Временной кулон (СИ) - Ткаченко Дмитрий Сергеевич Страница 39

Акио опять посмотрел в зеркало, но ничего не было видно: отражение в зеркале помутнело и с каждой секундой размывалось ещё сильнее. Постепенно разноцветные пятна стали сгущаться в центре зеркала, при этом меняя свои цвета на оттенки от светло-голубого, почти серебристого, до синего. От центра пятна стали расходиться в разные стороны, приобретая чёткость и контур. Через несколько мгновений в зеркале появился образ странного существа. Оно имело фигуру земной девушки, но при этом у неё была светло-голубая, как корочка льда над озером, кожа, жёлто-зелёные глаза без зрачка и радужки, а волосы, своей формой напоминающие высокую корону, развивались из стороны в сторону, подобно пламени свечи.

– Узнала меня, Селена? – Клеопатра обратилась к существу. На его лице проявилось едва заметное удивление.

– Клеопатра? Это ты? – в эхе полупустой комнаты из уст существа раздался холодный женский голос, напоминающий хруст разбитого стекла под ногами. – Но как...

– Нет времени на пустые разговоры, – прервала её девушка. – Я хочу тебе кое-кого показать, – Клеопатра отошла в сторону, и Акио оказался прямо напротив зеркала. – Думаю, тебе стоит вернуть его обратно в свои ряды.

– Его? – раздался злорадный смех. – Люди дурно на тебя влияют! Я не допущу, чтобы в моём царстве жил этот негодник!

Селена чуть было не взмахнула рукой, прервав тем самым связь, но Клеопатра успела её остановить.

– Он кое-что сделал! – сказала она, наблюдая за реакцией женщины, впрочем, на этом лице очень редко проявляются какие-либо эмоции.

– И что же? – незаинтересованным голосом спросила Селена.

– Я нашла её, – отчеканила Клеопатра, выделяя каждое слово, но последнее – особенно.

– Её? – Селена невольно удивилась.

– Ту, которой не должно было существовать...

– Ты имеешь ввиду дочь...

– Да, её, – кивнула Клеопатра.

– И ты в этом уверена? – не веря, спросила Селена.

– Более чем, – твёрдо ответила Клеопатра. – Я её уже проверила: она обладает бессмертием, а её способностям нет границ. И, ко всему прочему, ей снился тот самый день...

– День, когда Земля падёт? Когда она столкнётся с Каэлестисом? – напыщенно спрашивала Селена.

– Именно, – подтвердила Клеопатра.

Селена некоторое время промолчала, после чего бесстрастно произнесла:

– Ты ведь понимаешь, что я не могу тебе полностью верить?

– Это ещё почему? – недоумевающим голосом спросила Клеопатра. – Моя мать – Великая Госпожа...

– Ты не знаешь, кто твоя настоящая мать! – неожиданно громко выкрикнула Селена.

Атмосфера вокруг стала накаляться.

– Что ты сказала? – переспросила Клеопатра.

– Ничего... Тебе показалось.

– Ты сказала, что Госпожа Смерть – не моя родная мать?

– Забудь! – велела ей Селена. – Я не должна была тебе этого говорить...

– Я – законная наследница престола и имею право знать истину! – Клеопатра настаивала на правде.

– Лоней запретил рассказывать об этом! – яростно проговорила Селена и прикусила язык. От гнева её и до того острые скулы стали казаться ещё острее, как бритва – того глядишь и порежешься от одного прикосновения. – Ты сбежала из Царства, предала Госпожу Смерть... Знаешь, сколько из-за тебя неприятностей возникло? – Селена продолжила перечислять причины не верить Клеопатре.

От досады девушка прикусила губу и сделала длинную паузу.

– Ты можешь не верить мне, но поверь своему фавориту, – скромно проговорила Клеопатра. – Акио исправил ошибку, созданную тринадцать лет назад. Теперь девчонка никогда не сможет исправить предначертанное. Ни это ли подвиг настоящего поданного царицы?

Селена помолчала, обдумывая своё решение и ответила через пару минут:

– Хорошо, я согласна, – она кивнула и обратилась к Акио. – Мне нужно время, чтобы приготовить всё к вашему приходу, сэр Лигай. Думаю, недели мне будет достаточно.

– Неделя? – на лице парня выразилось недовольство. – Ещё целую неделю я должен жить среди этих... смертных?

– К глубокому разочарованию, я ничем помочь не могу. Я и сама понимаю, что жизнь среди людей наводит тоску. А за это время ты ещё и разучился контролировать свои чувства.

