Турист поневоле (СИ) - Большин Сергей Артурович Страница 10

– В/ч 02291, – поддержал его Петр, не утерпел.

– Ты откуда знаешь? – встрепенулся захмелевший ресторатор.

– Папины письма читал, адрес на конверте…

– Правильно. Служил?!

– Служил.

– Где?

– ВДВ.

– Никто, кроме нас!!! – Анатолий взорвал тишину ресторана своим басом.

– Тише ты! – шикнул на него Николай. – Своих же клиентов распугаешь.

– Да пошли эти клиенты… – продолжил реветь Анатолий, но тут же осекся и тихо, трезво закончил, – В жопу. Я раньше Родине служил, великим идеям. А сейчас этим вот… жратву, пойло и б…ей продаю! Я теперь бабкам служу. Дочке учебу в Лондоне оплати, жене не знаю на что бабки дай, а она, сука, с молодым любовником в моей же хате в Майами мне рога наставляет! Думаете, мне это все надо?

С окружающих столиков стали бросать тревожные взгляды в сторону друзей.

– Толя, идем в твой кабинет, – предложил Николай.

– Чтобы вот этим… не мешать?! Да когда на меня шинель шили, на них только…

– Чтобы на их рожи не смотреть!

Анатолий запнулся на полуслове, остановил взгляд на Николае и кивнул.

– Согласились! Семь на восемь, восемь на; семь! Пошли! – он резко встал и зашагал из зала.

Все время, пока они шли в кабинет, рассаживались за столом, наливали и закусывали, бывший десантник изливал душу.

– Мне эти бизнесы даром не нужны. Скажи кто – пошли за Империю воевать! Или за великую идею! Да я бы секунды не думал. Я ведь когда в Афгане служил, тогда только и жил по-настоящему. А это что? На что я свою бессмертную душу меняю? За бабки в аду гореть?! Лучше куда-нибудь в горячую точку… Василий, ты где служил, в Чечне воевал?

– Нет! – опередил Петра Николай. – Толя, ты как выпьешь, все время одно и то же. Или кончай эти базары, или, действительно, бросай все и иди в какой-нибудь иностранный легион. Не грузи, мы к тебе отдыхать пришли!

– Не вопрос. Отдыхайте. А что, в такой скромной компании?

– Я же тебе говорил – парня выгуливаю.

– Не понял…

– Да все нормально, Толя! Это же Петин сын.

– Чего его выгуливать, он сам, что ли, не может? Вася, ты же десантник.

– Молодой он еще, плохо ориентируется, ночная жизнь в новинку…

– Не гони! Десантник, дембель – молодой и плохо ориентируется?! Кто в армии служил, тот в цирке не смеется! Ты, Коля, хоть и морпехом был, а ни хрена, похоже, службы не нюхал. Вася, давай за наших, за ВДВ!

Выпили за ВДВ. Анатолий снова хватил полный стакан. Его уже сильно вело.

– Еще раз, вы чего ко мне пришли, баб снимать?

– Типа того, - за двоих ответил Николай. Петр предпочитал отмалчиваться.

– В честь Васькиного бати я вам сегодня всех подарю! – И тут же рявкнул: – Дежурный!

В кабинет заскочил армейской выправки парень.

– Свистать всех наверх! Всю смену сюда, быстро!

– Анатолий Витальевич, а тех кто уже работает?

– Я сказал всех!

– Толя, – вклинился Николай, – может, мы как-нибудь сами разберемся?

– Как-нибудь – это не про нас! Сначала Вася моих посмотрит, если никто не подойдет, будете сами разбираться.

Никогда прежде Петр не чувствовал себя так неловко. Раньше он себя и представить не мог в роли покупателя живого товара, а товар был красив… По меркам начала 80-х девочки были одеты очень дорого и стильно. Поголовно все в фирме́, как выражались в его время. Девочки улыбались, а Петр был готов сквозь землю провалиться от стыда и за себя, и за них, и за этот мир, потерявший всякий стыд, готовый менять на деньги что угодно, даже то, что по устоявшимся убеждениям Петра обмену не подлежало ни в каком случае. И хотя его естество, подстегиваемое гормонами, требовало выбрать их всех и по очереди, и вместе, он твердо решил отказаться от «подарка».

