Ведьма - Юлия Мартыненко Страница 67

Катерине Николай дал освобождение на несколько дней и попросил об одной услуге – никто не может войти в поместье без разрешения Николая, ворота должны быть всегда закрыты.

Оставив заботу о делах села и поместья на управляющего, Николай отправил Виктора к Катерине, а сам спустился к жене. Сквозь крохотное окошко в подвал просачивались лучи солнца. В самом дальнем углу, спрятавшись в тени, сидела Руслана. Она обхватила руками ноги и опустила на колени лицо. Ее белая ночная рубашка испачкалась пылью, а в волосах блестели нити паутины.

Когда Николай остановился в двух шагах от жены, та подняла глаза и посмотрела на него. Она была похожа на дикого зверька, угодившего в западню, утомленного и испуганного. От жалости и боли сердце Николая заныло. Он тут же хотел прижать жену к себе, как вдруг услышал: «Не подходи».

Голос Русланы, в отличие от внешнего вида, восстановился и окреп. Черные очи внимательно следили за каждым движением мужа. Когда тот сел на корточки, женщина сильнее вжалась в стенку и слегка задрожала.

– Милая Руслана, не изводи меня, скажи, что произошло с тобой? – ласково спросил Николай.

– Не могу, – тихим, но все еще твердым голосом, ответила Руслана. – Ты должен оставить меня здесь, прикрепить к стене прочные цепи и заковать меня в них. Сделай это как можно скорее.

– Зачем? Зачем я должен делать это? – искренне недоумевал Никола. – Ты моя жена, и должна жить вместе со мной. Что за глупости приходят в твою бедную голову? К чему цепи? Почему ты ведешь себя так странно?

– Ты слишком много хочешь знать, – молвила Руслана. – Может, когда-нибудь я объясню тебе, что происходит, но не сегодня. Немедленно иди к кузнецу и закажи две надежные цепи на запястья мои. Поверь, так будет безопаснее для тебя и для нашего сына.

Николай встал и сделал небольшой круг по комнате.

– Безумие какое-то, не иначе! – воскликнул он. – Я прошу тебя назвать хоть одну причину, по которой я должен заковать тебя и держать в неволе. Вместо того чтобы принять настои, вместо помощи от отца Иллариона, ты хочешь быть узницей собственного дома?! Что я скажу Вите? Что скажу Катерине и сельчанам? Наконец, что я скажу себе, когда лично надену на тебя цепи и оставлю здесь? Я люблю тебя больше жизни, Руслана, и прошу прощения, что вынужден был оставить тебя этой ночью в холодном подвале. И если ты когда-нибудь сумеешь простить меня, я сделаю все, чтобы ты не ведала горя.

– Никола, – спокойно произнесла Руслана, – как быстро ты позабыл, какие мысли терзали тебя этой ночью. Ты знаешь сам, что не безумие мое испугало тебя, а что-то большее, чего ты не можешь увидеть, но в силах почувствовать. Ни служитель церкви, ни ученый лекарь или кто-то другой не сможет помочь мне. Остановить это невозможно. Если ты не закуешь меня в цепи, будешь сам повинен в страшных последствиях, что могут случиться. Не от праздной скуки или от нежданной прихоти прошу оставить меня здесь, а потому что это сделать нужно. Пока я могу сдерживать это, прошу, иди же поскорее, беги к кузнецу!

Последние слова Руслана прокричала. Она опустила голову на колени и сильнее сжала руками кожу. Николай, которого внезапно охватил дикий страх, вышел из подвала и запер дверь. Он непослушными ногами добрел до конюшни и оседлал коня. Кузница находилась недалеко, но идти туда у Николая просто не было сил.

Разговор с кузнецом был короткий. Немного сбивчиво помещик попросил его сделать прочные цепи и кандалы. Удивительно, но кузнец достал для помещика как раз такие цепи, которые он заказал.

– Их ковал и оставил Всеволод. Он сказал, что вы сами придете за ними в назначенный час.

Погрузив цепи в мешок, а мешок на коня, Николай поскакал к поместью. Он лично прикрепил цепи к надежному креплению в стене и заковал девушку в кандалы, хотя руки почти не слушались его.

Николай сделал все, о чем просила Руслана, и, чувствуя себя тюремщиком, покинул подвал. Не в силах объясниться с сыном, он попросил Катерину остаться с ребенком этой ночью, а сам заперся в кабинете, поставил перед собой бутылку самогона и стал пить. Больше всего на свете Николай желал, чтобы бесследно минула ночь, а утром все оказалось просто неудачной и глупой шуткой.

Глава 12. Подвал

Руслана осталась в подвале и эту, и последующие дни и ночи.

Как только солнце заходило за горизонт, дом словно оживал. Стены стонали и шептались между собой. Тьма разрасталась, окутывая каждый уголок поместья паутиной безысходности и отчаяния.

В поместье больше не было слышно смеха и веселых разговоров. Привычную жизнь дома как старое платье, разрезали на части и перекроили. Николай Николаевич чувствовал эти изменения как никто другой. Все ночи подряд он безуспешно пытался уснуть, ища утешение на дне бутылки самогона или сладкой наливки. Управление поместьем он негласно передал Федору, а сам днями и ночами сидел в кабинете, прислушиваясь к жутким перешептываниям, сводившим с ума.

Будь он хоть каплю слабее, то уже лишился бы рассудка. Возможно, сказался сильный характер отца, который Николай частично перенял, или была на то иная причина. Но, даже пребывая в центре пекла, как выражался помещик, его разум не сдавался.

Николай каждый день на рассвете и перед закатом спускался к Руслане. Он умолял ее рассказать, что с ней происходит, что творится с домом, но Руслана упрямо молчала. В заточении она похудела еще больше, превратившись лишь в слабую тень.

Однажды, когда Николай вечером навестил жену и с завидной настойчивостью попросил ее признаться во всем, покаяться и подняться в свои покои, Руслана вдруг сказала:

– Ты еще не знаешь, Никола, что будет дальше. Ты даже не ведаешь, кого впустил в свой дом одним майским дождливым днем. Если бы не твоя любовь, Никола, тебя бы настигла участь еще печальнее. Иди, и хорошенько помолись своему богу, чтобы он помиловал тебя за все грехи.

– Ты не в себе, Руслана. Каждый день Витя спрашивает о тебе, а что я могу сказать? Что приковал тебя к стене железными кандалами?! Тебе нужна помощь!

– Он не станет тебя винить, когда узнает правду. Приведи его ко мне завтра в это же время. Я расскажу ему новую затейную сказку. Принеси мне моток ниток, который лежит в моем сундуке. Я сплету сыну науз, который сможет защитить его в ту минуту, когда страшная опасность нависнет над ним. Сделай все, как я