Шарон Ли - Агент перемен Страница 5

– Поднимаемся на два этажа, – тихо произнес он, направляясь к раздвижным дверям.

Мири шла следом, отстав на полшага. Она позволила ему вызвать лифт, войти в него первым и выйти, когда кабинка остановилась.

Коридор оказался немного темнее, чем вестибюль внизу, и Вал Кон приостановился, а потом двинулся дальше. Мири решила, что он прислушивался. Он повернул голову из стороны в сторону, и в развороте его плеч немного убавилось напряженности. Нелепый ключ он вставил в скважину второй двери слева.

Дверь отъехала в сторону, и в квартире загорелся свет. Они перешагнули через порог. Мири остановилась в проеме, опуская руку к пистолету.

Дверь за спиной со вздохом закрылась.

Пройдя в комнату, Вал Кон обернулся, приподняв одну бровь и демонстрируя развернутые ладони.

– Я ничего плохого тебе не сделаю. – Он опустил руки. – Я слишком устал.

Она осталась на месте, осматривая комнату.

Перед ней из большого окна открывался вид на ночной город. Рядом стоял просторный диван с подушками, напротив него – два мягких кресла и стол. Справа оказалась омнихора с закрытой от пыли клавиатурой. Еще правее закрытая дверь, окруженная высокими, до потолка, стеллажами, уставленными коробками с записями и коммуникатором: островок повседневности.

Влево тоже уходили полки, полные кассет, перемежаемых изредка статуэтками и безделушками. Дальше был бар с двумя мягкими табуретами – и еще одна закрытая дверь. Еще дальше, позади округлой арки, поблескивал кухонный кафель.

– Довольно шикарно для суперкарго.

Он пожал плечами.

– Торговец был удачливым.

– Гм. – Она небрежно указала за спину. – Там – единственный выход?

Он наклонил голову в сторону окон, прошел направо, открыл дверь и поманил ее к себе.

Спальня – с кроватью, которая сгодилась бы и для небольшой оргии, – соединялась с ванной, предназначенной как для влажного, так и для сухого мытья и снабженной автокамердинером для ухода за одеждой. Окон здесь не было.

Она вышла обратно, и Вал Кон провел ее через центральную комнату ко второй двери – за ней оказалось зеркальное отражение первой спальни с такой же ванной.

В кухне имелось довольно высоко расположенное оконце и еще одна дверь.

– За ней – технический коридор, который выходит в другой, а тот заканчивается у лестницы, которая…

– Приведет меня в подвал? – предположила она.

Он улыбнулся и вернулся в центральную комнату.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Еще как! Но сначала приму душ. А потом буду спать – часов двенадцать. Или, может, сначала выпью, а потом приму душ. Кинак, – добавила она в ответ на его вопросительный взгляд, назвав напиток наемников.

Он нахмурил брови, просматривая меню.

– Похоже, бар очень неполон, – извиняющимся тоном сказал он. – Могу я предложить земного виски?

– Виски? – переспросила она изумленно.

Он кивнул, и она осторожно устроилась на одном из табуретов.

– Виски вполне годится, – сказала она. – Льда не клади. Ощущение блаженства разбавлять не следует.

Он нажал кнопку – и передал ей тяжелую стеклянную стопку, наполовину заполненную янтарной жидкостью.

Прикрыв глаза, она сделала маленький глоток и неподвижно застыла на несколько мгновений, после чего испустила вздох глубочайшего удовлетворения.

Вал Кон ухмыльнулся и ввел в бар свой выбор.

– Что это?

Она уже снова открыла глаза.

Он покачал бокал с тонкой ножкой, где заколыхалась бледно-голубая жидкость.

– Алтанийское вино, мисравот.

– Так здесь выбор ограниченный, да?

– Не такой уж плохой для квартиры, которую сдают внаем.

– Ну, что ж, – согласилась она, разыгрывая сцену со всей серьезностью. – Когда соберешься покупать квартиру, не забудь о том, какие уцененные бары постоянно пытаются всучить. Пусть на нем золотыми буквами напишут «люкс» и заправят пшеничным спиртом.

– Буду помнить, – серьезно пообещал он, обходя бар по дороге к окну.

Однако он остановился, не дойдя до него, и вместе этого устроился на угловом диване, чуть было не вздохнув, когда мягкие подушки приняли в себя его тело. Отпив вина, он все-таки вздохнул. Голова у него болела ужасно.

Позади двигалась Мири. Он опустил голову на подушку. Держа стопку в руках, она прошла мимо дивана на почтительном расстоянии, обошла кресла и приблизилась к окну сбоку. Стоя чуть в стороне, она стала смотреть на улицу, время от времени умело отхлебывая виски.

