А. сразу начал раскидывать какой-то хлам в одном из пролётов, и я увидел, что под землю уходит лестница, некоторые её ступеньки провалились, перил тоже не было. Я поставил палатку, куда мне указал А., он мне запретил разводить костёр, сказал, что оно не любит огня. Не скажу, что я боялся увидеть, как ночью выползает это из подвала и подлетит, или подползёт к нам, но всё равно тревога у меня была. Но А. сказал, что в подвале никого нет, это для нас. Мы с ним прошли вокруг старого завода, и он прикрепил по контуру какие-то палочки, мне объяснил, что это мы как бы метим свою территорию. Когда стемнело, мы просто сидели с ним на какой-то металлическом банке, и не разговаривали. Он мне сказал, что ему надо сосредоточиться. Сосредотачивался он почти час. Потом он достал из своего рюкзака истрёпанную маленькую книжку, полистал её, и сказал: «Вроде, всё как надо сделали». Когда стемнело, он насыпал на ровную площадку этот сарошный песок, который был с блестящим желтоватым отливом, и сразу запахло, как в лавке старьёвщика. Он взял толстый обрубок какой-то палки, снова открыл свою маленькую истрёпанную книжку, и сделал несколько прямых линий, располагая их перпендикулярно друг к другу. Линии висели на песке, словно барабанные палочки. Посреди нарисовал треугольник. Потом он сказал мне, чтобы я взял свой спальник, потому что будет холодно, и мы спустились в подвал. Затхлый запах подвала у меня вызвал приступ тошноты, но я сдержался, радуясь, что я спустился сюда голодным. Он велел мне сесть и молчать. Я нашёл пару кирпичей и сел на них. А.сел прямо на пол. Я начал дремать, когда услышал неприятный щелкающий звук. Я посмотрел на А., он прижал палец к своим губам и покачал головой. Холод окутал нас, потолок над нами покрылся инеем. Я дрожал, и это было не только от холода. Наверху началась какая-то возня, раздался утробный звук, от которого я вздрогнул, но потом на минуту установилась тишина. Но тут я услышал, как кто-то быстро начал пиршество, и тут меня конкретно начало трясти. А. смотрел на меня таким холодным и неживым взглядом, и в нём я прочитал свой приговор. Он поднял руку, и этим жестом буквально пригвоздил меня к месту. А наверху раздался вздох и снова щелкающий звук, но теперь он удалялся. А. схватил меня за руку и потащил наверх. Краем глаза я увидел, что наша палатка была смята. На площадке, которую А. засыпал песком, были следы, которые мне очень напоминали змеиные. А посредине площадки была какая-то слизистая масса, которую А. собрал в руки, потом подошёл ко мне и приказал есть. Я замотал головой и начал от него пятиться. Он одним прыжком оказался возле меня, сбил меня на пол, придавив всем телом, и одной рукой открыл мне рот, вывалил мне эту вонючую массу прямо в горло. Потом держал мне рукой нос и рот, пока я не проглотил её. Я провалился в какую-то чёрную яму. Проснулся я утром в своей палатке, у меня болела голова, плечи, перед глазами стояла страшная картина вчерашнего пиршества какой-то твари, и то, что А. меня заставил проглотить. Меня передёрнуло от отвращения. Я выполз из палатки, и увидел, что А. сидит возле небольшого костра, и там у него дымится в котелке чай. Я сел рядом, ничего не спрашивая и ничего не говоря. Я и так всё понял. Я не хочу быть зверем, я не хочу всю жизнь провести с какими-то страшными тварями. А. начал мне говорить, что это последний ингредиент, и он добывается именно так, больше ничего страшного со мной не случится. А я слушал его и думал, как раньше я не видел такие очевидные вещи, как мог стремиться к тому, что вообще противно человеческой природе. Захотел вечной жизни. А зачем мне такая вечная жизнь? Я оборвал его на полуслове, сказав, что мы собираемся и едем домой. И что мне надо подумать. Надо отдать ему должное, но он не стал дальше настаивать на своём, просто согласился со мной, и сказал, что это мой выбор, и он примет любое решение, которое я приму. И чтобы всё забылось, и мы остались друзьями, готов мне сделать подарок, чтобы я привёл в порядок свои мысли, своё здоровье. И спросил меня, понравилось ли мне на турбазе Весенняя, где я был в прошлом году. Я ответил, что мне там понравилось. Он пообещал мне путёвку недели на две купить. Я согласился. Я отдохну, разложу по полочкам все свои мысли в голове, а когда приеду, тогда будем думать, чем нам дальше заняться. Может, опять в Молёбку поедем. Будем наблюдать за летающими тарелками.
На этом записи Славы заканчивались. Тот, кто записал свои наблюдения в дневник после Славы, в отличие от него, не пускал в записи какие-либо эмоции. Просто записывал температуру, давление, изменения, которые происходили с организмом Славы. А они происходили каждый час. Мы с Игорем думали, что Слава сначала спрятался в норе, а потом убежал к Каменному Медведю, а потом в пещеру Орлец. Но оказалось, что Слава был сначала у Каменного Медведя, потом в пещере, потом в норе, а потом снова в пещере. Не понятно, зачем нужен такой сложный маршрут человеку, которому было больно передвигаться, так как у него были вывернуты все суставы.
Мы с Сакатовым, дочитав дневник, молча смотрели на него, долго не начиная разговор. В доме у хозяйки что-то упало, и я вскрикнула от неожиданности. Алексей Александрович тоже вздрогнул, потом поднял глаза на меня и проговорил:
— Значит, Слава не добровольно пошёл на последний свой ритуал. Это «А» провёл его, вопреки желанию Славы. Но зачем тогда Слава привёз коготь с собой? Зачем он пошёл к Каменному Медведю? Или «А» снова нашёл слова, чтобы убедить его в правильности намеченного ранее плана?
— А может «А» не слова нашёл? — Предположила я — Я ведь возле Каменного Медведя почувствовала, что там было задействовано колдовство. А Слава уже прошёл всю подготовку, и последний ингредиент тоже сыграл свою роль. И что это за существо, которое отрыгнуло то, что было необходимо для завершения превращения?
— Это демон, слуга Барбатоса, про которого мы прочитали в дневнике. Пещерный демон. Не знаю, что он там сожрал, но эти демоны не поедают людей. Они могут их покалечить, это да. Может, только в исключительных случаях. Как этот. Этот Барбатос относится к верхушке демонов-управителей ада. Но