Лицо Акио резко стало серьёзным: он помнил, что у настоящего зеркального рыцаря ни на лице, ни в голосе, ни в каких-либо других видах не должны проявляться эмоции. Закон любого жителя Зеркального царства: ни эмоций, ни чувств, ни души, ни сердца.

– Но ведь и ты иногда даёшь осечки, – вдруг вмешалась Клеопатра.

– Что ты хочешь этим сказать? – вновь бездушным голосом отозвалась Селена.

– То, что хотела – уже сказала, – ответила психолог. – Во время нашего общения ты несколько раз показала удивление и ярость.

– Тебе показалось, – попыталась отмахнуться Селена, но Клеопатра продолжила издеваться над правительницей Зеркального царства.

– Я вообще не понимаю, зачем нужно было издавать закон, которому сама царица не всегда следует? – размышляла девушка. – А ещё ты зачем-то сменила имя. Я думала, что для бесчувственных людей всё должно казаться безразличным, тем более имя. Не так ли, Нингонг? – ехидно произнесла царевна, поставив акцент на последнем слове.

– Не смей называть меня этим именем! – Селена вот-вот могла взорваться от приступа ярости.

Вдруг раздался хруст: в центре зеркала появилась небольшая дырочка, от которой в разные стороны поползли маленькие трещинки.

– Как сказал мой коллега: «Гнев – короткий путь к ошибке», – произнесла Клеопатра нравоучительным голосом. – Никто не может скрывать всё, что он чувствует. Даже ты...

– Почти все Главные Духи сменили имена, – оправдывалась Селена. – Вита, Димент... Госпожа Смерть и вовсе выбрала себе псевдоним. При чём в честь самого кровожадного существа из фольклора людей... Только Лоней оставил себе прежнее имя... Так что и я имею право... Мне нужно спешить, – проговорила Селена, не проявив никаких чувств. – Сэр Лигай... Подойдите к зеркалу.

Акио удивился, но не подал вида. Когда он подошёл к зеркалу, встав в знак уважения на колено, Селена вытянула руки так, что, казалось, они вот-вот вылезут из-за зеркальной поверхности, закрыла глаза и прошептала какое-то короткое заклинание.

– Теперь вы вновь можете превращаться в зеркального лорда, – закончив, пояснила свои действия Селена, – но будет лучше, если вы по-прежнему останетесь в человеческом обличье... А теперь можете идти. И не забудьте приготовить свои вещи для возвращения во дворец.

В знак почтения Акио сделал кивок головой, встал на ноги и вышел из гостиничного номера.

Селена и Клеопатра продолжали сверлить друг друга взглядами. Зеркало продолжало трескаться.

– У нас есть ещё пара секунд, – наконец произнесла Селена. – Ничего не хочешь узнать?

– Как поживает моя мать? – спросила Клеопатра таким голосом, будто её заставили это сказать под пытками.

– Хорошо... Правда, подняла большой шум, развела скандал, жаловалась Лонею... А в остальном всё хорошо.

Клеопатра виновато опустила голову.

– Не бойся, я не расскажу ей о нашей беседе, – пообещала Селена.

Трещины продолжали ветвиться, поднимая треск.

– Удачи, – на прощание произнесла Селена, и зеркало разлетелось на мелкие осколки. Некоторые из них попали в Клеопатру, разрезав кожу в нескольких местах. Её оболочка уже не была годной.

– Чёрт! – выругалась она. – Вот что с людьми делает злость и ненависть... Теперь нужно искать новое тело... или...

Она подняла один кусочек осколка и посмотрела в него, вспоминая слова Селены про её мать...

– Пора возвращаться, но сначала...

Она подошла к телефону и набрала чей-то номер.

– Будьте добры, принесите в мой номер курицу, но только что убитую, – проговорила она в трубку. – Хорошо, я подожду.

Через десять минут в дверь постучали. Клеопатра открыла, на пороге, держа поднос на одной руке, стоял мужчина. Он ошарашенно рассматривал разорванные участки тела девушки, но ничего не сказал. Клеопатра заплатила разносчику деньги и дала немного чаевых, а затем взяла у него поднос и, захлопнув дверь, поставила его на стол. После этого девушка небрежно переложила курицу на стол, поднос промыла и налила в него немного горячей воды из-под крана. Затем Клеопатра разрезала курицу, нарочно испачкала палец в крови и начала выводить им что-то по воде на подносе. Следы крови стали складываться в узор, напоминающий символ бесконечности. Через пару секунд узор засветился ярко-красным цветом, и вместо дна подноса Клеопатра увидела лицо женщины.