Впрочем, отказаться от демьяновой ухи из прекрасных доступных девушек оказалось делом нелегким. Петру пришлось почти каждую подержать на коленях, за каждую выпить. Выручило лишь то, что они с Николаем лишь пригубляли крепкий кальвадос, а Анатолий пил по-ВДВшному, полной чашей. После крепких объятий старого друга Петру хотелось поскорее вернуться домой, но Николай был против:

– Нельзя бросать начатое на полдороге, – заявил он, – мы отказались от дареной добычи, но не от добычи вообще! Идем охотиться.

* * *

После всего пережитого пребывание в клубе Петр запомнил весьма приблизительно. Туман табака и новой жизни, сваи клубных ритмов, забиваемые глубоко в мозг, мысли, растворенные в алкоголе… Петр спрятался за бортом барной стойки, чтобы не смыло в шторм клубной вечеринки, но спасательные рюмки не опускали в забытье, лишь добавляли мути в муторную трезвость. Он бессильно улыбался другу, когда теперь уже Николай стал подводить к нему разных девиц. Николай утверждал, что проводит кастинг, а Петр был не в силах даже спросить, что это значит.

Несмотря на все, он заметил, что секс и эротика – лучшие подруги и верные советчицы местных представительниц прекрасного пола. Их стиль приятно тревожил, хоть Петр и пытался убедить себя, что это не так. Немного смущал этот «товар лицом», хотя было очевидно: здесь это в порядке вещей.

Может ли ангел быть сексуальным? Может. Часов около трех Николай привел к Петру двух таких – инь-ян, блондинку-брюнетку – и сказал:

– Все, берем этих и едем ко мне, – так, будто речь шла о чем-то неодушевленном.

Ангелочков фраза ничуть не смутила. Зато Петр залепетал, сглаживая пассаж друга:

– Мой друг хотел сказать, что приглашает вас… эээ…

– У меня предложение, – подхватила блондинка, – поужинайте девушек!

– Ну, спасибо, браток, – укорил Петра бывший заворг [3], пока девушки посещали дамскую комнату, – выставил меня еще и на спонсирование ужина. Так бы через полчаса уже делом занялись, а из-за тебя еще и часа два, и тысяч десять впустую потратим.

– Неудобно же, ты так о них говорил, прямо как о товаре, как о тех, Толиных…

– А есть разница?

– Раньше ты не был таким циничным.

– Поживешь с мое в нашем долбаном светлом будущем, посмотрю, каким ты станешь.

* * *

Около семи утра Николай выставил девушек за дверь. Дав фальшивое обещание позвонить, Петр вернулся в кабинет к разложенному дивану, поправил смятую постель и лег спать. Сон не шел, хотя Петр был совершенно измотан. Казалось, пропущенные 26 лет он пережил за несколько часов в режиме ускоренной перемотки.

Предыдущая жизнь представилась никчемной и конченой, а ее перспектива простиралась не дальше предстоящего завтрака. Спасибо тебе, Баба, вот уж напугала, так напугала!

Какая-то мысль скользнула краем сознания и скрылась. Петр попытался уцепиться за ее хвост, но не успел и вернулся к пережитому.

За ночным ужином Петр с новой силой почувствовал, насколько этот мир чужд ему.

Ресторанная жизнь в его время отличалась от теперешней как камера предварительного заключения от номера в Метрополе: отсутствие швейцара, берущего мзду за вход, вежливое и быстрое обслуживание, меню, обширное как советская книга о вкусной и здоровой пище и все в том же духе. Названия большей части блюд были Петру незнакомы, поэтому он, не забывая обращаться к официанту привычным словом «товарищ», что жутко веселило его компаньона, тщательно выяснял содержание, а главное – наличие блюд. К его удивлению, даже ночью все, указанное в меню, можно было заказать.

Николай развлекал девушек разговором, они смеялись. Петр попытался вникнуть в суть беседы и осознал, что не понимает не только многих слов, но и предмета общения, хотя говорили на его родном языке. Даже язык неузнаваемо изменился, хотя времени прошло всего ничего.

Девушки все время кому-то звонили, кто-то звонил им, шел активный обмен письменными сообщениями, казалось, у них разгар рабочего дня.

Эти разговоры ни о чем, эти телефонные «приветики, ОКи, чмоки-чмоки» напомнили Петру слова из другой жизни, точнее из книги: «чушики, чушики». «Боже мой, – похолодело его сердце, – это же “Хищные вещи века” [4], это же здесь, со мной…»