Вадим Волобуев - Кащеево царство Страница 25

– Да ты сам сатана! – возмутился Сбыслав. – Неужто и впрямь хочешь погубить человека?

– Он уж сам себя погубил, с адовым воинством спевшись. Лучше бы ему мёртвым быть, чем в челядинах у лукавого. – Священник присел на корточки, отстранил Сбышека. – Ну-ка, дай гляну. – Подняв большим пальцем левое веко поповича, приложил ладонь к его лбу. Потом проворчал: – Небось не окочурится…

– Оставь ты его, батюшка. Не бери грех на душу, – попробовал охолодить ретивого попа Яков Прокшинич, положив кулаки на скрещенные колени.

– А ты-то ему брат, что ли? – рявкнул вдруг с другой стороны чума Савелий Содкович. – Ишь ты, гнездовище поганое тут свил, ходатаями обзавёлся… Вижу, не одно корневище выдёргивать надо, а весь огород пропалывать.

Ум за разум зашёл у Савки. Не знал он более, кто друг, а кто враг, везде крамолу мыслил, везде находил тайное недоброжелательство. Оттого и готов был лаять на всякого, не соразмеряясь со знатностью рода. На Якова же особенный зуб имел, поелику затаил обиду после размолвки с ушкуйниками. И теперь вот, радуясь втайне беде Моислава, другого своего неприятеля, стеной встал за правду отца Иванко.

Лишь немного изменился в лице Яков Прокшинич, услыхав такую дерзость. Перекатил желваками и бросил будто между прочим:

– Грозить нам вздумал? Смуту сеешь? Не пора ль и за тебя взяться? Чтоб не болтал чего не попадя…

Окаменел Савка при таких речах. Ведал прекрасно, что Яков зазря сотрясать воздух не будет. Раз сказал – значит, сделает. Но ярость, отхлынув было, вновь вскипела, затопив рассудок.

– Сговорились? – выкрикнул он. – Извести меня вздумали?

Боярин ничего не ответил ему, только смотрел неотрывно и будто размышлял о чём-то. Савка не выдержал этого взора, сорвался с места и выскочил из чума. А Моислав, лёжа на шкуре, вдруг засмеялся сквозь кашель и, давясь слюной, проговорил:

– Вила – добрая дева. Красивая – глаз не отвесть, и нраву покладистого. Счастлив тот, кого она полюбит.

Все тут же забыли о Савке и удивлённо уставились на поповича.

Кулькатли вышел к берегу реки и увидел Ящера. Зверюга чинно плыла по непроглядно чёрной воде, даже не поднимая волн, словно резала масло. На выпуклой хребтине, крепко ухватившись за длинные усищи чудовища, сидел русский демон. Шаман, хоть никогда его не видел, узнал демона сразу. Внешне – обычный человек: смиренное лицо, изящная бородка, длинные волосы. Но чувствовалось, что внутри у него сила затаилась невероятная – иначе как бы сумел он укротить грозное создание? Крестос тоже заметил пама. Слегка натянув левый ус чудовища, направил Ящера прямиком к Кулькатли.

– Ты – храбрый человек, и я ценю это, – произнёс Крестос безо всяких вступлений. – Но увы, ты пребываешь в заблуждениях и не хочешь от них отказаться. Меня это весьма печалит.

– Зачем ты поработил глотателя солнца? – задиристо вопросил пам. – Ради власти над миром? Или ради тщеславия?

– Тебе этого не понять, – кротко ответил демон. – Мы мыслим по-разному.

– Ты – тщеславен и горд, но мне нет дела до этого. Освободи Ящера, и я пройду к русскому шаману. Больше мне ничего от тебя не надобно.

– Что тебе до русского шамана? Неужто ты думаешь, что если отнимешь у него душу-лебедя, то этим поможешь её обладателю?

– Я не хочу с тобой спорить. Ты – враг мне, и я изгоню тебя.

Крестос сокрушённо посмотрел на него.

– Тебе не победить меня. Каждая твоя победа будет равна поражению.

Кулькатли засмеялся.

– Ты не запутаешь меня своими речами. Я плюю на них, – шаман набрал слюны и харкнул в сторону демона.

И тут же в клубящемся кровавом небе закружились сотни странных существ со множеством крыльев. Поднялся ветер, засверкали молнии, существа пчелиным роем зависли над Ящером и приготовились напасть на шамана. На округлых телах их захлопали ресницами огромные глазища. Но и Кулькатли был не лыком шит. Быстро пробормотав заклинание, он поднял руки и громогласно призвал к себе посланцев Сорни-Най. Те немедленно явились во всей своей мощи: сотни и тысячи крылатых собак и львов, огромных лосей и медведей, а впереди, с луком и стрелами – великий охотник Пера. Силы добра и зла несколько мгновений созерцали друг друга, затем Крестос промолвил:

– Я не буду тягаться с тобою, шаман. Ты и так обречён, как и весь твой мир. Иди, спасай белого лебедя. Я даю тебе дорогу.

