Андрей Мелехов - Mon Agent или История забывшего прошлое шпиона Страница 75

Когда через некоторое время на ферму прибыл Рыжий, ничто, кроме суровых лиц террористов, не напоминало о недавнем происшествии. Рыжему пояснили, что предводитель борьбы с неверными медитирует в своей комнате. Если так можно было назвать процесс приложения тампонов с обеззараживающей жидкостью к полученным ранам. Последнее, в связи с местом их расположения, пришлось делать перед зеркалом. Ему рассказали об инциденте с посылкой, продемонстрировав игрушку и фотографию, сделанную со спутника.

Рыжий с улыбкой осмотрел пластмассового Профессора и сделал предсказуемый комплимент насчёт его качества в сравнении с куклой Саддама. После чего, не теряя времени, сел за телефон и попытался выяснить, какое же отношение имело руководство лондонской гостиницы, упомянутое в качестве отправителя, к распространению подобных подарков. В трубке раздались мелодичные сигналы набора, но звонок не прозвучал, как следовало бы ожидать, в одном из офисов упомянутого заведения. Вместо этого, согласно команде Эшелона, который, в свою очередь, подчинился специалисту Института, проникшему в его систему через «потайную дверь», сигнал проследовал на новейший цифровой коммутатор, расположенный в неприметном здании на пыльной окраине Тель-Авива. Там, на столе, заставленном электронной аппаратурой и компьютерными дисплеями, зазвенел телефонный аппарат. Трубку поднял человек, накануне тщательно проинструктированный своим начальником Богомолом, и с идеальным английским акцентом спросил звонившего, чем ему помочь.

Тоном человека, едва сдерживающего праведный гнев, Рыжий пояснил, что является секретарём некоего бразильского профессора. Что он хотел бы узнать обстоятельства, при которых менеджмент гостиничного заведения оказался замешанным в не совсем уместной шутке, которую попытались сыграть с его работодателем. На том конце линии возникла пауза, после которой обладатель превосходного британского акцента сообщил, что на самом деле он и был тем, кто отправил посылку по просьбе одной из постоялиц гостиницы. Та представила весьма убедительные доводы в пользу того, что её имя не должно фигурировать на почтовом отправлении. Доводы были связаны с путанным рассказом о близком родственнике, дне рождения и приятном сюрпризе. По правде говоря, сотрудник заведения не знал имени клиентки, но был уверен, что она проживала именно у них, так как неоднократно на протяжении последнего месяца видел её в помещении гостиницы. Рыжий спросил, не путает ли его собеседник что-нибудь, но тот уверенно ответил, что нет, эту женщину он никогда бы не спутал ни с кем другим. Несмотря на последовавшие попытки Рыжего выведать имя постоялицы, сопровождавшиеся неоднократными прямыми угрозами сообщить начальству собеседника о его непрофессиональном поведении, тот вежливо, но твёрдо, как и положено истинному британцу, отказался идентифицировать красавицу. Вместе с тем он проговорился, что она была из Америки и останавливалась в отеле со своим мужем. Попугав клерка грядущими карами, Рыжий оставил его в покое, так как был абсолютно уверен в том, что сумеет найти загадочную женщину и с той информацией, которая у него уже имелась. Когда он закончил рассказывать о содержании своей беседы самому толковому из подручных Профессора, тот появился и сам. Рыжий встретил его в свойственной ему фамильярно-наглой манере:

— Мой дорогой имам, вы становитесь опасно популярны! Стыдливые красавицы шлют вам милые игрушки и живописные открытки! Пока вы там, наверху, медитировали, ваш финансовый советник не подсказал, случаем, как найти фемину, испытывающую к вам столь захватывающий интерес?

Профессор, как обычно, никак не отреагировал на попытки Рыжего втянуть его в бесполезное словоблудие и, стоически превозмогая боль, уселся на пенёк.

— А вот мне, грешному, подсказал! — глумливо продолжал неугомонный потомок выродившейся аристократии. — Оказал милость! И вы знаете, что я думаю по этому поводу?

Если у Профессора и был какой-либо интерес к мнению Рыжего на этот счёт, он вновь предпочёл его не озвучивать. Это, однако, не остановило нескромного англичанина, и он продолжал:

— Между прочим, наш хлипкий друг Учёный — надо отдать ему должное! — нашёл себе весьма и весьма привлекательную пассию! Вы, кстати, собираетесь её отдавать, или существует и альтернативный план? Кстати, несостоявшийся жених имел наглость ответить на наше последнее требование в достаточно наглой манере! Примерно так: «F… you, f… your mother and f… your dog too!» («Так и так тебя, твою мать и твою собаку!») Уверяю вас, подобное высказывание в отношении животного считается абсолютно неприемлемым на Британских островах!

Тут из леса раздалась очередная серия торжествующих павлиньих криков. Смена их тональности насторожила музыкальный слух конопатого выродка. Спустя секунду на его лице вновь появилось глумливое выражение:

— Профессор, хотите — режьте меня, но, по-моему, ваши соседи нашли наконец девушку своей мечты! Хотел бы я посмотреть на сцену этого массового совокупления! Правда, они могли решить, что девушкой будет и один из них! Но вы, имам, разумеется, не одобрили бы подобного даже в случае, если бы грехом содомским занимались тупые павлины!

