Дэвид Линдсей - Путешествие к Арктуру Страница 26

Позже им встретилась стая, состоявшая из кусочков бледно-голубого желе, парящих в воздухе. Это были миниатюрные животные. Тайдомин поймала один кусочек и начала есть его как едят сорванный с дерева сочный персик. Маскалл, ничего не евший с самого утра, не замедлил последовать ее примеру. Сразу же какая-то электрическая энергия наполнила его тело, мышцы восстановили упругость, сердце начало биться тяжелыми, сильными, неторопливыми ударами.

– Похоже, пища и тело очень хорошо гармонируют в этом мире, – заметил он с улыбкой.

Она взглянула на него.

– Объяснение, возможно, не в пище, а в твоем теле.

– Это тело прибыло со мной.

– С тобой прибыла душа, но она тоже быстро меняется.

В одной рощице они натолкнулись на невысокое раскидистое дерево без листьев, но со множеством тонких гибких ветвей, походивших на щупальца каракатицы. Некоторые из этих ветвей быстро двигались. Между ними в необычной манере скакал пушистый зверек, немного напоминавший дикую кошку. Но в следующее мгновение Маскалл с изумлением понял, что зверек вовсе не скачет, а дерево перебрасывает его с ветки на ветку, как кошка перебрасывает пойманную мышь из лапы в лапу.

Некоторое время он с нездоровым интересом наблюдал за этим зрелищем.

– Какая ужасная смена ролей, Тайдомин!

– Видно, что у тебя это вызывает отвращение, – ответила она, подавляя зевоту. – Но лишь потому, что ты раб слов. Назови это растение животным и увидишь, что все происходящее естественно и приятно. А почему бы тебе не назвать его животным?

– Я знаю, что пока нахожусь в Ифдон-Мареете, я буду вынужден выслушивать подобное.

Они брели уже с час молча. День начал хмуриться. Легкая дымка окутала местность, а солнце превратилось в огромный красный диск, на который можно было смотреть, не щурясь. Навстречу подул прохладный сырой ветер. Вскоре стало еще темнее, солнце исчезло, и взглянув сначала на свою спутницу, а затем на себя, Маскалл заметил, что их кожа и одежда покрыты чем-то вроде зеленого инея.

Расщелин больше не было. Примерно в полумиле перед ними на фоне темного тумана двигался целый лес высоких водяных смерчей, медленно и грациозно вращавшихся в разные стороны. Зеленые светящиеся смерчи выглядели угрожающе. Тайдомин объяснила, что это вовсе не водяные смерчи, а движущиеся столбы молний.

– Тогда они опасны?

– Мы так считаем, – ответила она, пристально вглядывавясь в них. – Там идет кто-то, у кого, похоже, иное мнение.

Среди смерчей, полностью окруженный ими, медленной ровной спокойной поступью, спиной к Маскаллу и Тайдомин, шел человек. В его внешности было что-то необычное – его фигура казалась необычайно отчетливой, объемной и реальной.

– Если там опасность, его нужно предостеречь, – сказал Маскалл.

– Кому вечно не терпится учить, сам ничему не научится, – холодно ответила женщина. Она удержала Маскалла рукой и продолжала наблюдать.

Основание одного из столбов коснулось человека. Он остался невредим, лишь резко обернулся вокруг, будто впервые заметил близость этих смертельных вальсирующих смерчей. Затем он выпрямился во весь рост и вытянул обе руки над головой, как ныряльщик. Похоже, он обращался к столбам с речью.

У них на глазах электрические смерчи разрядились серией громких взрывов. Незнакомец стоял один, невредимый. Он опустил руки. В следующее мгновение он заметил Маскалла и Тайдомин и остановился, ожидая пока они приблизятся. По мере приближения его живописная четкость становилась все более заметной; казалось, его тело состояло из какой-то субстанции, более тяжелой и плотной, чем обычная материя. Тайдомин выглядела рассеянной.

– Должно быть, это человек из Санта. Я не встречала никого, похожего на него раньше. Это для меня великий день.

– ОН должно быть очень важная личность, – пробормотал Маскалл.

Они уже подошли к нему. Высокий сильный бородатый человек был одет в рубашку и штаны, сделанные из шкур. Он стоял спиной к ветру, и зеленый налет на его лице и руках превратился в стекающую влагу, сквозь которую можно было различить его естественный цвет, светло-серый. Третьей руки не было. На них смотрело грубое хмурое лицо с выступающим подбородком, на котором вперед торчала борода. На лбу вместо сорба виднелись две плоские мембраны, похожие на рудиментарные глаза. Эти лишенные выражения мембраны каким-то странным образом придавали дополнительную живость расположенным ниже суровым глазам. Когда их взгляд остановился на Маскалле, тот почувствовал, будто его мозг тщательно исследуют. Человек был не молод, но и не стар.