Демон подал знак рукой, и его приспешники мгновенно разлетелись, пропав в небесах. А сам он потянул Ящера за ус и поплыл прочь, даже не оглянувшись на воинство югорского пама.

– Трус! – крикнул ему вослед разъярённый Кулькатли. – Ты – не демон, а просто злобный пакостливый дух.

Он перевёл взор на недвижимые чёрные воды и задумался. Как ему перебраться на тот берег? Крестос удрал, не дав возможности оседлать Ящера, и теперь шаман был в затруднении. Он обернулся к духам, посланным Сорни-Най, спросил:

– Сумеете ли вы перенести меня на тот берег?

Те в страхе отпрянули от него, охотник Пера ответил:

– На ту сторону нам ход закрыт. Мы – жители горнего мира.

– Вот незадача, – огорчился пам. – Как же мне быть?

И тут, словно отвечая на его вопрос, из воды показалась голова старика. Вместо кожи у него была чешуя, а вместо волос – зелёные водоросли.

– Я помогу тебе, шаман, – пророкотал он.

– Кто ты? – испуганно промолвил Кулькатли.

Старик усмехнулся.

– Когда-то я был повелителем солёных вод. Куль-отыр принимал меня как почётного гостя. Но потом явился Крестос, и люди перестали поклоняться мне. Даже Ящер, на котором я в прежние времена обходил свои владения, покинул меня.

– Ты – вакуль? – со страхом спросил шаман.

– Так меня называют здесь, – согласился старик.

– Если ты перенесёшь меня на тот берег, я окроплю в твою честь рыбьей кровью все святилища Югры.

– Что ж, это утешит меня в печали. Однако не будем долго говорить. Душа, которую держит в руках русский шаман, теряет силы и вскоре покорится ему.

Вакуль поднял над водой железный трезубец и протянул его к шаману.

– Стань снова вороном, югорский пам, и я перенесу тебя через реку мёртвых.

Кулькатли обратился в чёрную птицу и вспорхнул на срединный зубец. Держа своё оружие над водой, морской повелитель устремился к теряющемуся в чадных клубах далёкому берегу. Перебравшсь через реку, Кулькатли слетел с трезубца и, обернувшись человеком, сказал вакулю:

– Помощь твоя не останется без награды. Скоро все святилища Югры закурятся дымами в твою честь.

– Действуй, пам. И да сопутствует тебе удача.

Кулькатли зашагал по каменистой земле, вглядываясь в тучи клубящегося дыма вокруг. Можно было подумать, что неподалёку бродит огненное чудовище Гондырь – до того густой стоял дым. Шаману было жарко, одежда прилипала к телу, пот стекал по шее и лбу. Он не знал, где будет искать русского жреца, но верил в пророческий дар богини, которая, конечно, не стала бы гонять зазря югорского гостя. И действительно, дымные тучи скоро рассеялись, и Кулькатли узрел перед собой бородатого человека в малице и шерстяных портах, с лебедем в руках. Человек выкручивал птице шею, бил по телу, а лебедь заполошно махал крыльями и норовил цапнуть истязателя клювом.

– Отпусти птицу, – повелительно произнёс Кулькатли. – Она больше не твоя.

– А ты кто таков? – удивился бородач.

– Я – посланец Зарини, пришедший сюда, чтобы отобрать у тебя эту душу.

– Поздно ты явился, посланец. Душа эта уже подчинилась мне, и ты бессилен против этого.

Кулькатли презрительно рассмеялся.

– Твой ничтожный бог тоже говорил мне это. Но стоило явиться войску Сорни-Най, как он испугался и бежал, не принимая битвы. Даже околдованный им Ящер не помог ему.

– Ты лжёшь! – выкрикнул жрец. – Мой бог куда сильнее всех твоих демонов.

– Тогда объясни мне, как я попал на этот берег, – усмехнулся Кулькатли. – Ведь твой бог неустанно следит, чтобы никто не смог переправиться через реку. Как же мне это удалось?

Русский шаман растерялся.

– Я не знаю… Может, это какое-то испытание?

– Ты проиграл, славянин. Смирись с этим. – Пам протянул руки и поманил к себе птицу. – Лети ко мне, белый лебедь. Этот человек больше не властен над тобой.

Птица вывернулась из лап жреца и, подлетев к шаману, опустилась возле его ног.

– Не уйдёшь, зараза! – выкрикнул новгородец, бросаясь следом. Но пам выставил ладонь в предостерегающем жесте.

– Стой, русич. Не приближайся. Порчу наведу – всю жизнь маяться будешь.

Жрец остановился.

– Не верю я твоё колдовство, – неуверенно промолвил он. – Моя сила завсегда больше твоей будет.

– Раз не веришь, чего ж тогда стоишь? Давай, сделай ещё шаг – и увидишь, что произойдёт.

Жрец колебался. С одной стороны, он не хотел признавать своё поражение, с другой же – был смущён лёгкостью, с которой соперник вырвал у него птицу. По рукам его пробегала дрожь, ладони готовы были сжаться в кулаки. Он хмуро глядел то на лебедя, то на шамана, и не знал, как поступить. Кулькатли разрешил его сомнения.