Он вдруг понял, что Мири очень устала. Неизвестно, сколько времени она провела в бегах. А он слишком устал, чтобы задавать ей новые вопросы. Он полуприкрыл глаза. Попытку довериться другому человеку трудно делать на фоне головной боли и усталости.

Она отвернулась от окна, и на ее лице промелькнуло изумление, когда она увидела, как он сонно растянулся на подушках, закрыв глаза длинными ресницами, открыв шею.

«Она видит мою уязвимость», – подумал он, и эта фраза нашла какой-то отклик в его гудящем от боли черепе. Он повернул голову и открыл глаза.

– Я совсем выжата, – тихо сказала она. – Где мне спать?

Он махнул рукой.

– Выбирай.

Спустя секунду она кивнула и пошла направо. Дойдя до двери спальни, она обернулась и посмотрела на него.

– Спокойной ночи.

И исчезла раньше, чем он успел ответить.

Когда дверь закрылась, он вздохнул и сделал большой глоток вина. Ему тоже следовало бы отправляться спать.

Вместо этого он быстро встал и подошел к окну так, как это сделал бы свободный человек. Он смотрел в окно так, словно находился в безопасности и не ожидал нападения врагов.

Улица была ярко освещена и пустынна. Легкий ветерок время от времени начинал трепать какой-то кусок пленки.

«Как хорошо, – подумал он, – что это место не обнаружили. Мне нужно отдохнуть, нужно какое-то время не быть О'Грейди, Филлипсом или еще кем-то. Нужно время побыть самим собой».

Он поднял руку, чтобы расчесать пальцами прядь, упавшую ему на лоб, и в мгновение болезненного озарения узнал этот жест как свой собственный. Неожиданно в его поле зрения возник Контур, заслонив собой улицу. ВВЗ была 0,96. ВЛВ мерцала, дергалась – потом на секунду вспыхнула твердой цифрой 0,89, а потом погасла.

Он проглотил вино и снова откинул волосы со лба. Вал Кон йос-Фелиум, Клан Корвал. Приемыш Клана Средней Реки… Он мысленно произнес все слоги своего среднереченского имени, словно это было заклинание, с помощью которого можно было отогнать нежеланные мысли.

Перед ним возникло лицо жены Терренса О'Грейди. Оно то расплывалось, то снова становилось четче под раскаты назойливой музыки из бара, где этим вечером сидели они с Мири Робертсон.

Он допил бокал одним глотком, недостойным такого вина. Сколько лиц он запомнил, сколько личин переменил за последние три года? Сколько жестов он заучил, а потом отбросил вместе с именами и лицами возлюбленных, родителей, детей, кошек и собак?

Скольких людей он убил?

Он резко отвернулся от окна и пошел искать омнихору на ощупь, точно слепой.

Стоило ему прикоснуться к пластине – и клавиатура зажглась. Он отыскал у себя в голове отзвуки мелодии из бара, подхватил ее пальцами и решительно бросил в омнихору, прогоняя лицо женщины, которая была не его женой, заменяя его картиной песни.

Пальцы секунду бегали вверх и вниз по клавиатуре, потом снова нашли резкий ритм и наполнили им комнату. В голове болезненно отозвалось эхо, руки сбились – потом снова стали двигаться уверенно. Он правой поймал ритм, а левой начал заплетать вокруг него мелодию. Прибавил темп, нашел намек на более давний ритм, перешел на него – вот так…

Его правая рука секунду держала ритм, перемещая паузы и диапазоны, усиливая звук. Видения отступили. Сила музыки прогнала в беспокойное повиновение, в чуткий сон имена мертвецов, которых он знал, и лица тех, кто умер безымянными.

К нему пришло новое озарение, которое чуть было не потерялось в вихре музыки: этот талант принадлежал Вал Кону йос-Фелиуму, был усвоен и отточен ради радости, а не по необходимости.

Навязчивый ритм стал замедляться, сменяясь новым. Он заиграл то, что нашли его пальцы, и понял, что играет плач с планеты, на которой оказался в начале своей карьеры разведчика. Он украсил этот плач, урезал его до самого костяка, еще больше его замедлил; доиграл его до конца – и обнаружил, что его руки замерли.

Звук еще на несколько секунд задержался в воздухе, пока инструмент расставался с погребальным песнопением, и Вал Кон уронил голову на стопорную дощечку. Он был опустошен. В нем не осталось чувств.

«Спать, – подумал он с кристальной ясностью. – Отдых. Сию минуту».

Он встал – и она оказалась здесь, незнакомка, которая спасла ему жизнь. Она стояла у открытой двери спальни – распущенные рыжие волосы, без пистолета, с развязанной шнуровкой. Ее серые глаза смотрели прямо на него. И выражение на ее лице не было ему знакомо.

Она слегка поклонилась ему, сложив руки по земному обычаю.