Это стало последней хохмой Рыжего. Одним быстрым движением Профессор склонился к ноге, достал свой обсидиановый кинжал и вонзил его в сердце неверного. В течение нескольких секунд мозг Рыжего ещё продолжал работать, питаемый остатками посланной сердцем крови. В эти мгновения он отметил, что довёл-таки чокнутого араба до греха, и пожалел, что так и не сообщил Профессору о неприятностях, грозивших ему в подобном случае. Когда умирающее тело англичанина осело на землю, Профессор подошёл ближе, схватил его голову за волосы, отвёл назад и с наслаждением перерезал ненавистное горло. Раздался булькающий звук, и Рыжий упал белым лицом прямо в дымящуюся лужу собственной крови. Профессор молча вытер кинжал об одежду жертвы и удалился, оставив бездыханное тело трепливого генетика на попечение своих помощников. Те с невольным ужасом и уважением смотрели в спину уходящего предводителя. Воистину велик тот, кто может зарезать человека, даже не обрызгав его кровью свои одежды!

Глава 9

Бойцы антитеррористического подразделения Скотланд-Ярда, как и положено профессионалам из богатой страны, работали чётко и хладнокровно. Сначала они дождались, пока подозреваемый, условно названный «хиппи», окажется в одиночестве. На всякий случай они установили слежку и за его собеседницей, чтобы убедиться в том, что она вошла в свою гостиницу и не сможет стать свидетельницей происходящего. Лишь потом они осуществили операцию по захвату. Навстречу неспешно бредущему под уличными фонарями смутьяну выдвинулись двое оперативников, вполне сносно притворившихся уличными бродягами. Им удалось «вжиться» в образ, одевшись в специально изготовленные уличные лохмотья с вшитыми титановыми пластинами от пуль. Имелись в этих нарядах и замаскированные ремни для ношения оружия и прочих атрибутов охотников за преступниками: наручниками, перечным аэрозолем и радиостанциями. Для большей достоверности их одежду обработали особым составом, имитирующем вонь давно не мывшегося человека. Судя по шуткам их товарищей, картинно зажимавших нос, получилось вполне правдоподобно. Сзади «бродяг» страховала дополнительная пара оперативников. Эти с целью конспирации притворились уличными уборщиками мусора. Пожалуй, единственное, что всё же могло выдавать в остальном вполне естественно действовавших полицейских, были спортивная осанка и пружинистая походка людей, знающих, что от физической формы напрямую зависит жизнь и их самих, и товарищей по оружию.

Неизвестно, заметил ли эти особенности объект ночной охоты. «Бродяги» дружелюбно поприветствовали его и отвлекли внимание от «мусорщиков». Последние, неожиданно и бесшумно приблизившись сзади, виртуозно заломили ему за спину руки и попытались надеть наручники. И тут произошло нечто совершенно неожиданное. С виду тщедушный «хиппи», предположительно измученный тяготами жизни на улице, медленно, как цирковой силач, развёл руки так, что нападавшие оказались практически висящими на них. Они немало удивились не только физической силе подозреваемого, но и тому, что на его лице не было и следа гнева или страха. Он выглядел так, как будто ждал их появления. Казалось, что хотя «хиппи» и не испытывал особого восторга, он всё же не собирался устраивать сцен.

— Стойте! — твёрдо сказал он звучным и одновременно приятным голосом. — Я и так пойду с вами!

Но в этот момент не ожидавшие подобного поворота событий «бродяги» запаниковали и попытались прийти на помощь «мусорщикам», прыгнув на спину террориста. Тот как-то плавно повёл плечами и без видимого напряжения стряхнул с себя четверых мускулистых амбалов. Те, бряцая оружием и роняя наручники, разлетелись в стороны. При этом один из них влетел в витрину супермаркета. Раздался звон разбитого стекла, заверещал сигнал сработавшей сигнализации. В этот момент на месте происшествия появились первые зеваки — из числа тех бездомных, с которыми объект внимания спецслужб познакомился во время своего недолгого пребывания в лондонском Сити. Увидев, что немного ненормальный, но ужасно симпатичный и всегда готовый помочь Странник подвергается нападению незнакомцев, один из подошедших истошно закричал: «А-а-а!». Разогнавшись, он ринулся на не ожидавшего подобного поворота событий полицейского, приходившего в себя после столкновения с башнеподобным почтовым ящиком. Разумеется, если бы не фактор неожиданности, бомж не успел бы даже приблизиться к мастерам рукопашного боя, каковыми, несомненно, являлись члены группы захвата. Но ему повезло, и в возникшей суматохе бродяга смог одним удачным движением отрезать ухо оглушённого спецназовца самодельным, но очень острым ножом. Потерявший ухо полицейский наконец пришёл в себя и заорал благим матом, пытаясь зажать рукою рану, из которой обильно текла тёмная в свете уличных фонарей кровь. Это зрелище, разумеется, расстроило его товарищей, и они приготовились дать неожиданным помощникам подозреваемого достойный отпор. В их руках появились устрашающего вида боевые кинжалы и пистолеты с глушителями. Один из спецназовцев достал полицейский значок и громко скомандовал: «Полиция! Бросьте оружие и поднимите руки!» Бродяги несколько умерили свой пыл, но не собирались бросать ножи и разбегаться, пока их товарищ оставался в опасности. Из-за угла, визжа шинами на поворотах, появился фургон со спешащим на место происшествия полицейским резервом. Словом, простая, казалось бы, операция грозила принять масштаб нешуточного столкновения. И в этот драматичный момент вновь раздался голос Учителя: