегося монолога являлось то, что чем меньше политики знают о делах спецслужб, тем лучше они спят ночью и тем выше шансы на их выживание в случае «непредвиденных ситуаций». Он даже привёл в качестве негативного примера бывшего главу страны избранных, имевшего обыкновение соваться в интимные детали тайных операций. Это и привело в итоге к бесславной поимке агентов Моссада в одной из немногочисленных дружественных арабских стран. Они были задержаны вскоре после неудачной попытки администрировать проживающему здесь исламскому радикалу дозу нервно-паралитического яда с помощью направленной в ухо струи аэрозольного баллона. Некомпетентное вмешательство премьера привело к тому, что попавшихся оперативников пришлось обменивать на слепого идеолога вооружённого сопротивления ишмаэлитов. При этом объект неудачного покушения выжил и отделался лишь длительным пребыванием в госпитале. К унизительным подробностям сего происшествия относилось и то, что избранным пришлось в срочном порядке доставлять на реактивном самолёте затребованный у них антидот и оправдываться перед Канадой. Дело в том, что агенты Института в очередной раз использовали для своих передвижений по миру паспорта этой никому ничего плохого не сделавшей страны. Богомол припомнил и то, как жена упомянутого политика любила требовать подробности об интимных привычках глав государств, с которыми ей и её супругу предстояло встречаться. Говорят, она даже любила щегольнуть намёком на свои познания в разговорах с самими дигнитариями, что, разумеется, не могло не менять их настроение мгновенно и самым решительным образом.

После этого примера руководитель Института сделал довольно неуклюжий реверанс в сторону нынешнего главы кабинета и рассыпался в любезностях по поводу его собственного профессионализма и зрелой мудрости, проявлявшихся в разумном сочетании совершенно оправданного контроля с уважением к принципам, на которых всегда строилась деятельность Института. Тут собеседник Богомола не выдержал и объяснил, что вот как раз с этими самыми принципами у него, как и у всей нации избранных, возникли проблемы основополагающего толка. Главная же из них заключалась в том, что, безусловно, Институт спас немало соотечественников от бомб террористов-самоубийц и уничтожил сотни злейших врагов государства, но это, как ни прискорбно, ни на йоту не помогло их многострадальному народу в плане обеспечения долгосрочной безопасности и самого выживания. На этой тягостно минорной ноте аудиенция и закончилась. По-видимому, хмуро подумал Богомол, объяснения его оказались недостаточно убедительны и правдоподобны, поскольку Премьер попрощался с холодно-брезгливым выражением лица, которое обычно сопутствует общению с теми, кому ни на грош не верят. Был он встревожен и отсутствием, казалось бы, логичной резюмирующей фразы вроде «Чтобы это было в последний раз!» Это могло означать, что Премьер уже принял кадровое решение и обладателю огромных ладоней недолго осталось сидеть за антикварным столом рейхсмаршала Геринга.

Когда спустя некоторое время Богомол в мрачной задумчивости сидел за указанным предметом мебели и размышлял о том, а не ошибся ли народ избранных с выдвижением на премьерскую должность не вполне достойного её человека, его секретарь сообщила о визите доктора Менгеле. Хотя тот и явился без предварительной договорённости, Богомол решил его принять. Тот никогда ранее не позволял себе подобной вольности и был в целом весьма квалифицированным знатоком как своего дела, так и многого другого, происходившего в стенах Института.

В кабинет Богомола зашёл хорошо знакомый ему бывший лондонский врач. Он был низкого роста, толстым, плешивым и, в целом, какой-то удивительно неопрятным и гадким. Впечатление усиливали маленькие бегающие чёрные глазки. Начальник Института не раз отмечал про себя, что Менгеле прекрасно смотрелся бы в семнадцатом веке на невольничьем средиземноморском базаре, продавая украинских и польских девственниц в оттоманские гаремы. Не надо было иметь слишком сильное воображение, чтобы представить, как он, подпрыгивая, плюясь слюной и облизывая короткие толстые пальцы, расписывал бы все те наслаждения, которые прекрасные плачущие девы способны доставить своему будущему повелителю. Богомол отогнал эти навязчивые ментальные образы и строго спросил специалиста по косметической хирургии:

— Чем обязан?

Тот заискивающе улыбнулся и достал из принесённой папочки несколько рентгеновских снимков и листков бумаги. Содержимое файла перекочевало на необъятный письменный стол. Богомол быстро просмотрел снимки. На них в нескольких ракурсах красовались челюсти некоего человека. На всех снимках верхняя часть была смазана из-за непонятного дефекта при проявлении или печати. Богомол брюзгливо спросил:

— Что, опять на материалах экономят?

— Что вы, босс! — всё с тем же подобострастием отвечал ему Менгеле. — Этот странный эффект проистекает не от плохого качества работы лаборантов, а от… э-э… пока необъяснимого энергетического феномена вокруг головы нашего… гм… Агента.

Богомол понимающе кивнул и сделал знак продолжать.

— Как вы помните, — вкрадчиво забормотал бывший врач, — у нас с самого начала вызвали вопросы зубные пломбы нашего гостя. Причём неясности наблюдались как в связи с методикой, незнакомой местным дантистам, так и с характером использовавшихся материалов. В двух случаях у зубов была произведена чистка корневых стволов.