Ведьма - Юлия Мартыненко Страница 60

Брат же невесты, не обращая ни на кого внимание, смачно ел и пил. Он крикнул, чтобы баянист завел праздничную мелодию, и, немного насытившись, стал вести разговор с Николой.

– Что же ты, братец, не весел? Иль ты несчастлив, что получил в жены такую редкую красавицу и умницу?

– Счастья моего не описать словами, – серьезно ответил Никола, пытаясь заглушить неприязнь к шурину самогоном.

– Тогда поцелуй невесту! Горько! – пробасил Всеволод.

Все гости разом закричали «Горько». Николаю казалось, что Всеволод то ли подшучивает над ним, то ли всерьез пытается вывести на откровения.

– Расслабься, Никола! – молвил Сева. – Ты ждал этого дня долго, ведь так?! Зачем же обращать внимание на всякие мелочи. Пусть мое появление будет счастливым знаком. Знаешь, не так давно присутствие на свадьбе колдуна считалось почетным. Если колдун веселился на празднике, то и дальнейшая жизнь молодоженов была веселой.

– Так ты колдун, значит? – спокойно произнес Никола, хотя внутри у него разгорался пожар.

– Почему бы и нет, – смешливо ответил Всеволод. – Но тебе об этом беспокоиться не стоит. Не я твои узелки вяжу, не мне их развязывать. Забудем старое, Никола, я сегодня пришел погулять да выпить хорошенько. Завтра же на рассвете я уеду, и ты больше меня не увидишь.

Пока Всеволод говорил, Руслана опасливо посмотрела на него. Этот взгляд уловил Сева и шаловливо подмигнул ей. Затем он встал, и снова взбодрив баяниста горячительным питьем, пустился в пляс. К нему присоединились несколько веселых мужиков и женщин.

Никола, который принимал рюмку за рюмкой и не хмелел, крепко схватил руку жены и внимательно посмотрел ей в глаза. В этот раз она не улыбнулась, а с долей равнодушия сказала:

– Всеволод прав. Это наш праздник, пойдем танцевать.

Весь день Всеволод пьянствовал, ел с завидным аппетитом и от души веселился. Он закружил в танце не одну девицу, и не раз поймал на себе угрюмые взгляды парней и отцов, желающих поставить чужака на место. Но никто не решался ни то, чтобы осуществить это, но даже и упрекнуть великана. Руслана весело танцевала вместе с братом, и все время просила мужа составить ей компанию. С неохотой соглашался Никола на танцы. Он, по большей части пил, поэтому к вечеру его глаза покраснели и заблестели, то ли от алкоголя, то ли от злости, душившей его, то ли еще по каким причинам.

Когда праздник подходил к концу, все уже были прилично пьяные и уставшие. От напряжения, с которого начиналось праздничное гуляние, не осталось почти и следа. Всеволод умудрился обаять даже тех, кто первоначально считал его врагом. Он добродушно пожимал руки мужиками и отвешивал скромные комплименты молодым девицам и женщинам постарше. Всеволод успел порассуждать на ученые темы с Тихоном Гордеевичем, поговорить с кузнецом и мельником, и даже перекинуться парой фраз с Федором Нравовым, покинувшим гуляние слишком рано. Тем, кто уже не мог стоять на ногах, он помогал залезть в повозку, развозившую людей по домам.

В один момент, когда гостей осталось немного, а Руслана ненадолго отлучилась в дом, Всеволод придвинулся к Николе и трезвым голосом сказал:

– Поговорим, Николай Николаевич.

Никола, не имея особого желания разговаривать с шурином, все же отказать ему не мог. Он и сам, к тому времени прилично пьяный, готов был высказать свежеиспеченному родственничку все, что хранил на сердце.

– Николай Николаевич, не представляю, чем я так успел обидеть тебя, что весь день ты смотришь на меня сердито. Если есть между нами какие недомолвки, скажи мне не таясь. Я человек не обидчивый, а тем более злиться на дорогого зятя не стану.

Николай, выслушав Всеволода, ответил хриплым голосом:

– Ты, наверное, уже знаешь Сева, что Николай Афанасьевич и Авдотья Петровна скончались прошлым летом сразу после твоего отъезда. Они умерли быстро и неожиданно. Никогда мой отец не жаловался на здоровье, и вдруг у него случился сердечный удар. Мать померла несколькими днями позже в постели. Она была подавлена уходом отца, но ничего не предвещало ее смерти.

– Наслышан, Никола, – с грустью в голосе сказал Всеволод. – Соболезную твоей потере, потому как твои родители были ко мне и Руслане очень добры.

– Так вот, – продолжил помещик, – отцу стало дурно после того, как он увидел испорченное пшеничное поле. До этого случилась странная история с нашей поварихой Лизой и горничной, потерявшей голос. И все это после твоего прихода в село, Сева. Никогда в Каменке не было столько бед, сколько произошло прошлым летом.

– Так ты меня обвиняешь? – Всеволод усмехнулся и налил по рюмкам еще наливки. – Эх, Николай Николаевич. Я готов отдать руку на отсечение, чтобы доказать, что никогда не желал вашей семье, или кому-то еще в Каменке зла. Ты очень умный, начитанный и воспитанный молодой человек. Многие в городе позавидовали бы твоей внешности и образованности. Но я человек свободный, с ранних лет привыкший к кочевому образу жизни. Где бы я ни был, всегда встречал и счастье, и горе. Они неразлучны, и являются спутниками жизни как свет и тень. Если ты лишишься горя, то никогда не испытаешь истинного счастья. К чему же я веду? С тобой приключилась огромная беда, и ты ищешь виновных. Это нормально. Человеку свойственно перекладывать вину на кого-то или на что-то. Не думал ли ты, что не я корень твоих горестей, а кто-то другой. Может, судьба так распорядилась. А может, есть иная причина, о которой ты пока не догадывался.

– Я не виню тебя, – сказал Никола. – Просто все это слишком необычно, чтобы быть совпадением.

– Коля, Коля, – Всеволод осуждающе помахал головой и между тем выпил еще рюмку. – В чужом глазу соринку видишь, а у себя и бревна не замечаешь. Жаль, что ты не помнишь, как сам чуть не сгубил одну душу…

В темных глазах Всеволода блеснула злая искра. Он приблизился к Николе и тихим, но твердым голосом молвил:

– У тебя в столе лежит конверт. А в нем письмо и портрет девушки. Ты редко его открываешь, но такое случается. Что чувствуешь ты в такие моменты? Наверное, боль, страдание, желание что-то изменить? Нет. Ты чувствуешь жалость к себе. А если копнуть еще глубже, то некое превосходство над тем человеком, который изображен на бумаге. Сколько раз, когда Федор отлучался в город, ты просил разузнать о ней? Ни разу. Тебе разве не любопытно, как ее здоровье, как она поживает? Знаешь ли ты, в каком состоянии я нашел ее у реки, где ты веселился с Русланой? Ее разум пошатнулся, до безумия оставался шаг. Я не приветствую таких методов, поэтому помог ей и дал совет, которым она воспользовалась. Ты