Назугум (СИ) - Рави Ивар Страница 37

— Фатима, нам надо поспать, выходим с первыми проблесками.

Со слов Сахаба, до запретной пограничной зоны было около двадцати километров, сама запретная зона была примерно такой же ширины. Уйгур собирался проводить нас до начала пограничной зоны, самую опасную часть перехода, предстояло преодолеть самим.

Спалось мне плохо — ужин был сытный, наш гостеприимный хозяин постарался на славу. Но главная причина бессонницы была в другом — меня тревожила турчанка. Допустим, перейдем мы границу, что дальше? За время, проведенное с ней, я успел прикипеть к этой девушке. Но на территории Казахстана наши пути разойдутся, у Фатимы впереди жизнь на лаврах, а мне предстоит мстить тем, кто превратил мою жизнь в кошмар. Где-то в глубине души было брожение — а что, если махнуть на все и воспользоваться открывающимися возможностями? Уехать с Фатимой в солнечную Турцию и пожить с девушкой в свое удовольствие? Об этом турчанка говорила еще в лагере Сяодун, но тогда я еще не знал, что она сотрудница разведки.

Так и не определившись, заснул уже под утро с раздраем в душе. Сахаб разбудил нас еще затемно — несмотря на столь ранний час, уйгур уже хлопотал у очага, готовя нам завтрак. Умывшись и справив нужду, мы присели за неказистый стол, на котором дымилась яичница. Запивая травяным чаем, быстро позавтракали, пока Сахаб готовил наш рюкзачок с продуктами. Оба автомата мной были почищены еще с вечера и стояли, поблескивая свежей смазкой в углу двери.

Из турчанки стрелок был никакой, она даже оружие брала в руки с опаской. Мне нести столько груза не хотелось, решение пришло само собой.

— Фатима, один автомат оставим Сахабу, переведи ему. Он столько сделал для нас, это самое малое, чем мы можем ответить.

Лицо уйгура просветлело после слов Демирель, он несколько раз повторил «рехмет, рехмет».

— Рюкзак понесешь ты,- мои слова вызвали утвердительный кивок у турчанки,- мне нужно сохранять мобильность если встретим врага.

В путь вышли, когда солнце уже начинало подниматься над горизонтом. Мы планировали дойти до начала пограничной зоны засветло, чтобы осмотреться на месте. Но одно дело планировать, и совсем другое исполнять. Эти двадцать километров по лесу превратились целый день изнурительного пути. Ближе к казахской границе лес стал ниже, порой приходилось идти сгибаясь вдвое. И Сахаб все время петлял, то спускаясь в низину, то ведя нас на подъем. Дважды мы отдыхали по просьбе турчанки, выбившейся из сил. Даже я чувствовал огромную усталость во всем теле, растягиваясь на земле во время привала. Двадцать километров уйгур говорил по прямой, но мы столько петляли, что намотали не меньше десяти километров. И это по густым зарослям, где иной раз уйгур использовал маленький топорик, чтобы прорубить нам путь.

Когда мне уже казалось, что наш путь никогда не закончится, Сахаб остановился. Он что-то сказал вполголоса Фатиме, показывая рукой в западном направлении.

— Дальше запретная зона, — перевела турчанка, обессиленно опускаясь на землю. — Там нет такого густого леса, идти намного легче, но в небе летают беспилотники. — Закончив фразу, Фатима жадно припала к бутылке с водой. Мы находились на самой окраине лесного массива — впереди, в западном направлении открывалась холмистая равнина, поросшая кустарниками. Были и небольшие группы деревьев, образующие рощицы. Картина выглядела мирной и безмятежной, если не знать, что с неба могут наблюдать летательные аппараты. Солнце еще не зашло, озаряя идиллическую картину красновато-желтым светом. Идти при свете-выдать себя едва ступив на открытую местность.

— Пойдем ночью, облачившись в свои комбинезоны, — я привалился спиной к дереву, вытягивая уставшие ноги. Фатима уже лежала в тени деревца, только шумное дыхание выдавало в ней живого человека — со стороны казалась настоящим трупом. Даже Сахаб устал — по его изможденному лицу сбегали струйки пота, но старик не бездельничал. Сняв с Фатимы рюкзак, он расстелил на земле небольшое полотенце и выкладывал на нем нашу снедь.