Его физическая отчетливость превосходила природу. По контрасту с ним любой предмет по соседству выглядел неясным и размытым. Личность Тайдомин вдруг стала тусклой, схематичной, лишенной значения, и Маскалл понял, что и с ним дела не лучше. Странное, все убыстряющееся пламя побежало по его венам.

Он повернулся к женщине.

– Если этот человек идет в Сант, я присоединюсь к нему. Теперь мы можем расстаться. Без сомнения, на твой взгляд уже давно пора.

– Пусть Тайдомин тоже идет.

Слова прозвучали на грубом чужом языке, но Маскалл понял их, как если бы говорили по-английски.

– Ты знаешь мое имя и также знаешь мой пол, – спокойно сказала Тайдомин. – Войти в Сант для меня смерть.

– Это старый закон. Я носитель нового закона.

– И его признают?

– Старая кожа трескается, под ней незаметно образовалась новая, пришло время менять кожу.

Разразилась буря. Они стояли и разговаривали, не замечая хлещущего зеленого снега и сильного холода.

– Как тебя зовут? – спросил Маскалл, сердце которого сильно билось.

– Меня зовут Спейдвил, Маскалл. Ты, пересекший темный океан космоса, будешь моим первым свидетелем и последователем. Ты, Тайдомин, дочь презренного пола, второй.

– Новый закон. Но в чем он?

– Пока видит глаз, какой смысл уху слышать?... Подойдите ко мне, вы, оба!

Тайдомин, не колеблясь, подошла к нему. Спейдвил прижал свою руку к ее сорбу и держал так несколько минут, стоя с закрытыми глазами. Когда он ее убрал, Маскалл увидел, что сорб превратился в две мембраны, как у самого Спейдвила.

Тайдомин выглядела потрясенной, некоторое время она молча оглядывала все окружающее, видимо проверяя свой новый дар. Затем в глазах ее появились слезы и склонившись, она схватила руку Спейдвила и торопливо поцеловала ее много раз.

– Мое прошлое было плохим, – сказала она. – Многим я принесла зло, а добро – никому. Я убивала – и хуже. Но теперь я могу все это отбросить и смеяться. Ничто не может повредить мне. О, Маскалл, мы оба были глупцами!

– Неужели ты не раскаиваешься в своих преступлениях? – спросил Маскалл.

– Оставь прошлое в покое, – сказал Спейдвил. – Его изменить нельзя. Лишь только будущее принадлежит нам. Свежее и чистое, оно начинается с этой самой минуты. Почему ты колеблешься, Маскалл? Ты боишься?

– Как называются эти органы и каково их назначение?

– Это зонды, они – врата, открывающиеся в новый мир.

Маскалл без дальнейших колебаний позволил Спейдвилу закрыть его сорб.

Железная рука еще давила на его лоб, а новый закон уже тихо заполнял его сознание, как плавно бегущий поток чистой воды, который ранее преграждала его упрямая воля. Этим законом был ДОЛГ.

12. СПЕЙДВИЛ

Маскалл обнаружил, что новые органы не действовали сами по себе, а лишь усиливали и изменяли другие его чувства. Когда он пользовался глазами, ушами, ноздрями, те же предметы представали перед ним, но оценивал он их по-иному. Ранее весь внешний мир существовал для него; теперь он существовал для этого мира. В зависимости от того, служили предметы его целям или гармонировали с его природой, либо наоборот, они были приятны, либо вызывали болезненное ощущение. Слова «удовольствие» и «боль» просто потеряли смысл.

Спейдвил и Тайдомин наблюдали за ним, пока он знакомился со своим новым взглядом на жизнь. Он улыбнулся им.

– Ты абсолютно права, Тайдомин, – сказал он бодрым, веселым голосом, – мы были глупцами. Все время мы находились так близко к свету, и не догадывались об этом. Вечно погруженные в прошлое или будущее – и все время не обращали внимания на настоящее, а теперь оказывается, что кроме настоящего жизни вообще нет.

– Благодари за это Спейдвила, – ответила она громче обычного.

Маскалл взглянул на темную четкую фигуру.

– Спейдвил, я теперь намерен следовать за тобой до конца. Меньшего я сделать не смогу.

На суровом лице не появилось ни единого признака удовлетворения – ни один мускул не расслабился.

– Смотри, не потеряй свой дар, – сурово сказал Спейдсвил. Заговорила Тайдомин.

– Ты обещал, что я войду с тобой в Сант.

– Вверь себя истине, а не мне. Ибо я могу умереть раньше тебя, но истина будет сопровождать тебя до самой смерти. Однако пойдем вместе, все втроем.

И едва эти слова слетели с его губ, он повернулся лицом навстречу мелкому летящему снегу и тронулся в путь. Он шел широким шагом. Тайдомин приходилось почти бежать, чтобы не отстать от него. Все трое шли рядом; Спейдвил посередине. Туман был таким плотным, что взгляд не проникал и на сотню ярдов. Зеленый снег покрывал землю. Пронизывающий холодный ветер порывами дул с высот Санта.