— Фатима, вставай, надо поесть, — турчанка приняла вертикальное положение только после третьего призыва. Уйгур пожевал маленький кусочек козьего сыра и запил водой. Он еще раз показал рукой на запад:

— Сен шунда барам,- эти слова я понял без перевода, — Сахаб показывал направление пути.

— Спасибо тебе, Сахаб, мы никогда не забудем твою доброту,- старческое рукопожатие было удивительно крепким. Фатима обняла старика и чмокнула его в щеку, заставив старика покраснеть. Он суетливо пробормотал пару фраз на своем языке и бесшумно исчез в кустах, оставив нас вдвоем.

— Отдыхаем примерно два часа, пока не наступит темнота, сторожим по часу, надо немного поспать. Ты дежуришь первой.

— Хорошо, — едва слышно простонала Фатима, прислоняясь спиной к дереву. Я мог бы обе смены отдежурить сам, но отдых мне нужен был, чтобы ночью быть готовым к любым нагрузкам.

Проснулся от ощущения беды — солнце практически село, только часть неба на западе еще алела. Турчанка мирно посапывала рядом, свернувшись калачиком у большой сосны.

— Вставай, — ткнул ее носком в плечо. Проснулась Фатима мгновенно, сконфузилась, глядя мне в глаза снизу вверх, извиняющее лепеча:

— Прости, Саша, я не знаю, как заснула.

— Ладно, сейчас это уже неважно, хорошо, что никто к нам не подкрался пока ты дрыхла.

Демирель предприняла еще одну попытку оправдаться, но замолкла, встретившись с моим взглядом.

— Значит так, сейчас мы начнем свой путь. Сходи по нужде, если надо, проверь рюкзак, чтобы в нем ничего не звенело. Надеваем свои комбинезоны и отправляемся в путь, как только окончательно стемнеет. В пути не разговаривать, идти след в след. Ты все поняла?

— Да,- еле слышно ответила девушка, все еще боясь смотреть мне в глаза.

— Все хорошо, Фатима, не надо убиваться. Нам осталось меньше двадцати километров, если мы будем идти быстро и бесшумно, окажемся в Казахстане еще до рассвета. Они не могут патрулировать всю границу, она слишком протяженная. Наши комбинезоны вряд ли полностью скроют нас от тепловизоров, но я не думаю, что каждый участок здесь патрулируется беспилотниками. На экране тепловизора мы можем выглядеть как мыши или сурки, как любой мелкий грызун. Вероятность того, что операторы будут пристально разглядывать каждое инфракрасное пятно, невелика, у нас есть все шансы попасть в Кахахстан,- я ободряюще похлопал турчанку по плечу. — Собери всю волю в кулак, только от нас зависит успех.

— Я не подведу, — девушка выглядела решительно и даже вроде казалась выше на пару сантиметров.

На наше счастье, ночь была безлунной, но миллиарды звезд усыпали ночное небо. Присмотрев одну яркую звезду в западном направлении, я тихо скомандовал:

— С Богом!

Видимости было достаточно, чтобы не зацепиться за неровности почвы, комбинезоны сковывали движение, но продвигались мы первые полтора часа довольно резво. Крепко держа автомат в руках, я до боли в глазах всматривался в темноту, каждую минуту ожидая увидеть пограничников. Периодически останавливаясь, я вслушивался — кустарниковая степь жила своей жизнью. Слышались шорохи, несколько раз что-то отдаленное похожее на тявканье, писки ночных грызунов. Порой налетал легкий ветерок, неся облегчение разгоряченному телу. Пот струился по моему телу, затекая в трусы, вызывая раздражение. К чести Фатимы, девушка держалась хорошо, идти в комбинезонах было просто невероятно трудно. Теплоудерживающий эффект обратился против нас — температура внутри комбинезона вызывала обильное потоотделение и жажду. Уже за первые полтора часа, мы опустошили полуторалитровую бутылку воды, в запасе оставалась всего одна.

— Экономим воду, — еле слышно шепнул Фатиме во время следующего пятиминутного привала. Привал делали у кустов, стараясь заползти под жесткие стебли, словно они могли укрыть от взора дронов в небе.

Когда по моим подсчетам мы преодолели половину пути, турчанка упала в первый раз. Услышав глухой звук падения, оглянулся — девушка поднялась, но дышала так тяжело, что у меня появилось опасение за ее состояние.